Судья суда 1 инстанции Дело № 22-99/2021
Медникова А.В. № 1-14/2021
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
г. Анадырь 14 сентября 2021 года
Судебная коллегия по уголовным делам суда Чукотского автономного округа в составе
председательствующего судьи Трушкова А.И.,
судей Малова Д.В., Принцева С.А.
при секретаре Бондаревой Н.Г.,
с участием
прокурора Гуляева Н.В.,
осуждённого Салагаева Т.Н. в режиме видеоконференц-связи,
его защитника – адвоката Федорова А.А.
рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осуждённого Салагаева Т.Н. и его защитника адвоката Кузнецова Ф.А., апелляционной жалобе представителя потерпевшего адвоката Андрианова В.Ю., апелляционному представлению государственного обвинителя Буркута Я.В. на приговор Билибинского районного суда Чукотского автономного округа от 01 июня 2021 года, которым
Салагаев Тамерлан Николаевич, <дата> года рождения, уроженец <адрес>, гражданин РФ, имеющий среднее специальное образование, в зарегистрированном браке не состоящий, имеющий на иждивении малолетнего ребёнка, зарегистрированный по месту жительства по адресу: <адрес>, фактически проживающий по адресу: <адрес>, работающий старшим инструктором по вождению <данные изъяты>», военнообязанный, несудимый,
осуждён по части 1 статьи 111 УК РФ к 3 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 3 года 6 месяцев и с возложением на осуждённого предусмотренных частью 5 статьи 73 УК РФ определённых обязанностей;
в приговоре разрешены вопросы оставления без изменения меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, о вещественных доказательствах по делу, о взыскании в доход федерального бюджета сумм процессуальных издержек, о сохранении меры процессуального принуждения в виде ареста на принадлежащий осуждённому автомобиль до исполнения приговора в части гражданского иска, частично удовлетворено исковое заявление потерпевшего и с осуждённого в пользу потерпевшего взысканы 299917 рублей в счёт возмещения имущественного вреда и 500 тысяч рублей в счёт компенсации морального вреда.
Заслушав доклад судьи Трушкова А.И., изложившего содержание приговора суда, доводы апелляционных жалоб и апелляционного представления, мнение прокурора Гуляева Н.В., поддержавшего апелляционное представление, но просившего приговор суда отменить, дело направить на новое судебное рассмотрение, возражавшего против удовлетворения апелляционных жалоб, осуждённого Салагаева Т.Н. и его защитника – адвоката Федорова А.А., поддержавших апелляционные жалобы осуждённого и его защитника, судебная коллегия
у с т а н о в и л а :
Приговором Билибинского районного суда от 01 июня 2021 года Салагаев осуждён за умышленное причинение в период с 04 часов до 05 часов 51 минуты 03 августа 2019 года около <адрес> путём нанесения Г.Д.С. в целях причинения тяжкого вреда здоровью не менее двух ударов кулаками в область головы и шеи потерпевшего закрытой черепно-мозговой травмы, относящейся к категории тяжкого вреда здоровью по признаку опасности для жизни. Мотивом деяния признана личная неприязнь, явившаяся результатом противоправного поведения в указанное время потерпевшего Г.Д.С., выразившемся в имевших место в районе <адрес> угрозе Салагаеву убийством, нанесении не менее двух ударов рукой Салагаеву в область головы, а также непосредственно перед нанесением ударов Салагаевым, вызвавшего Г.Д.С. уединиться для реализации ранее возникшего умысла на причинение тяжкого вреда здоровью, – в повторной угрозе ему убийством и попытке нанести удар камнем сзади по голове Салагаева около <адрес>.
Обстоятельства совершения осуждённым преступления подробно изложены в приговоре суда (т.9 л.д.4).
В апелляционной жалобе осуждённый Салагаев просит приговор суда отменить в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела и оправдать в связи с тем, что в момент причинения Г.Д.С. телесных повреждений он действовал в состоянии необходимой обороны (т.9 л.д.32-36).
В обоснование апелляционной жалобы осуждённый указал, что отсутствуют доказательства о наличии и возникновении у осуждённого умысла на совершение преступления, но присутствуют доказательства об отсутствии у осуждённого умысла на причинение потерпевшему телесных повреждений до попытки потерпевшего нанести удар камнем сзади по голове Салагаева, в подтверждение чего осуждённым приведены свои показания, показания свидетелей К.Д.А., Ш.С.И., А.Д.А., Б.А.О., содержание признанной по делу вещественным доказательством аудиозаписи разговора между Салагаевым и Г.Д.С., данные характеристик, которым суд не дал должной оценки.
Осуждённый отметил необоснованность вывода суда о том, что на момент нанесения осуждённым ударов потерпевшему Г.Д.С. угроза нападения последнего и причинения с его стороны Салагаеву серьёзных телесных повреждений отпала, поскольку носила вполне реальный характер: когда камень из рук Г.Д.С. выпал, он не отказался от желания нанести Салагаеву камнем удар по голове и причинить ему телесные повреждения.
В апелляционной жалобе защитник осуждённого адвокат Кузнецов Ф.А. просит приговор суда отменить и оправдать подзащитного, который, по мнению автора жалобы, находился в состоянии необходимой обороны (т.9 л.д.39-45).
В обоснование жалобы защитник Кузнецов указал на необоснованность вывода суда первой инстанции о том, что конфликт между Г.Д.С. и Салагаевым незадолго до причинения последним потерпевшему закрытой черепно-мозговой травмы свидетельствует о наличии у Салагаева прямого умысла на причинение вреда здоровью потерпевшего, поскольку он противоречит как показаниям осуждённого, так и показаниям свидетелей К.Д.А., Ш.С.И., А.Д.А., Б.А.О., сведениям аудиозаписи разговора между Салагаевым и отцом потерпевшего 09 августа 2019 года о поведении Салагаева и Г.Д.С. после их конфликта и перед происшествием.
