Судья Бозиев А.Х. Дело № 22-655/2015
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
город Нальчик 20 октября 2015 года
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики в составе:
председательствующего судьи Бецукова А.З.,
судей Мидова В.М. и Тхакаховой Д.Х.,
при секретаре Хасановой С.С., с участием
государственного обвинителя – ст. прокурора отдела прокуратуры КБР Кануковой О.В.,
осужденного Мирзоева Р.Б., его защитника –
адвоката Афаунова В.Б. (удостоверение № 14, ордер № 4224 от 11 сентября 2015 года),
потерпевшей М., ее представителя –
адвоката Никулина М.С. (удостоверение № 183, ордер № 2725 от 20 октября 2015 года) рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционные жалобы потерпевшей М., ее представителя-адвоката Никулина М.С. и апелляционное представление прокурора г.Нальчика КБР Тлостанова З.Х. на приговор Нальчикского городского суда КБР от 17 августа 2015 года, которым:
Мирзоев Р.Б., <адрес>, несудимый,
осужден по п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ к 6 месяцам лишения свободы.
Со ссылкой на п.п. 9 п. 9 Постановления Государственной Думы РФ «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» Мирзоев Р.Б. освобожден от наказания.
Мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении оставлена Мирзоеву Р.Б. без изменения до вступления приговора в законную силу.
Решен вопрос о вещественных доказательствах.
Выслушав доводы потерпевшей М. и ее представителя–адвоката Никулина М.С., поддержавших апелляционные жалобы об отмене приговора и вынесении в отношении Мирзоева Р.Б. обвинительного приговора по ч. 2 ст. 111 УК РФ, прокурора Канукову О.В., поддержавшую апелляционное представление об отмене приговора и прекращении уголовного дела за истечением срока давности уголовного преследования, осужденного Мирзоева Р.Б. и его защитника-адвоката Афаунова В.Б., которые возражая против доводов апелляционных жалоб, поддержали апелляционное представление и просили отменить приговор с прекращением уголовного дела за истечением срока давности уголовного преследования, судебная коллегия
установила:
Мирзоев Р.Б. обвинялся в том, что 21.07.2012 года в 18 часов 10 минут в состоянии алкогольного опьянения возле дома № 16 по ул. Лермонтова в г. Нальчике КБР, умышленно, из хулиганских побуждений, грубо нарушая общественный порядок, выражая явное неуважение к обществу, беспричинно нанес М. несколько ударов кулаками и ногами в область лица и тела, чем причинил тяжкий вред ее здоровью, то есть в совершении преступления, предусмотренного п. «д» ч. 2 ст. 111 УК РФ по признакам: умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, вызвавшего значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть, совершенное из хулиганских побуждений.
Государственный обвинитель в судебном заседании переквалифицировал обвинение Мирзоева Р.Б. на п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ как умышленное причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности, совершенное из хулиганских побуждений.
Суд признал Мирзоева Р.Б. виновным в причинении здоровью М. легкого вреда при указанных обстоятельствах и квалифицировал его действия по п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ как умышленное причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья, совершенное из хулиганских побуждений.
В апелляционной жалобе потерпевшая М., ссылаясь на несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела и существенное нарушение уголовно-процессуального закона, просит отменить приговор и вынести Мирзоеву Р.Б. обвинительный приговор по обвинению, предъявленному органами предварительного следствия. Указывает, что при обсуждении 04.07.2013 года ходатайства адвоката Афаунова В.Б. о проведении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы за пределами КБР в нарушение п.п. 5, 9, 11 ч. 2 ст. 42 УПК РФ, ст. 198 УПК РФ суд не вынес на обсуждение ни выбор экспертного учреждения, ни перечень вопросов экспертной комиссии, и их мнение не спрашивал, чем были нарушены ее права как потерпевшей по делу. В том же судебном заседании в удовлетворении ходатайства ее адвоката Шомахова З.Б. о вызове и допросе в судебном заседании эксперта ГКУЗ «Бюро СМЭ» МЗ КБР Е. для разъяснения и уточнения своего заключения судом было отказано без приведения мотивов. 12.07.2013 года ими подано ходатайство о проведении комплексной судебно-медицинской экспертизы с привлечением специалистов разного профиля и включении в перечь вопросов дополнительного вопроса, связанного с необходимостью оценки экспертами тяжести вреда здоровью, полученного М. в результате сочетанной черепно-мозговой травмы с учетом тяжести самой травмы, характера и комплекса осложнений наступивших у нее уже на ранней и поздней стадии развития данной травмы. Данное ходатайство осталось без рассмотрения, а поставленные ими вопросы без разрешения. Ими 03.10.2013 года было заявлено ходатайство о признании недопустимым доказательством повторного заключения судебно-медицинской экспертизы № 324 от 13.08.2013 года РГБУ СМЭ МЗ КЧР, однако без какого-либо обоснования суд в удовлетворении ходатайства отказал.