Защитник Кузнецов заявил о необоснованности вывода суда первой инстанции о ненахождении Салагаева в состоянии необходимой обороны в момент причинения Г.Д.С. вреда здоровью, что следует из того, что суд не учёл применение Г.Д.С. камня как оружия нападения на Салагаева, попытку Г.Д.С. причинить вред здоровью Салагаева, создающую реальную угрозу для жизни, внезапность нападения, физическое и психологическое состояние нападавшего, неоконченность нападения на Салагаева. Отметил необоснованность вывода суда об осознании Салагаевым в момент происшествия отсутствия для него со стороны Г.Д.С. явной угрозы применения насилия, опасного для жизни и здоровья; необоснованность вывода суда об ограничении должного поведения Салагаева по предотвращению конфликта менее серьёзными мерами (о возможности предотвратить конфликт путём толчка, пинка, борьбы, зова на помощь); необоснованность вывода суда первой инстанции о том, что характер и локализация телесных повреждений потерпевшего не свидетельствует о самообороне Салагаева, а действия последнего не соответствовали характеру и степени общественной опасности посягательства со стороны Г.Д.С..
Защитник Кузнецов в апелляционной жалобе выразил несогласие с определением суда первой инстанции об отказе в проведении дополнительной судебно-медицинской экспертизы по выяснению вопроса о влиянии телесных повреждений, причинённых Г.Д.С. в 2014 году, на получение телесных повреждений при исследуемых событиях.
В апелляционном представлении государственный обвинитель просит приговор суда изменить, заменив в приговоре указание суда на совершение преступных действий с целью причинения тяжкого вреда здоровью указанием на причинение вреда здоровью и дополнив описательно-мотивировочную часть приговора утверждением о неверности толкования закона стороной защиты по вопросу возможности применения статьи 73 УК РФ при отсутствии признания вины подсудимым (т.9 л.д.46-47).
В обоснование апелляционного представления государственный обвинитель указал, что фактические обстоятельства дела и дальнейшее поведение осуждённого свидетельствуют об отсутствии у Салагаева прямого умысла на причинение именно тяжкого вреда здоровью при наличии неконкретизированного умысла на причинение вреда здоровью; кроме того, судом не рассмотрен довод представителя потерпевшего о невозможности применения условного осуждения ввиду отсутствия признания вины.
В апелляционной жалобе представитель потерпевшего адвокат Андрианов В.Ю. просит приговор суда изменить, исключив из приговора указание на смягчающие Салагаеву наказание обстоятельства – обстоятельства активного способствования расследованию преступления, противоправности поведения потерпевшего Г.Д.С., наличия у виновного малолетнего ребёнка, а также исключив применение положений статьи 73 УК РФ об условном осуждении и исключив из описательно-мотивировочной части приговора описание обстоятельств, характеризующих противоправность поведения потерпевшего.
В обоснование жалобы представитель потерпевшего Андрианов указал на невыполнения судом требований статей 2, 6, 43 УК РФ, на неправильное определение судом характера общественной опасности преступления, неправильное признание наличия перечисленных выше смягчающих наказание обстоятельств, неподтверждение факта отцовства и наличия у осуждённого малолетнего ребёнка; выразил несогласие с выводами суда о противоправности поведения потерпевшего Г.Д.С. перед совершением Салагаевым преступления в связи с отсутствием угрозы камнем Салагаеву со стороны Г.Д.С.; указал на подтверждённость избиения Салагаевым потерпевшего Г.Д.С. из личной неприязни.
В судебном заседании суда апелляционной инстанции осуждённый и его защитник поддержали апелляционные жалобы осуждённого Салагаева и защитника Кузнецова, государственный обвинитель возражал против удовлетворения апелляционных жалоб, в итоге поддержал апелляционное представление, но с иным выводом, полагая, что обжалуемый приговор суда подлежит отмене, а дело – передаче на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции.
Изучив материалы уголовного дела, оценив доводы сторон, апелляционных жалоб и апелляционного представления, судебная коллегия приходит к выводу о частичной обоснованности апелляционных жалоб и представления и о наличии предусмотренных законом оснований изменения обжалуемого приговора суда в связи со следующим.
Вина Салагаева в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 111 УК РФ, всецело подтверждена исследованными в судебном заседании доказательствами, приведёнными в обжалуемом приговоре суда, им в основном дана должная оценка в приговоре. Квалификация действий осуждённого Салагаева в отношении потерпевшего Г.Д.С. по части 1 статьи 111 УК РФ является правильной и в приговоре мотивирована, судебные ошибки относительно начала, длительности формирования умысла на совершение преступления и вида умысла не влекут изменения правовой оценки деяния.
Довод апелляционных жалоб осуждённого Салагаева и его защитника адвоката Кузнецова об отсутствии у осуждённого умысла на причинение потерпевшему телесных повреждений до попытки потерпевшего нанести удар камнем сзади по голове Салагаева заслуживает внимания.
Так, в обжалуемом приговоре суда не мотивировано, почему судом в качестве установленных приняты обстоятельства возникновения у Салагаева умысла на причинение тяжкого вреда здоровью Г.Д.С. задолго до причинения последнему вреда здоровью – при первом конфликте, когда Г.Д.С. угрожал Салагаеву убийством, нанёс последнему не менее двух ударов рукой в область головы, а также мотивы предложения Салагаева Г.Д.С. отойти и поговорить наедине, которое Салагаев сделал для реализации, по мнению суда, задуманного причинения тяжкого вреда здоровью Г.Д.С..
Сами по себе обстоятельства противоправного поведения Г.Д.С. в отношении Салагаева при первом конфликте (конфликте в районе <адрес>), подтверждённые материалами уголовного дела, не тождественны возникновению у Салагаева умысла на преступление, поскольку могут объяснить лишь причину такого возникновения при свершившемся рождении умысла, при этом последнее не подтверждено. Указание о мотивах предложения Салагаева Г.Д.С. отойти и поговорить наедине, изложенное в обжалуемом приговоре, также не основано на доказательствах. Обозначенные в приговоре суда доказательства не указывают на планирование Салагаевым преступления и зарождение у него намерений этого в названный выше период. Напротив, показания очевидцев происшедшего в районе <адрес> - свидетелей С.Д.В., Ш.С.И., Р.М.Д., У.М.А., С.Г.В., К.П.П., Б.А.О., К.Д.А., А.Д.А., Б.М.М., показания самого осуждённого Салагаева указывают на спокойное, мирное завершение первого конфликта, на отсутствие агрессивного поведения Салагаева и на отсутствие обстоятельств, которые могли бы указывать на затаённую обиду Салагаева на Г.Д.С. с намерениями последующего отмщения (т.7 л.д.207 оборот, т.8 л.д.183, 185-186, 188-189, л.д.189-191, 206-207, 209, т.2 л.д.175, 87, 193, 90, 179).