Среди вопросов, которые суд ставит перед экспертами, главным является определение степени тяжести вреда, причиненного здоровью потерпевшего. В нарушение этого перед экспертами «Бюро СМЭ» КЧР при назначении повторной экспертизы поставлен вопрос о сроках утраты общей трудоспособности. После получения повторной судебно-медицинской экспертизы из РГБУ «Бюро СМЭ» КЧР № 324 от 13.08.2013 года, при наличии в материалах уголовного дела двух экспертных заключений, выводы которых противоречили друг другу, вновь были нарушены требования уголовно-процессуального закона. По смыслу ст. 283 УПК РФ для устранения противоречий судом назначается повторная или дополнительная экспертиза. А в соответствии с п. 17 Постановления от 21.12.2010 года № 28 замена производства экспертизы, если имеются основания для ее производства, допросом эксперта не допускаются. По ходатайству государственного обвинителя в нарушение данного закона в судебном заседании 03.10.2013 года была допрошена эксперт ГКУЗ «Бюро СМЭ» МЗ КБР А., показавшая, что при определении тяжести вреда здоровью была допущена техническая ошибка и на самом деле 30 % утраты трудоспособности соответствует средней степени тяжести вреда здоровью. Но за счет какого квалифицирующего признака произошла техническая ошибка, она не объяснила.
По ходатайству ее адвоката Шомахова З.Б. к материалам уголовного дела в судебном заседании 04.07.2013 года были приобщены: адвокатский запрос в РКБ от имени адвоката Шомахова З.Б. от 27.12.2012 года № 2470 (в материалах уголовного дела этот документ фигурирует на листе № 142, справка из РКБ от 27.12.2012 года № 2104 с указанием перечня документов и количества листов, выданных РКБ (л.д. 144), заверенная копия выписки из журнала отказов в госпитализации больных, где дежурным нейрохирургом Б. от 22.07.2013 года в 9 часов 35 минут указан диагноз, жалобы, динамика заболевания, общее состояние на момент обращения и выявленная неврологическая симптоматика, заверенные копии выписок из журнала экстренной госпитализации больных на потерпевшую М. и подсудимого Мирзоева Р.Б., где указано, что ЗЧМТ, сотрясение головного мозга были получены подсудимым Мирзоевым Р.Б. в бытовых условиях, а по наличию телесных повреждений насильственного характера у М. сообщено в органы внутренних дел (л.д. 134-139). При ознакомлении с материалами уголовного дела она обнаружила отсутствие в них заверенной копии выписки из журнала отказов в госпитализации больных. Тогда как о наличии этого документа в материалах уголовного дела указано судом в постановлении от 15.10.2014 года, из которого следует, что судом по ходатайству адвоката Шомахова З.Б. к материалам уголовного дела одним пакетом были приобщены документы и адвокатский запрос в РКБ от имени адвоката Шомахова З.Б., заверенная ксерокопия выписки из журнала отказов в госпитализации больных, заверенные копии выписок из журнала экстренной госпитализации больных. При определении тяжести вреда, причиненного здоровью потерпевшей, члены комиссии, проводившие экспертизу в РЦ СМЭ МЗ РФ, ссылаются на отсутствие именно этого документа, тем самым не подтверждая травму головы, полученную ею, что ведет к иной квалификации тяжести вреда, причиненного здоровью, и, соответственно, к уже иной квалификации деяния подсудимого Мирзоева Р.Б. На отсутствие каких-либо документов в материалах уголовного дела РГБУ «Бюро СМЭ» КЧР не заявляло. По их заключению № 324 травма (сотрясение) головного мозга была определена ими как квалифицирующий признак, вызвавшая 5% стойкой утраты общей трудоспособности. Таким образом, сопоставляя заключения эксперта № 122/14 и № 324, видно расхождение в определении ЗЧМТ, сотрясения головного мозга как квалифицирующего признака в структуре травматических повреждений у потерпевшей М. После получения материалов уголовного дела и медицинских документов ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» МЗ РФ ими дополнительно были запрошены рентгеновские снимки, КТ и МРТ головного мозга, которые были предоставлены.
В выводах экспертиз № 324 и № 122/14 картина травматических повреждений, в частности, по травме носа, у потерпевшей М. указана выборочно и заведомо ложно: при перечислении, описанных травматических повреждений, в ответе на вопросы 1,3 среди прочих травматических повреждений не указано только одно обстоятельство, что «левый носовой ход затампонирован, нос отечный, деформированный, дыхание через нос затруднено», не указано, что на КТ от 22.07.2012 года визуализируется наличие тампона, пропитанного кровью в левом носовом ходе, как результат хирургического вмешательства, устранившего смещения костных отломков и препятствующий расхождению отломков в послеоперационном периоде. Тампон является инородным телом и не увидеть его наличие на КТ и не описать его наличие в носовом ходе в заключении врач-рентгенолог, д.м.н. может только преднамеренно. Наряду с этими нарушениями имеет место и факт «замалчивания» заключений, предоставленных профильным специалистом, то есть ЛОР-врачом, от 22.07.2012 года и 23.07.2012 года о характере травматического поражения костей носа и характере оказанной медицинской помощи при обращении потерпевшей. Таким образом, заключение эксперта №324 и № 122/14 входят в прямое противоречие с заключением эксперта № 677-А от 23.07.2012 года, диагнозом ЛОР-врача от 22 и 23.07.2012 года результатами КТ-исследования головного мозга от 22.07.2014 года, где осматривали, оказывали специализированную медицинскую помощь и освидетельствовали саму потерпевшую.