С учётом указанного в описательно-мотивировочной части приговора суда из описания деяния, признанного судом установленным, подлежат исключению указания на события формирования умысла Салагаева на совершение преступления до противоправного поведения Г.Д.С. в отношении Салагаева в районе <адрес>, поскольку названные события не нашли своего подтверждения исследованными материалами уголовного дела.
Остальные доводы апелляционных жалоб осуждённого Салагаева и его защитника адвоката Кузнецова - доводы, связанные с утверждениями о нахождении Салагаева на момент нанесения им ударов потерпевшему Г.Д.С. в состоянии необходимой обороны и подтверждающими эти утверждения обстоятельствами, - обоснованными не являются.
Согласно части 1 статьи 37 УК РФ не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.
В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 года № 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление" разъяснено, что о наличии такого посягательства могут свидетельствовать, в частности: причинение вреда здоровью, создающего реальную угрозу для жизни обороняющегося или другого лица (например, ранения жизненно важных органов); применение способа посягательства, создающего реальную угрозу для жизни обороняющегося.
Как следует из материалов уголовного дела, вред здоровью Салагаева, который бы создавал реальную угрозу для его жизни (например, ранения жизненно важных органов), не причинялся.
Не создал Г.Д.С. для Салагаева и угрозы применения насилия, опасного для жизни.
Так, согласно пункту 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 года № 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление" непосредственная угроза применения насилия, опасного для жизни обороняющегося, может выражаться, в частности, в высказываниях о намерении немедленно причинить обороняющемуся смерть или вред здоровью, опасный для жизни, демонстрации нападающим оружия или предметов, используемых в качестве оружия, взрывных устройств, если с учётом конкретной обстановки имелись основания опасаться осуществления этой угрозы.
При анализе утверждений стороны защиты об угрозе применения насилия в отношении Салагаева попытка Г.Д.С. поднять с земли камень с учётом названных выше положений не подлежит самостоятельной оценке как таковая без учёта конкретной обстановки; последняя же не свидетельствовала о непосредственной и реальной угрозе применения насилия, опасного для жизни. Сама же попытка поднять камень не являлась нападением.
Вся совокупность исследованных в судебном заседании доказательств позволяет сделать вывод о том, что у Салагаева на момент совершения преступления отсутствовали основания реально опасаться за свою жизнь и здоровье, поскольку отсутствовала реальная угроза посягательства со стороны Г.Д.С.. То обстоятельство, что потерпевший Г.Д.С. согнулся поднять камень с земли, не свидетельствует о нападении с целью причинить насилие, опасное для жизни. Возможные последующие действия Г.Д.С. после поднятия камня при условии непротиводействия Г.Д.С. находятся в области непроизошедших событий, и версия стороны защиты о продолжении нападения на Салагаева со стороны Г.Д.С. имеет вероятностный и субъективный характер оценки, в которой заинтересована сторона защиты исходя из своей процессуальной роли, основана лишь на предположениях, которыми нельзя руководствоваться.
Пространственное положение потерпевшего Г.Д.С., нагнувшегося поднять камень с земли, взаиморасположение при этом Г.Д.С. и находившегося в непосредственной близости от него и в полный рост перед ним Салагаева, незамедлительно причинившего вред здоровью нанесением ударов кулаками, на момент исследуемого преступления перевели последнего в статус нападающего, а Г.Д.С. – в незащищённый объект нападения.
О возможности находившегося в состоянии алкогольного опьянения Г.Д.С. повести себя агрессивно Салагаев был осведомлён изначально. При этом предшествующая конфликтная ситуация в районе <адрес> сама по себе и поведение потерпевшего Г.Д.С., грозившего Салагаеву пустить пулю в лоб и дважды ударившего его в лицо, не свидетельствуют, что угроза жизни и здоровью была реальной. Об этом пояснил осуждённый Салагаев в прениях в судебном заседании суда апелляционной инстанции, указав, что угрозы потерпевшего он оценивал через призму того, что тот находился в состоянии опьянения, то есть не считал их серьёзными; в прениях в судебном заседании суда первой инстанции Салагаев угрозу пьяного потерпевшего охарактеризовал «мелочью» (т.8 л.д.246-247).
В соответствии же с показаниями свидетелей Р.М.Д., У.М.А., С.Г.В., К.П.П., Б.А.О., К.Д.А., А.Д.А., Б.М.М. Салагаев никак не отреагировал на агрессию со стороны Г.Д.С. в районе <адрес>, об отсутствии ответа на агрессию пояснил и сам Салагаев. Поведение последнего в ходе конфликтной ситуации в районе <адрес> свидетельствует о том, что для осуждённого агрессивные действия потерпевшего, формально выглядящие как серьёзная угроза жизни и здоровью, не представляли опасности, не вызывали беспокойства за себя, не определяли необходимость обращения за помощью; напротив, игнорируя такое поведение потерпевшего, осуждённый по собственной инициативе настойчиво вмешивался в ситуацию, полагая возможным ограничить агрессию потерпевшего Г.Д.С. даже после причинения ему ударом Г.Д.С. кровоизлияния на слизистой нижней губы справа (т.8 л.д.187-188, 189, 190, 191 и т.2 л.д.39, т.8 л.д. 207, л.д.211 оборот и т.2 л.д.42, т.8 л.д.214, л.д.194 оборот и т.2 л.д.90, 95, 190, т.4 л.д.83-84).
Салагаев (<дата>) старше Г.Д.С. (<дата>); как указано в характеристике, физически развит (отмечено, что нормативы по физической подготовке по месту прохождения службы сдаёт на оценку «отлично» - т.3 л.д.100); на момент исследуемых событий находился в трезвом состоянии, что предоставляло ему неоспоримое преимущество перед Г.Д.С., который находился в сильном алкогольном опьянении, пошатывался, неуверенно, с трудом стоял на ногах, что следует из показаний свидетелей С.Д.В., А.Д.А., Б.А.О., К.П.П., К.Э.В. (т.8 л.д.183-184, т.2 л.д.95, 122, 175, 190, т.8 л.д.209, т.7 л.д.202), из пояснений самого Салагаева (т.8 л.д.215, 220, 247); более того, Салагаев оценил потерпевшего Г.Д.С. «хорошо побитым», пояснил, что (далее дословно) «у него очень плохое состояние было, когда он со мной уходил» (т.8 л.д.214, 216, 220).
Кроме того, из показаний Салагаева следует, что он осознавал отсутствие со стороны потерпевшего реальной угрозы его жизни и здоровью, поскольку именно он инициировал удаление их вдвоём с Г.Д.С. от всех присутствующих с тем, чтоб остаться наедине, при этом к месту последующего происшествия шёл первым, оставив Г.Д.С. за спиной и предоставив ему возможность идти за ним, имея преимущество напасть сзади.
Однако нападение Г.Д.С. с камнем сзади на Салагаева не явилась для последнего неожиданностью, поскольку он даже в таком положении (при нападении на него со спины) увернулся, не позволив себя ударить. Кроме того, Г.Д.С. не намеревался воспользоваться преимуществом нахождения за спиной Салагаева, перед нападением на последнего предупредив его угрозой «проломить голову».
Из исследованных судом материалов уголовного дела явствует, что тяжкий вред здоровью потерпевшего Салагаев причинил потерпевшему уже после окончания посягательства на него последнего, когда Салагаев увернулся от удара Г.Д.С. камнем и камень выпал из руки потерпевшего. При этом последующие удары Салагаевым были нанесены не только не нападающему, но беззащитному потерпевшему - в тот момент, когда находящийся в состоянии алкогольного опьянения потерпевший Г.Д.С. нагнулся и подставил Салагаеву затылок без какой-либо возможности немедленной защиты. О последнем пояснил Салагаев, об этом же объективно свидетельствуют выводы судебно-медицинской экспертизы в отношении потерпевшего Г.Д.С. и показания судебно-медицинского эксперта, выводы медико-криминалистических экспертиз, согласно которым полученная потерпевшим закрытая черепно-мозговая травма сформировалась при травмирующем воздействии тупого твёрдого предмета в теменно-затылочную область головы слева, с местом приложения травмирующей силы удара (ударов) в заднюю поверхность головы, при направлении травмирующего воздействия (воздействий) сзади наперёд либо сзади наперёд и несколько снизу вверх (т.4 л.д.119, 127, 224-225, 243, т.5 л.д.28-29, 38, 73-74, 77, 121, 132, т.8 л.д.222, т.2 л.д.1-2, 7-10, т.2 л.д.236-237, 243-244).
Тем самым, как верно установил суд, у Салагаева отсутствовали основания реально опасаться за свою жизнь и здоровье, поскольку он осознавал отсутствие со стороны потерпевшего реальной угрозы его жизни и здоровью, а на момент причинения им Г.Д.С. тяжкого вреда здоровью отсутствовала реальная угроза посягательств со стороны потерпевшего Г.Д.С.. При этом, несмотря на очевидность отсутствия опасности со стороны потерпевшего, Салагаев нанёс ему более одного удара в область расположения жизненно важных центров и органов – в голову и шею, причём нанёс с силой, достаточной для причинения потерпевшему закрытой черепно-мозговой травмы и тяжкого вреда здоровью.
При таких данных выводы суда не противоречат обстоятельствам непосредственного причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего, установленным в судебном заседании, а также выводам суда об умышленном характере причинения вреда здоровью потерпевшего в ответ на неправомерные действия потерпевшего и о квалификации действий осуждённого.
Таким образом, версия осуждённого и его защитника о действии Салагаева в состоянии необходимой обороны несостоятельна, поскольку опровергается всей совокупностью доказательств, исследованных судом и положенных в основу приговора, с достоверностью установившей, что нападения на осуждённого, а также угрозы такого нападения со стороны потерпевшего в момент причинения ему тяжкого вреда здоровью не было.
Действия осуждённого Салагаева судом правильно квалифицированы по части 1 статьи 111 УК РФ, оснований для переквалификации его действий, оправдании по предъявленному обвинению не имеется.
Выраженное защитником осуждённого адвокатом Кузнецовым в апелляционной жалобе несогласие с определением суда первой инстанции об отказе в проведении дополнительной судебно-медицинской экспертизы по выяснению вопроса о влиянии телесных повреждений, полученных Г.Д.С. в 2014 году, на получение при исследуемых событиях телесных повреждений, не принимается во внимание судебной коллегией в связи со следующим.
Решение суда об отказе в удовлетворении ходатайства о проведении дополнительной судебно-медицинской экспертизы судебная коллегия находит законным и обоснованным (т.8 л.д.225).