22.07.2012 года утром дежурным окулистом РКБ у потерпевшей диагностирован OS: контузия I степени. Подкожная гематома верхнего века. Травматический конъюнктивит. Vis OD и OS: миопия средней степени. Окулистом указано, что левая глазная щель сужена и пальпация параорбитальной области болезненная. В выводах судебно-медицинской экспертизы № 324 от 13.08.2013 года картина травматических повреждений, в частности, по травме глаза, у потерпевшей М. указана заведомо ложно: контузия левого глаза, полученная в результате травмы, экспертами как диагноз не рассматривался, заболевания органов зрения в виде миопии средней степени с остротой зрения правого глаза 0,08, левого глаза 0,07. Миопия является самостоятельным заболеванием, обусловленная индивидуальными и возрастными особенностями организма потерпевшей и в причинной связи с травматическим повреждением не состоит. Выводы № 6 и 7 заключения эксперта № 324 необоснованные, поскольку в материалах дела и медицинских документах нет никаких данных, свидетельствующих о наличии у потерпевшей каких-либо заболеваний и травматических повреждений до получения ею сочетанной черепно-лицевой травмы. Нет данных и об остроте зрения, а указанная в выводе № 6 острота зрения определена 22.07.2012 года, уже после контузии глаза. При сопоставлении заключений эксперта № 324 и № 122/14, № 677-А, выявляются расхождения и по травме глаза как квалифицирующего признака. Заключение эксперта № 324 отрицает факт контузии глаза (эксудативно-отечный ретинохориоидит), заключение эксперта № 122/14, напротив, контузию левого глаза с кровоизлиянием в параорбитальные области определяет как один из двух квалифицирующих признаков повреждения головы. Заключение эксперта № 677-А контузию левого глаза с кровоизлиянием в параорбитальные области устанавливала как квалифицирующий признак в общей картине травматического повреждения.
В рассматриваемом случае, в нарушение норм закона в выводах заключения экспертизы № 324 и № 122/14 эксперты дали ответы на вопросы, выходящие за пределы своих специальных познаний, провели экспертизу по медицинским документам, хотя никаких объективных причин, препятствующих обследованию самой потерпевшей, не было, и ни один из выводов ими не был обоснован.
Только в 2-х экспертизах № 266 от 19.11.2012 года Бюро СМЭ КБР и № 324 от 22.08.2013 года Бюро СМЭ КЧР определен процент утраты общей трудоспособности, которые значительно разнятся между собой - 30% и 5%. В 3-х остальных экспертизах № 677-А, №122/14 и № 489/14 указаны только сроки расстройства здоровья. Согласно «Ориентировочным срокам временной нетрудоспособности при наиболее распространенных заболеваниях и травмах в соответствии с Международной классификацией болезней - 10 (далее-МКБ-10)» (утв. Минздравом РФ п 2510/9362-34, ФСС РФ п 02-08/10-1977 от 21.08.2000) ориентировочные сроки временной нетрудоспособности при переломах костей носа без смещения костных фрагментов составляют 18-25 дней, переломах костей носа со смещением костных фрагментов составляют 25-40 дней, сотрясении головного мозга - 20-28 дней, контузии глаза, то есть ретинохориоидите - 35-60 дней. Заключение эксперта № 324, ссылаясь на тот же источник, указывает на сроки временной нетрудоспособности при сотрясении головного мозга в 10-14 дней, что вполовину меньше ориентировочных сроков по МКБ-10. Члены комиссии РГБУ «Бюро СМЭ» КЧР, давшей заключение № 324, сроки нетрудоспособности и изменение этих сроков в пределах рекомендуемых 18-25 дней в сторону их уменьшения определили по рентгеновским и томографическим данным. 15.10.2014 года В. ЛОР-врач и член комиссионной экспертизы № 266 от 19.11.2012 года Бюро СМЭ КБР на допросе показала, что «по рентгеновским снимкам устанавливается диагноз, сроки нетрудоспособности определяются исходя из диагноза». Судебно-медицинский эксперт А., входившая в состав 2-х судебно-медицинских экспертиз, при допросе от 03.10.2013 года показала, что срок нетрудоспособности при переломах костей носа со смещением и без смещения костей носа составляет не менее 40 дней. Заключение экспертизы № 122/14 определило срок расстройства здоровья у потерпевшей М. не более 3 недель.
Эксперты РГБУ «Бюро СМЭ» КЧР и «Российского центра судебно-медицинской экспертизы» МЗ РФ нарушили п. 18 приказа от 24.04.2008 года № 194н и п. 67 приказа от 12.05.2010 года № 346н. Ими была определена тяжесть вреда здоровью потерпевшей только на момент 22.07.2012 года первичного обращения потерпевшей к специалистам без исследования течения патологического процесса.
Показания свидетелей В. и Г. в приговоре суда не изложены, оценка им судом не дана, что является существенным нарушением процессуального закона.