Так, исходя из положений статей 283, 195 УПК РФ, для назначения и производства экспертизы необходимо наличие оснований к её назначению и производству. Однако должных оснований к назначению и производству по делу дополнительной судебно-медицинской экспертизы в отношении объекта, который уже исследовался в стадии предварительного следствия по делу, не обозначено. Информация о том, что более чем за пять лет до исследуемых событий Г.Д.С. была причинена закрытая черепно-мозговая травма, сама по себе не формирует основание к назначению и производству дополнительной судебно-медицинской экспертизы. В соответствии с заключением эксперта № 311/19 от 09 октября 2019 года по проведённой в отношении потерпевшего Г.Д.С. судебно-медицинской экспертизе следует, что как в ходе оказания потерпевшему медицинской помощи, так и в ходе экспертных исследований каких-либо объективных данных о последствиях ранее перенесённых им травм не установлено (т.4 л.д.110-120). В заключении эксперта № 75 от 20 марта 2014 года из иного уголовного дела, на которое ссылается защитник Кузнецов, также отмечается, что при оказании Г.Д.С. медицинской помощи в связи с получением им в 2014 году вреда здоровью констатируется отсутствие патологии и осложнений, какие-либо распространяющиеся на будущее последствия травмы не описаны (т.8 л.д.224-225, т.3 л.д.159-163). Последствия травмы 2014 года в уголовном деле не прослеживаются, прослеживается отсутствие таких последствий (прохождение срочной военной службы по призыву в период с 01 июля 2015 года по 30 июня 2016 года, в том числе в должности командира отделения, т.8 л.д.225, т.1 л.д.167-169, 171). Иных материалов, подлежащих исследованию по вопросу о последствиях черепно-мозговой травмы потерпевшего Г.Д.С. 2014 года, не представлено, как и не представлено материалов о проявлении травмы 2014 года в получении черепно-мозговой травмы августа 2019 года. С учётом названных обстоятельств отсутствует взаимосвязь между рассматриваемым причинением Г.Д.С. вреда здоровью и причинением ему вреда здоровью в 2014 году, отсутствует сам предмет дополнительного экспертного исследования, а стороной защиты не обозначены обстоятельства, которые могли бы указать на их наличие. Заключение эксперта № 311/19 от 09 октября 2019 года сторонами не оспаривается. В данном заключении достаточно полно приведены содержание и результаты исследований, выводы по поставленным перед экспертом вопросам и их обоснование, которые являются понимаемыми и не содержат неясностей, заключение эксперта соответствует требованиям статьи 204 УПК РФ. У суда апелляционной инстанции отсутствуют основания не признать названное заключение эксперта допустимым и достоверным. Указанное выше определяет необоснованность ходатайства защиты о проведении дополнительной судебно-медицинской экспертизы.
Судебная коллегия находит обоснованным довод апелляционного представления государственного обвинителя об отсутствии в рассматриваемом случае прямого умысла Салагаева на причинение вреда потерпевшему Гуртовому.
Согласно обжалуемому приговору суда осуждённый нанёс потерпевшему удары «в целях причинения тяжкого вреда здоровью Г.Д.С.» (т.9 л.д.4 оборот). Однако исследованными судом доказательствами этот вывод не подтверждён.
Наличие цели на причинение тяжкого вреда здоровью означает наличие прямого умысла на совершение соответствующего преступления. В то же время судом не обозначено доказательств, указывающих на желание Салагаева причинить тяжкий вред здоровью потерпевшего. Приведённые и исследованные судом доказательства указывают на поспешное нанесение потерпевшему всего лишь двух ударов кулаками в область шеи и головы. Каких-либо данных, свидетельствующих об особой силе ударов и их интенсивности, способе их нанесения, увеличивающем силовое воздействие, применении оружия или предметов, используемых в качестве оружия, нанесении ударов в более уязвимые области и целенаправленности таких ударов, нанесении ударов в одну ограниченную область, расчётливости и предварительной подготовки их нанесения, судом не установлено. Установленных же сведений явно не достаточно для утверждения о желании Салагаева причинить именно тяжкий вред здоровью потерпевшего.
Осуждённый Салагаев отрицал наличие у него умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего Г.Д.С.. В свете изложенного особого внимания заслуживает и то обстоятельство, что Салагаев в ответ на угрозу проломить голову и попытку нанесения ему со стороны потерпевшего удара камнем самоограничился нанесением лишь двух ударов потерпевшему кулаками, избежав их множества, не использовал реальную возможность продолжить нанесение ударов падающему и упавшему потерпевшему, не применял и не пытался применять иных способов воздействия (в том числе ударов ногами), оружия и предметов в качестве оружия, не подверг его избиению в дальнейшем, с самого начала не скрывал своей причастности к происшествию, оценивая свои действия спровоцированными потерпевшим и придавая им исключительно оборонительный характер (т.8 л.д.190 оборот, 209).
С учётом изложенного названный довод апелляционного представления государственного обвинителя является обоснованным, а приговор суда в этой части подлежит изменению: из приговора суда подлежит исключению указание о прямом виде умысла, постольку преступление Салагаевым совершено с косвенным умыслом, с безразличным отношением к общественно опасным последствиям своих действий.
Нерассмотрение судом ошибочного довода представителя потерпевшего о невозможности применения условного осуждения ввиду отсутствия признания вины действующим законодательством не определяется существенным нарушением уголовно-процессуального закона или неправильным применением уголовного закона, не характеризует приговор несправедливым и потому не является основанием отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке, не влияет на оценку законности, обоснованности и справедливости обжалуемого приговора суда, в связи с чем данный довод государственного обвинителя не может быть принят во внимание судебной коллегией.
Являются несостоятельными изложенные в апелляционной жалобе представителя потерпевшего адвоката Андрианова доводы о невыполнении судом при назначении наказания требований закона, о неправильном определении судом значимых обстоятельств, о неправильном и необоснованном признании и учёте судом обстоятельств, смягчающих Салагаеву наказание, о несогласии с выводами суда о противоправности поведения потерпевшего Г.Д.С. перед совершением Салагаевым преступления, о необоснованном применении положений статьи 73 УК РФ.
Из статьи 6 УК РФ и пункта 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 года № 58 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания" следует, что справедливость назначенного подсудимому наказания заключается в его соответствии характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.
Согласно тому же пункту 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 года № 58 и части 3 статьи 60 УК РФ при индивидуализации уголовного наказания суды должны учитывать характер и степень общественной опасности совершённого преступления, личность виновного. При этом характер общественной опасности преступления определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления, при учёте характера общественной опасности преступления судам следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые уголовным законом социальные ценности и причинённый им вред; а степень общественной опасности преступления устанавливается судом в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного.
Как видно из приговора суда, назначая наказание, суд первой инстанции обоснованно и в соответствии с законом учёл характер и степень общественной опасности совершённого осуждённым преступления (в том числе отнесение законом совершённого Салагаевым преступления к категории тяжких преступлений, объект преступного посягательства, завершённость деяния), личность виновного, характеризующегося только положительно, несудимого, к административной ответственности непривлекавшегося, дисциплинарных взысканий по месту работы неимеющего, но имеющего на иждивении малолетнего ребёнка, что подтверждается показаниями осуждённого, свидетельством о рождении С.А.Т., <дата> года рождения, данными характеристики, сведениями о детализации операций по дебетовой карте (т.8 л.д.86, 87-96, 97-113, 213, 223, т.8 л.д.195, т.3 л.д.94), суд учёл наличие множества смягчающих наказание обстоятельств и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, положения статей 6, 43, 60 УК РФ (т.9 л.д.16-17).