В апелляционной жалобе представитель потерпевшей М. - адвокат Никулин М.С., ссылаясь на несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, существенные нарушения уголовно-процессуального закона, неправильное применение уголовного закона, просит отменить приговор и вынести в отношении Мирзоева Р.Б. новый приговор по п. «д» ч. 2 ст. 111 УК РФ. Указывает, что заключение эксперта № 122/14 от 11.06.2014 года было получено с грубыми нарушениями законодательства, а выводы экспертной комиссии являются незаконными и необоснованными. Суд постановил провести экспертизу путём медицинского обследования самой потерпевшей М., известив её заблаговременно о месте и времени проведения экспертизы. Однако, экспертиза от 11.06.2014 года была проведена лишь по материалам уголовного дела и медицинским документам, при этом никаких объективных причин, препятствующих обследованию самой потерпевшей, не было. В заключении эксперта № 122/14 от 11.06.2014 года отсутствуют сведения о предупреждении экспертов комиссии об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ. Сопоставляя заключения эксперта № 122/14 и № 324, видно противоречие в определении ЗЧМТ, сотрясения головного мозга как квалифицирующего признака в структуре травматического повреждения потерпевшей М. Компьютерная томография головного мозга была проведена вечером 22.07.2012 года после оказания специализированной медицинской помощи утром того же дня в виде сопоставления (репозиции) костных отломков и передней тампонады слева ЛОР-врачом. Заключение ЛОР-врача от 22.07.2012 года в материалах дела и медицинских документах присутствует. При этом двумя врачами-рентгенологами исследовался один и тот же снимок - КТ головного мозга от 22.07.2012 года Однако, Д. не указал на наличие в левом носовом ходе тампона, пропитанного гиперденсным субстратом (кровью). Так же им указывается на искривление костной части носовой перегородки вправо без уточнения генеза. Факт проведения хирургического вмешательства по устранению смещения костных фрагментов подтверждается и заключением эксперта № 677-А от 23.07.2012 года. Данные медицинского освидетельствования - левый носовой ход затампонирован, нос отечный, деформированный, дыхание через нос затруднено. Заключение ЛОР-врача, КТ-исследования головного мозга от 22.07.2012 года и заключение эксперта № 677-А от 23.07.2012 года, где была освидетельствована сама потерпевшая М., входят в прямое противоречие с заключением эксперта № 122/14 от 11.06.2014 года. Рассматривая весь пакет медицинских документов, члены комиссии тщательно исследуют и учитывают заключение «окулиста» от 22.07.2012 года, а заключение ЛОР-врача от того же дня, имеющее принципиальное значение для объективного ответа на поставленные перед экспертами вопросы, не учитывают вовсе без обоснования. В нарушение требований п. 29 и п. 91 Приказа Минздравсоцразвития от 12.05.2010 года № 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации» в выводах заключения экспертизы № 324 от 22.08.2013 года экспертами даны ответы на вопросы, выходящие за пределы их специальных познаний. Продолжительность лечения больных, подтвержденная листами нетрудоспособности, в медицинских учреждениях поликлинического звена и специализированных стационарах РФ соотносится с «Ориентировочными сроками временной нетрудоспособности при наиболее распространенных заболеваниях и травмах в соответствии с Международной классификацией болезней - 10 (МКБ - 10), утвержденными Минздравом РФ п. 2510/9362-34, ФСС п. 02-08/10-1977 от 21.08.2000 года. Согласно МКБ-10 ориентировочные сроки временной нетрудоспособности при переломах костей носа без смещения костных фрагментов составляют 18-25 дней, при контузии глаза (то есть ретинохориоидите) - 35-60 дней. Сроки временной нетрудоспособности определяются только врачом (специалистом) в зависимости от состояния больного и течения болезни. Количество дней нетрудоспособности в пределах ориентировочных сроков у всех больных неодинаковое. Решение вопроса увеличения сроков нетрудоспособности принимается только комиссией врачей, и это решение оформляется протоколом заседания врачебной комиссии. Сроки нетрудоспособности потерпевшей М. подтверждены листами нетрудоспособности и медицинскими документами (амбулаторная карта и выписки из историй болезней) с наличием протоколов заседаний врачебных комиссий. Первый лист нетрудоспособности потерпевшей М. был свыше 21 дня с 23.07.2012 года по 04.09.2012 года (43 дня). Решение о продлении сроков нетрудоспособности принималось комиссией врачей согласно нормативным актам. В связи с вышеизложенным, члены комиссии при определении срока нетрудоспособности в 21 день, а не в 25 дней в пределах ориентировочных сроков 18-25 дней, не обосновали в нарушение п. 29 Приказа от 12.05.2010 года № 346н, какими критериями они руководствовались, как согласуются между собой рекомендуемые ориентировочные сроки нетрудоспособности при контузии глаза (травматическом ретинохориоидите) 35-60 дней по МКБ-10 с расстройством здоровья в 21 день по экспертному заключению №122/14 от 11.06.2014 года. Согласно п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 года № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» необоснованным следует считать такое заключение эксперта, в котором недостаточно аргументированы выводы, не применены или неверно применены необходимые методы и методики экспертного исследования. Исходя из этого, можно сделать вывод о необоснованности заключения эксперта №122/14 от 11.06.2014 года. По факту состав комиссии был представлен тремя судебно-медицинскими экспертами, одним врачом-нейрохирургом и одним врачом-рентгенологом. В состав комиссии не вошли специалисты, обладающие специальными знаниями, а именно ЛОР-врач - специалист по заболеваниям и травмам уха, горла и носа, офтальмолог - специалист по заболеваниям и травмам глаз, невролог - специалист по заболеваниям и травмам центральной и периферической нервной системы. И это при том, что экспертной комиссией квалифицирующими признаками были определены перелом костей носа и контузия глаза. Члены комиссии в выводах при ответах на поставленные судом вопросы вышли за пределы своей компетенции и дали ответы на вопросы, по которым они не обладают специальными познаниями. Тем самым они нарушили п.п. 29 и 91 Приказа министерства здравоохранения и социального развития РФ от 12.05.2010 года № 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях РФ» и п.п. 4 и 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 года № 28. Хотя на титульном листе заключения эксперта № 122/14 от 11.06.2014 года указано, что права и обязанности эксперта, предусмотренные статьей 57 УПК РФ, им разъяснены, что подтверждается также поставленными подписями членов комиссии. Таким образом, комиссия экспертов ФГБУ РЦСМЭ МЗ РФ в данном составе не имела права давать ответ на второй вопрос, в связи с чем, она несет за это ответственность, предусмотренную законом. В материалах уголовного дела находятся медицинские документы потерпевшей М., отражающие развитие заболевания, динамику состояния потерпевшей, а также результаты лабораторных и инструментальных методов исследований за период с 22.07.2012 года по 11.10.2013 года. По экспертному заключению № 122/14 от 11.06.2014 года среди объектов, представленных на экспертизу, была медицинская карта амбулаторного больного на имя М. вместе с предоставленным дополнительным вкладышем. Но, несмотря на это, медицинские документы исследовались комиссией неполно и только за период с 22.07.2012 года по 17.07.2013 года. Вкладыш в амбулаторную карту содержит в себе записи специалистов с 19.07.2013 года по 11.10.2013 года, в том числе, протокол заседания врачебной комиссии № 1436 от 19.07.2013 года, выписку из истории болезни № 6063 клиники глазных болезней РКБ МЗ КБР, где потерпевшая М. находилась на лечении с 29.07.2013 года по 07.08.13 года по поводу посттравматической центральной хориоретинодистрофии. Таким образом, заключение эксперта № 122/14 от 11.06.2014 года повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, проведенной в ФГБУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Министерства здравоохранения Российской Федерации на основании постановления судьи Нальчикского городского суда Бозиева А.Х. от 07.11.2013 года по материалам уголовного дела № 1-306/13, является незаконным и необоснованным. Заключение эксперта является незаконным, потому что не выполнено постановление суда от 07.11.2013 года о проведении экспертизы с участием потерпевшей М., нарушены процессуальные права потерпевшей М. при производстве судебной экспертизы, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, экспертами нарушены положения ст. 204 УПК РФ в связи с тем, что они не были предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ. Заключение эксперта является необоснованным, потому что в своих выводах члены комиссии дали ответы на вопросы, которые выходят за пределы их компетенции, то есть специальных знаний. При изложенных обстоятельствах считает, что заключение экспертной комиссии №122/14 от 11.06.2014 года получено с существенными нарушениями требований закона, что влечет необходимость признания его недопустимым доказательством. Согласно заключению эксперта № 489/14 от 19.02.2015 года (дополнительная комиссионная судебно-медицинская экспертиза) комиссия экспертов фактически игнорирует поставленные перед ними дополнительные вопросы, а повторяет ответы на вопросы из заключения повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 11.06.2014 года. В соответствии с ч. 1 ст. 207 УПК РФ при недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела может быть назначена дополнительная судебная экспертиза, производство которой поручается тому же или другому эксперту. По настоящему уголовному делу Нальчикским городским судом 28.11.2014 года фактически была назначена повторная комиссионная судебно-медицинская экспертиза, проведение которой в нарушение ч. 2 ст. 207 УПК РФ было поручено тем же экспертам. Исходя из изложенного, заключение эксперта № 489/14 от 19.02.2015 года также получено с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, что влечет необходимость признания его недопустимым доказательством. Таким образом, приговор Нальчикского городского суда от 17.08.2015 года является незаконным, необоснованным и несправедливым ввиду неправильной квалификации деяния, совершённого Мирзоевым Р.Б., использования при постановлении приговора недопустимых доказательств и назначения Мирзоеву Р.Б. чрезмерно мягкого наказания, несоизмеримого с тяжестью совершённого им преступления.
В апелляционном представлении прокурор г. Нальчика Тлостанов З.Х., ссылаясь на существенное нарушение уголовно-процессуального закона и неправильное применение уголовного закона, просит отменить приговор и прекратить уголовное преследование Мирзоева Р.Б. в связи с истечением срока давности уголовного преследования. Указывает, что в соответствии с ч. 1 ст. 56 УК РФ наказание в виде лишения свободы может быть назначено осужденному, совершившему впервые преступление небольшой тяжести, только при наличии отягчающих обстоятельств, предусмотренных ст. 63 УК РФ, за исключением преступлений, предусмотренных частями первыми ст.ст. 228, 231, 233 УК РФ, или только если соответствующей статьей Особенной части уголовного кодекса РФ лишение свободы предусмотрено как единственный вид наказания Преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 115 УК РФ, в соответствии с ч. 2 ст. 15 УК РФ отнесено к категории преступлений небольшой тяжести, а санкция статьи предусматривает помимо лишения свободы другие виды наказаний, которые надлежало суду определить. Мирзоев Р.Б. освобожден от наказания (ввиду пенсионного возраста) на основании п.п. 9 п. 9 Постановления Государственной Думы РФ «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Указанный пункт Постановления Государственной Думы РФ не содержит подпунктов и ссылка суда несостоятельна. При наличии указанных оснований для применения акта амнистии и общих правил действия уголовного закона во времени, суду надлежало освободить Мирзоева Р.Б. от наказания по Постановлению Государственной Думы РФ от 18.12.2013 года № 3500-6 «Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции РФ», поскольку, преступление подсудимым совершено 21.07.2012 года. В соответствии с п. «а» ч. 1 ст.78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления небольшой категории тяжести истекли два года. Соответственно, на момент вынесения судебного решения сроки давности уголовного преследования за преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 115 УК РФ, истекли. В прениях сторон сторона защиты просила прекратить уголовное дело в отношении Мирзоева Р.Б. за истечением срока давности привлечения его к уголовной ответственности. При согласии лица на прекращение уголовного преследования по таким основаниям, признание вины в полном объеме не требуется. С учетом изложенного и позиции защитника, суду первой инстанции надлежало прекратить уголовное преследование Мирзоева Р.Б. на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ и ч. 1 ст.78 УК РФ, а не освобождать его от наказания по акту амнистии.
В возражении на апелляционные жалобы осужденный Мирзоев Р.Б. просит отказать в их удовлетворении, считая правильным квалификацию его действий судом как причинение легкого вреда здоровью потерпевшей М.
Выслушав стороны, обсудив доводы апелляционных жалоб, апелляционного представления и возражения, суд апелляционной инстанции приходит к следующему.