В то же время заслуживает внимания довод апелляционной жалобы представителя потерпевшего об отсутствии доказательств тому, что осуждённый Салагаев является отцом малолетнего ребёнка, который находится у него на иждивении. В судебном заседании суда апелляционной инстанции осуждённый указал об отсутствии документальных доказательств названного обстоятельства, доказательств ему представлено не было. Таким образом, мотивируемое в обжалуемом приговоре суда первой инстанции пунктом «г» части 1 статьи 61 УК РФ такое смягчающее Салагаеву наказание обстоятельство, как наличие у подсудимого малолетнего ребёнка, признанно таковым без достаточных к тому оснований. Между тем, обстоятельство наличия у Салагаева Т.Н. на иждивении малолетнего ребёнка подлежит учёту в качестве смягчающего его наказание обстоятельства в силу части 2 статьи 61 УК РФ, поскольку обнаруживает положительные свойства личности осуждённого, свидетельствующие о меньшей степени его социальной опасности и возможности исправления, способствующие достижению целей наказания. Обжалуемый приговор в этой части подлежит изменению.
Судом в основном верно (за исключением вопросов о виде умысла и длительности его формирования) учтены конкретные обстоятельства содеянного совместно со степенью его общественной опасности, с учётом которых судом сделан вывод об отсутствии оснований как для изменения категории тяжести совершённого преступления на менее тяжкую в соответствии с частью 6 статьи 15 УК РФ, так и применения положений статьи 64 УК РФ, отмеченные выше ошибки суда не повлияли на названные выводы, с которыми судебная коллегия согласна.
При этом осуждённому Салагаеву назначен единственно возможный вид наказания, предусмотренного санкцией части статьи УК РФ, по которой квалифицированы его деяния, - лишение свободы.
Выводы суда относительно смягчающих наказание Салагаева обстоятельств, за исключением обстоятельства нахождения на иждивении Салагаева малолетнего ребёнка, в приговоре суда должным образом и детально мотивированы, основаны на исследованных судом материалах дела, с названными выводами судебная коллегия согласна.
Активное способствование расследованию преступления согласно придаваемому ему законом смыслу следует учитывать в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, если лицо представило органам расследования информацию о совершённом с его участием преступлении, ранее им не известную. Это же следует и из пункта 30 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 года № 58 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания". Мотивы, побудившие лицо активно способствовать расследованию преступления, не имеют правового значения. В свете изложенного судебная коллегия отмечает, что объяснения по обстоятельствам преступления, в значимой части не противоречащие установленным обстоятельствам уголовного дела, Салагаевым были даны уже на следующий день после случившегося (04 августа 2019 года, т.1 л.д.112-113, т.8 л.д.222). До показаний свидетеля К.Э.В. от 14 октября 2019 года (т.2 л.д.100-102) объяснения и показания Салагаева были единственными пояснениями непосредственного очевидца происшествия, важные детали которого были установлены исключительно из пояснений осуждённого. Из постановления о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения видно, что преступное деяние относительно эпизода около <адрес> описано в них так, как об этом показал Салагаев. Тем самым, вывод суда о наличии в рассматриваемом случае такого смягчающего наказание обстоятельства, как активное способствование расследованию преступления, основан на законе и исследованных материалах дела.
Обозначенные выше обстоятельства свидетельствуют о необоснованности доводов апелляционной жалобы представителя потерпевшего о том, что «показания Салагаева Т.Н. не только не содействовали расследованию, но и затрудняли установление истины по уголовному делу». Ссылка при этом представителя потерпевшего на протокол от 14 февраля 2020 года проверки показаний Салагаева на месте (т.3 л.д.11-33) несостоятельна, поскольку демонстрирует не попытку Салагаева избежать ответственности, а последовательные показания Салагаева о событии преступления и его фактической причастности к нему.
Вопреки доводам апелляционной жалобы представителя потерпевшего, критическое отношение суда к части показаний Салагаева не свидетельствует об отсутствии такого смягчающего наказание обстоятельства, как активное способствование расследованию преступления.
Критическое отношение суда к показаниям подсудимого Салагаева в части мотива приглашения им Г.Д.С. уединиться, не связанного с намерениями причинения вреда, не основано на исследованных материалах уголовного дела, о чём указано выше, и выражает ошибочную оценку содержания показаний перечисленных в приговоре свидетелей. Показания Салагаева относительно некоторых деталей механизма его реакции на противоправное поведение потерпевшего, в части которых судом выражена критическое к ним отношение, не опровергают факта активного содействия осуждённого в установлении значимых обстоятельств преступления.
Обстоятельство противоправности поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления, верно квалифицированные судом в качестве смягчающего наказание Салагаева обстоятельства в силу пункта «з» статьи 61 УК РФ, должным образом подтверждено как показаниями Салагаева, так и показаниями свидетеля – очевидца К.Э.В., а также показаниями свидетеля К.П.П. со слов Салагаева, которые не обнаруживают в этой части существенных противоречий как между собой, так и с другими материалами уголовного дела. При этом неадекватно агрессивное поведение потерпевшего Г.Д.С. как таковое, составляющее содержание данного обстоятельства, прослеживается и по показаниям свидетелей К.С.В., С.Д.В., Р.М.Д., Б.М.М., У.М.А., С.Г.В., К.П.П. (т.1 л.д. 227-228, т.2 л.д.38-39, 116-117, 122, 160, т.7 л.д.206-207, т.8 л.д.183-184, 187-188, 188-189, 189-191, 206-209, 210), а факт попытки нанесения потерпевшим Г.Д.С. удара камнем Салагаеву сзади никем и ничем не опровергается.