Согласно ч. 1 ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым.
Приговор суда в отношении Мирзоева Р.Б. не отвечает этим требованиям закона, постановлен с существенным нарушением уголовно-процессуального закона.
Факт причинения Мирзоевым Р.Б. вреда здоровью М. не оспаривается, подтверждается совокупностью доказательств, исследованных судом.
Подсудимый Мирзоев Р.Б. вину в умышленном причинении телесных повреждений М. не признал и показал, что хотел сделать комплимент М., но она отреагировала крайне отрицательно, толкнула его, и он упал, ударившись головой. После того, как он встал, М. стала замахиваться на него пакетом, затем стала наносить удары, и он стал защищаться, но целенаправленно её не бил, а лишь, защищаясь, махал руками.
Потерпевшая М. показала, что в тот вечер она шла по ул. Лермонтова. Когда она проходила мимо арки, где стояла бочка с квасом, находившийся рядом пьяный мужчина сказал женщине, продававшей квас, что он сейчас схватит её М. за ногу, потянулся к ней и упал. Женщина посадила его стул. Он стал материться. Она пошла дальше. Не дойдя до магазина «Лило», он догнал её и сказал ей: «мразь, я тебя с землей сравняю» и ударил в глаз, отчего она пошатнулась и с ноги соскочила обувь. Затем он стал бить по лицу, продолжая материться. У неё была в руках сетка с продуктами. Она оттолкнула его, после чего он сел. Потом вскочил и опять пошел на неё. В это время подбежала женщина и попыталась остановить его, но он оттолкнул её. Затем подошел Н., торговавший овощами, успокоил его и проводил через арку, вернулся и выразил сожаленье о случившемся. Н. сказал, что этого мужчину зовут Р.Б., он пьющий, живет с престарелой матерью недалеко. Она вызвала полицию и поехала в отделение полиции с дознавателем. Около отдела её встретила её подруга З. и вместе с ней пешком вернулась на улицу Лермонтова. Ночью ей стало плохо и утром поехала в больницу, где её осмотрел врач приемного отделения и сделал снимки. Затем подошли сотрудники полиции, которым она дала показания. Врач сказал, что её необходима операция на нос, но она отказалась от госпитализации, так как ей было стыдно находиться в таком состоянии в больнице, где много лет проработала. Она созвонилась со своей тетей К. и последняя забрала её из больницы домой. Когда она ехала домой ей позвонила сестра и сообщила, что нашли мужчину, который избил её. Она, в свою очередь, сообщила в полицию, что нашли его - Мирзоева. Она с тетей почти одновременно подъехали к отделению полиции с Мирзоевым, и она опознала его. К ним приходили сестры Мирзоева и просили прощения за брата, но она им отказала.
Согласно оглашенным показаниям свидетеля Н. он торгует овощами и фруктами вместе с женой около дома № 16 по ул. Лермонтова в г. Нальчике. На лицо и по именам знает потерпевшую М. как М. и подсудимого Мирзоева Р.Б. как Р.Б., так как они проживают недалеко в соседних домах от их магазина и часто покупают у него продукты. В тот вечер, 21.07.2013 года, примерно в 18 часов М. прошла мимо его лотка со стороны проспекта Ленина и пошла дальше в сторону магазина «Лило». Когда она дошла до этого магазина, к ней подошел Р.Б. в состоянии алкогольного опьянения, и о чем-то разговаривал с ней примерно 2 минуты. В один момент М. со всей силой двумя руками толкнула Р.Б., отчего последний, упал головой о ступеньку входа в магазин. После этого Р.Б. встал и стал наносить М. удары руками и ногами. Он подбежал к Р.Б. и М., которые дрались, оттащил Р.Б. и отвел до арки дома № 16 по Лермонтова, сказав, чтобы он шел домой. После того, как Р.Б. ушел домой, он вернулся к своему лотку. К М. он не подошел из-за того, что она разговаривала по телефону, и как он понял, звонила в полицию. Спустя некоторое время приехали сотрудники полиции, которые спросили, где проживает Р.Б.. Он ответил, что не знает, в какой квартире и в каком подъезде он живет, но проживает в доме № 16 по ул. Лермонтова.
Из оглашенных показаний свидетеля Ж. следует, что в тот день примерно в 18 часов из машины, которая остановилась рядом с местом, где она торговала квасом, вышел незнакомый мужчина в состоянии сильного алкогольного опьянения, еле стоя на ногах. Она предложила ему сесть на стул рядом с бочкой, после чего несколько раз наливала ему квас. Он рассказал, что выпил на даче с другом и сильно опьянел. Когда этот мужчина сидел около неё, с окна 4 этажа дома напротив незнакомая пожилая женщина кричала ему по имени Р.Б., чтобы он немедленно шел домой. Он, посидев на стуле минут 5, встал и, шатаясь, пошел в сторону магазина «Лило», приставая к прохожим, дергая их за руки. Однако, никто не обращал на него внимания и отходили. Примерно в 10-15 метрах от нее возле магазина «Лило» Р.Б. снова стал приставать к одной из женщин, взяв её за руку. Эта женщина, размахнувшись, ударила рукой по лицу Р.Б., отчего он упал и ударился головой о ступеньки магазина. После этого Р.Б. поднялся сразу и стал наносить той женщине удары руками и ногами по лицу и телу, а женщина стала отбиваться своей сумкой. Увидев это, она (Ж.) стала кричать Н., торговавшему овощами от неё в метрах 20-25, чтобы он разнял дерущихся. Н. сразу подбежал к ним и разнял их, затем отвел Р.Б. в арку дома № 16 по ул. Лермонтова и ушел.
Согласно показаниям свидетеля З. вечером 21.07.12 года, примерно в 19 часов, к ней домой позвонила её подруга М. и сообщила, что её избил незнакомый мужчина на ул. Лермонтова, сама находится там, ожидая приезда полиции. Она позвонила старшей сестре М., чтобы узнать о случившемся и ее местонахождении. Затем она поехала к 1 отделению полиции и стояла там, ожидая её выхода. Когда М. вышла оттуда, у неё лицо было разбито, не было очков. Она её сфотографировала, чтобы запечатлеть телесные повреждения. Затем М. рассказала ей о случившемся.
Из показаний свидетеля И., дознавателя 1 ОП УМВД по г. Нальчику, следует, что к ним в отдел обратилась с заявлением гражданка М. о том, что ей нанесены телесные повреждения и сломаны очки неизвестным ей мужчиной. На следующий день было установлено, что им был Мирзоев Р.Б. На проведение судебно-медицинской экспертизы М. было выдано направление. После получения заключения экспертизы о причинении средней тяжести вреда здоровью М. было возбуждено уголовное дело в отношении Мирзоева Р.Б. по признакам преступления ст. 112 УК РФ. Затем по ходатайству потерпевшей была проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, которая дала заключение, что здоровью М. причинен тяжкий вред.
Свидетель К. показала, что её племянница М. попала в больницу в связи с причинением ей телесных повреждений Мирзоевым Р.Б. У М. был разбит нос, сильно кружилась голова. Она поехала в больницу и забрала её оттуда. Затем вместе поехали в отделение полиции, где узнала, что нашли Мирзоева, избившего М.. К ней приходили родственники и друзья Мирзоева, просили оказать влияние на М. для примирения с Мирзоевым.
На основе совокупности этих показаний суд обоснованно установил факт причинения Мирзоевым Р.Б. вреда здоровью М. из хулиганских побуждений.
Показания свидетеля-очевидца Л. о том, что Мирзоев Р.Б. не бил М., а лишь неадекватно размахивал руками, на лице М. не было телесных повреждений, суд мотивированно признал недостоверными, ссылаясь на его родственные отношения с Мирзоевым Р.Б. и противоречия с другими показаниями.
Все доводы М. и ее представителя сводятся к тому, что суд неверно оценил заключения судебно-медицинских экспертиз, вследствие чего неправильно квалифицировал действия Мирзоева Р.Б. по п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ, хотя он подлежал признанию виновным по п. «д» ч. 2 ст. 111 УК РФ в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью из хулиганских побуждений.
Обвинение Мирзоева Р.Б. в причинении тяжкого вреда здоровью М. по признаку утраты общей трудоспособности не менее чем на одну треть было основано на заключении проведенной в ГУЗ СМЭ МЗ КБР комиссионной судебно-медицинской экспертизы № 266 от 23.10.2012 года,. согласно которому у М. имелись следующие телесные повреждения: черепно-лицевая травма, ушиб головного мозга легкой степени в виде посттравматического пареза лицевого нерва слева; энцефалопатия сложного генеза (травматический, сосудистый, вертеброгенный); перелом костей носа со смещением фрагментов в виде искривления перегородки носа влево с нарушением носового дыхания; контузия левого глаза средней степени тяжести в виде постконтузионной центральной дегенерации сетчатки, отечно-эксудативная форма. Описанные телесные повреждения, по мнению экспертной комиссии, повлекли за собой стойкую утрату общей трудоспособности М. на 30 % согласно медицинских критериев определения степени тяжести вреда /т. 1, л.д. 124-133/.
Согласно же заключению № 324 от 13.08.2013 года судебно-медицинской экспертизы, проведенной в РГБУ бюро СМЭ МЗ КЧР по судебному постановлению, имевшиеся у М. на момент обращения за медицинской помощью и обследования 22.07.2012 года травматические телесные повреждения в виде ЗЧМТ, с сотрясением головного мозга, кровоподтека верхнего века левого глаза, закрытого перелома левой носовой кости, «ушиба левого глаза легкой степени», ссадин оболочки верхней губы, ушибов мягких тканей лица, которые получены от действия тупых твердых предметов, возможно в срок, указанный в постановлении суда, то есть 21.07.2012 года, повлекли за собой легкий вред здоровью по признаку кратковременного расстройства /т. 2, л.д. 188-206/.
В связи с противоречивостью заключений указанных комиссионных экспертиз по ходатайству потерпевшей М. судом назначена повторная комиссионная судебно-медицинская экспертиза в ФГБУ «Российский Центр Судебно-Медицинской Экспертизы» МЗ РФ, согласно заключению которой № 122/14 от 11.06.2014 года травматические телесные повреждения, имевшиеся у М., повреждения головы, включающие: закрытый перелом костей носа слева без расхождения костных отломков, контузию левого глаза с кровоизлиянием в параорбитальные области, кровоподтеки и ссадины лица, не были опасными для жизни, но повлекли кратковременное расстройство здоровья на срок не более 3-х недель (21 дня) и по этому признаку квалифицируются как легкий вред здоровью, а остальные телесные повреждения: кровоподтеки левой верхней и левой нижней конечностей как относящиеся к поверхностным повреждением расцениваются как повреждения, не причинившие вред здоровью /т. 3, л.д. 2-24/.
Дополнительная комиссионная судебно-медицинская экспертиза подтвердила выводы, данные в заключении № 122/14 от 11.06.2014 года о степени тяжести причиненных М. телесных повреждений.