В отличие от установленных судом обстоятельств совершённого около <адрес> преступления и в нарушение положений статьи 88 УПК РФ предложенная в апелляционной жалобе представителем потерпевшего версия более серьёзного избиения Г.Д.С. Салагаевым основана не на всей совокупности доказательств, а лишь на отслеживании в исследуемые периоды судьбы одежды потерпевшего и несущественных избирательно описанных в жалобе деталях некоторых изученных доказательств, искусственно, с целью поставить под сомнение выводы суда о содержании события преступления, извлечённых из доказательственной цепи рассуждений о виновности осуждённого. Отмечается, что предложенная версия событий сама по себе не опровергает наличия обстоятельства противоправного поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления, как и не ставит под сомнение юридическую оценку совершённого Салагаевым деяния, но носит предположительный характер и доказательно аргументируема лишь фрагментарно, не имеет должного, достаточного и целостного подтверждения исследованными в судебном заседании доказательствами и потому в силу части 4 статьи 14, части 4 статьи 302 УПК РФ не может быть принята судебной коллегией ни как основание к утверждению о несоответствии изложенных в приговоре выводов суда фактическим обстоятельствам дела, ни как описание установленных событий.
Содержащийся в апелляционной жалобе представителя потерпевшего довод о несправедливом и не отвечающим целям наказания применении судом к Салагаеву норм статьи 73 УК РФ является необоснованным.
Оценивая вывод суда о применении положений статьи 73 УК РФ неправомерным, представляющий потерпевшего автор апелляционной жалобы акцентировал внимание лишь на характере, степени общественной опасности преступления и непризнании Салагаевым своей вины в совершённом, обойдя вниманием предусмотренную законом возможность применения положений об условном осуждении в рассматриваемом случае и об отсутствии правовых препятствий к этому, вопреки части 2 статьи 73 УК РФ игнорируя содержание сведений о личности виновного, о многочисленных обстоятельствах, смягчающих ему наказание, не обозначил должных оснований, позволяющих усомниться в возможности исправления осуждённого без реального отбывания наказания.
Между тем, действующее законодательство позволяет назначение условного осуждения в рамках рассматриваемого дела даже в случае непризнания осуждённым своей вины, а в силу части 1 статьи 73 УК РФ в случае обоснованного вывода суда о возможности исправления осуждённого без реального отбывания наказания оно может быть только условным.
Приговор суда первой инстанции содержит аргументированный вывод о возможности исправления Салагаева без реального отбывания наказания, при разрешении этого вопроса суд принял во внимание обстоятельства, характер, степень общественной опасности совершённого преступления, наличие множества обстоятельств, смягчающих наказание, данные о личности осуждённого, который характеризуется только положительно и который впервые совершил противоправное деяние (т.9 л.д.17).
Принимая во внимание обстоятельства совершения преступления, его характер, степень тяжести совершённого преступления с одной стороны, и с другой стороны - личность осуждённого, характеризуемого только положительно как по месту жительства, так и по месту работы (т.8 л.д.195, т.3 л.д.87, 89, 91, 94, 100, 108, 112, 116), факт совершения Салагаевым правонарушения впервые, ограничение совершения им преступления конкретной жизненной ситуацией, связанной с противоправным поведением в отношении него со стороны потерпевшего, обстоятельства, смягчающие осуждённому наказание, их весомость, значительность их количества, отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, суд первой инстанции обоснованно пришёл к верному выводу о том, что в рассматриваемом случае цели наказания достижимы без реальной изоляции осуждённого от общества при условном осуждении к лишению свободы, в связи с чем судебная коллегия находит вывод суда первой инстанции о назначении Салагаеву наказания с применением статьи 73 УК РФ соответствующим закону и материалам дела. В свете приведённых выше обстоятельств официальное непризнание Салагаевым вины в совершении преступления при признании им фактического поведения, составляющего описание объективной стороны состава преступления, с учётом личных качеств осуждённого не ставит под сомнение сам вывод о возможности его исправления без реального отбывания наказания.
Вопреки доводам апелляционной жалобы представителя потерпевшего адвоката Андрианова о подтверждённости избиения Салагаевым потерпевшего Г.Д.С. именно из личной неприязни, с учётом установленных в судебном заседании обстоятельств, исходящих из неопровергнутых показаний очевидцев происшедшего в районе <адрес> - свидетелей С.Д.В., Ш.С.И., Р.М.Д., У.М.А., С.Г.В., К.П.П., Б.А.О., К.Д.А., А.Д.А., Б.М.М., показаний самого осуждённого Салагаева, оснований утверждать именно о личной неприязни Салагаева по отношению к потерпевшему Г.Д.С. не имеется, а существо мотива совершённого Салагаевым преступления носит характер реакции на агрессию, аналогичного по применению насилия ответа осуждённого и раскрывается именно в ответных действиях Салагаева на противоправное поведение Г.Д.С., выраженного в форме угрозы убийством и попытки нанесения удара камнем сзади по голове Салагаева (т.7 л.д.207 оборот, т.8 л.д.183, 185-186, 188-189, л.д.189-191, 206-207, 209, т.2 л.д.175, 87, 193, 90, 179). Последнее в полной мере обосновывает содержащееся в описании деяния, признанного судом установленным (и изложенное в содержании абзаца четвёртого описательно-мотивировочной части обжалуемого приговора суда), утверждение о том, что действия Салагаева по совершению в отношении Г.Д.С. преступления явились результатом (далее дословно) «противоправного поведения Г.Д.С., выразившемся в угрозе убийством и попытке нанести удар камнем сзади по голове Салагаева Т.Н.».
В связи с изложенным доводы апелляционной жалобы представителя потерпевшего адвоката Андрианова являются необоснованными.
Согласно части 1 статьи 389.19 УПК РФ при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке суд не связан доводами апелляционных жалобы, представления и вправе проверить производство по уголовному делу в полном объёме,
Согласно пункту 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 ноября 2012 года № 26 "О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции" при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке суд вне зависимости от доводов жалобы или представления проверяет, имеются ли предусмотренные статьей 389.15 УПК РФ основания отмены или изменения судебного решения, не влекущие ухудшение положения осуждённого (оправданного); установив наличие таких оснований, суд апелляционной инстанции в силу положений частей 1 и 2 статьи 389.19 УПК РФ отменяет или изменяет судебное решение в отношении всех осуждённых, которых касаются допущенные нарушения, независимо от того, кто из них подал жалобу и в отношении кого принесены апелляционные жалоба или представление.