Суд с соблюдением состязательности сторон обеспечил их право на представление доказательств, содействовал в получении новых доказательств, в том числе заключений судебно-медицинских экспертиз.
Вопреки доводам потерпевшей стороны, суд объективно оценил заключения судебно-медицинских экспертиз, привел мотивы, по которым признал заключения повторных и дополнительных комиссионных экспертиз допустимыми и достоверными доказательствами.
Существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые могли бы повлиять на исход дела, при назначении судебно-медицинских экспертиз, при проверке и оценке их заключений судом первой инстанции не допущено.
Все исследованные судом доказательства проверены и оценены судом в соответствии с требованиями ст.ст. 87 и 88 УПК РФ.
Доводы потерпевшей и представленные ею суду апелляционной инстанции документы о ненадлежащем оказании услуг почтовой связи при производстве по настоящему уголовному делу не дают оснований сомневаться в объективном подходе суда первой инстанции к рассмотрению и разрешению дела.
Согласно ч. 1 ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.
Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту (часть 2 той же статьи).
Требования потерпевшей М. и ее представителя-адвоката Никулина М.С. об отмене приговора и осуждении Мирзоева Р.Б. по п. «д» ч. 2 ст. 111 УК РФ в любом случае не могут быть удовлетворены, поскольку государственное обвинение в судах первой и апелляционной инстанции поддержано по п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ, то есть по статье о менее тяжком преступлении.
Пленум Верховного Суда РФ в п. 29 Постановления от 05.03.2004 года № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (в редакции от 30.06.2015 года № 29) разъяснил, что в соответствии с частями 7 и 8 ст. 246 УПК РФ полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства, а также изменение им обвинения в сторону смягчения предопределяет принятие судом решения в соответствии с позицией государственного обвинителя, поскольку уголовно-процессуальный закон исходит из того, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе принципа состязательности и равноправия сторон, а формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечивается обвинителем.
Государственный обвинитель в суде первой инстанции с приведением соответствующих мотивов переквалифицировал действия подсудимого с п. «д» ч. 2 ст. 111 УК РФ в сторону смягчения на п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ, что предопределило квалификацию судом действий Мирзоева Р.Б. по п. «а» ч. 2 ст. 115 УК РФ как умышленного причинения легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья, совершенного из хулиганских побуждений.
При таких обстоятельствах апелляционные жалобы потерпевшей и ее представителя подлежат оставлению без удовлетворения.
Апелляционное же представление прокурора г. Нальчика Тлостанова З.Х. необходимо удовлетворить ввиду следующего.
В соответствии с ч. 2 ст. 15 УК РФ преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное не превышает трех лет лишения свободы.
Санкция ч. 2 ст. 115 УК РФ предусматривает максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет. Следовательно, совершенное Мирзоевым Р.Б. преступление относится к категории преступлений небольшой тяжести.
Согласно п. «а» ч. 1 ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления небольшой тяжести истекли два года.
В соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное подлежит прекращению по истечении срока давности уголовного преследования.
Суд, как предписано п. 1 ст. 254 УПК РФ, прекращает уголовное дело в судебном заседании в случаях, если во время судебного разбирательства будут установлены обстоятельства, указанные в пунктах 3-6 части первой, в части второй статьи 24 и пунктах 3-6 части первой статьи 27 УПК РФ.
Из разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, данных в пунктах 21, 25 Постановления от 27.06.2013 года № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности», следует, что в случае установления во время судебного разбирательства обстоятельства, указанного в п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, суд при согласии на это подсудимого прекращает уголовное дело. При этом не имеет значения, в какой момент производства по делу истекли сроки давности привлечения лица к уголовной ответственности.
Двухлетний срок давности привлечения Мирзоева Р.Б. к уголовной ответственности истек 21.07.2014 года, а обвинительный приговор в его отношении постановлен позже, 17.08.2015 года, при том, что подсудимый Мирзоев Р.Б. и его защитник просили прекратить уголовное дело за истечением срока давности уголовного преследования.
Согласно п. 1 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ основаниями отмены или изменения судебного решения в любом случае является непрекращение уголовного дела судом при наличии оснований, предусмотренных ст. 254 УПК РФ.
Постановив обвинительный приговор по истечении срока давности уголовного преследования, несмотря на ходатайство подсудимого и его защитника о прекращении уголовного дела по данному основанию, суд лишил Мирзоева Р.Б. права на освобождение от уголовной ответственности, чем существенно нарушил уголовно-процессуальный закон.
Существенное нарушение уголовно-процессуального закона предусмотрено п. 2 ст. 389.15 УПК РФ как основание отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке.
Допущенное судом первой инстанции нарушение уголовно-процессуального закона может быть устранено только посредством отмены обвинительного приговора и прекращения уголовного дела в отношении Мирзоева Р.Б. на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за истечением срока давности уголовного преследования.
На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.15, 389.17, 389.20, 389.21, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия
определила:
Приговор Нальчикского городского суда КБР от 17 августа 2015 года в отношении Мирзоева Р.Б. отменить.
Уголовное дело в отношении Мирзоева Р.Б. прекратить на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за истечением срока давности уголовного преследования.
Меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении Мирзоеву Р.Б. отменить.
Вещественные доказательства: амбулаторная карта, медицинская карта больного дневного стационара, медицинская карта № 7127 стационарного больного, рентгеновские снимки на 6 листах и 9 фотоснимков её лица, – возвратить потерпевшей М.
Председательствующий А.З. Бецуков
Судьи: В.М. Мидов
Д.Х. Тхакахова