В свете указанного судебная коллегия полагает необходимым исправить ошибочные результаты разрешения судом гражданского иска, явившиеся следствием допущенных судом нарушений, отражённых выше и влекущих изменение приговора.
В соответствии с пунктом 10 части 1 статьи 299 УПК РФ при постановлении приговора суд в совещательной комнате разрешает в том числе вопросы, подлежит ли удовлетворению гражданский иск, в чью пользу и в каком размере.
Как указано в части 2 статьи 151 ГК РФ, при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание, помимо прочего, степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства.
В силу части 2 статьи 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости, в том числе, от степени вины причинителя вреда.
В соответствии с пунктом 40 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 года № 55 "О судебном приговоре" при разрешении исков о компенсации морального вреда следует руководствоваться положениями статей 151, 1099, 1100, 1101 ГК РФ, согласно которым при определении размера компенсации морального вреда необходимо учитывать как степень вины подсудимого, так и другие конкретные обстоятельства дела, влияющие на решение суда по предъявленному иску.
Согласно пункту 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года № 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», абзацу 4 пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 года № 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" размер компенсации причинённого гражданину морального вреда зависит, в том числе, и от степени вины причинителя вреда в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств.
Из пункта 26 постановление Пленума Верховного Суда РФ от 13 октября 2020 года № 23 "О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу" также указывается, что, разрешая по уголовному делу иск о компенсации потерпевшему причинённого ему преступлением морального вреда, суд руководствуется положениями статей 151, 1099, 1100, 1101 ГК РФ, в соответствии с которыми при определении размера компенсации морального вреда необходимо учитывать и степень вины подсудимого; если судом установлены факты противоправного или аморального поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления, то эти обстоятельства учитываются при определении размера компенсации морального вреда.
В связи с тем, что и обстоятельство формирования умысла Салагаева на совершение преступления за продолжительный период времени до совершения преступления - в период до противоправного поведения Г.Д.С. в отношении Салагаева в районе <адрес>, и обстоятельство совершения преступления с прямым умыслом (с целью причинения тяжкого вреда здоровью) не нашли своего подтверждения и подлежат исключению из объёма инкриминированного Салагаеву деяния, а сами названные обстоятельства во многом определяют степень вины нарушителя в причинении морального вреда, при этом факт противоправного поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления, исходя из содержания обжалуемого приговора суда, не был учтён при определении размера компенсации морального вреда (т.9 л.д.17-18), то с учётом обозначенных выше положений о зависимости размера компенсации морального вреда от степени вины его причинителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств (противоправного поведения потерпевшего) с необходимостью следует вывод о наличии оснований при установленных обстоятельствах снизить размер компенсации морального вреда, определённый судом первой инстанции (т.9 л.д.19).
В связи с указанным выше обжалуемый приговор подлежит изменению. С учётом положений пункта 3 части 1 статьи 389.26 УПК РФ о том, что при изменении приговора в апелляционном порядке суд вправе уменьшить размер компенсации морального вреда, судебная коллегия находит возможным и необходимым при изменении приговора исправить и названное нарушение.
В свете обозначенного обжалуемый приговор суда подлежит изменению в соответствии с приведёнными выше выводами.
На основании изложенного, руководствуясь пунктами 2 и 3 статьи 389.15, частью 1 статьи 389.17, пунктом 1 части 1 статьи 389.18, пунктом 9 части 1 и частью 2 статьи 389.20, пунктами 1 и 3 части 1 статьи 389.26, статьями 389.28, 389.33 УПК РФ,
о п р е д е л и л а :
Приговор Билибинского районного суда Чукотского автономного округа от 01 июня 2021 года в отношении Салагаева Т.Н. изменить, удовлетворив в части апелляционное представление государственного обвинителя и апелляционные жалобы осуждённого Салагаева Т.Н. и его защитника адвоката Кузнецова Ф.А., представителя потерпевшего адвоката Андрианова В.Ю.
В описательно-мотивировочной части приговора суда из описания деяния, признанного судом установленным, исключить второй и третий абзацы со слов «03 августа 2019 года» и завершая словами «где возникший между ними конфликт продолжился».
В абзаце четвёртом описательно-мотивировочной части приговора суда из описания деяния, признанного судом установленным, исключить слова «реализуя ранее возникший у него умысел на причинение тяжкого вреда здоровью Г.Д.С.», исключить указание о цели деяния, слова «в целях причинения тяжкого вреда здоровью Г.Д.С.» заменить словами «относясь безразлично к общественно опасным последствиям своих действий».
Исключить из описательно-мотивировочной части приговора суда указание на признание обстоятельством, согласно пункту «г» части 1 статьи 61 УК РФ смягчающим Салагаеву Т.Н. наказание, наличие у подсудимого малолетнего ребёнка, признав обстоятельством, согласно части 2 статьи 61 УК РФ смягчающим Салагаеву Т.Н. наказание, наличие у Салагаева Т.Н. на иждивении малолетнего ребёнка.
С учётом изложенного выше снизить срок назначенного Салагаеву Т.Н. в виде лишения свободы наказания до 2 лет 10 месяцев.
Снизить размер компенсации морального вреда, в абзаце 9 резолютивной части приговора суда слова «компенсацию морального вреда в размере 500 000 руб.» заменить словами «компенсацию морального вреда в размере 250 000 рублей», дополнить абзац 9 резолютивной части приговора суда словами: «, в удовлетворении остальной части требования о взыскании компенсации морального вреда отказать».
В остальной части приговор суда оставить без изменения, апелляционное представление государственного обвинителя, апелляционные жалобы осуждённого Салагаева Т.Н. и его защитника Кузнецова Ф.А., представителя потерпевшего адвоката Андрианова В.Ю. – без удовлетворения.
Апелляционное определение может быть обжаловано в судебную коллегию по уголовным делам Девятого кассационного суда общей юрисдикции в порядке, установленном главой 47.1 УПК РФ, через Билибинский районный суд Чукотского автономного округа в течение шести месяцев со дня вступления в законную силу апелляционного определения; осуждённый вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции, данное ходатайство отражается в кассационной жалобе либо в отдельном заявлении или ходатайстве.
Председательствующий А.И. Трушков
Судьи Д.В. Малов
С.А. Принцев
