Дело №
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
21 ноября 2017 года г. Оренбург
Судебная коллегия по гражданским делам Оренбургского областного суда в составе
председательствующего судьи Фединой Е.В.
судей Каменцовой Н.В., Султанова Р.А.,
при секретаре Мишустиной Н.С.
рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционную жалобу Умарова Д.А. на решение Первомайского районного суда Оренбургской области от 17 июля 2017 года по делу по иску Умарова Д.А. к Акционерному обществу «Самотлорнефтепромхим» о признании увольнения незаконным, обязании изменить формулировку увольнения, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, компенсации морального вреда, взыскании утраченного заработка за период временной нетрудоспособности,
заслушав доклад судьи Каменцовой Н.В.,
УСТАНОВИЛА:
Умаров Д.А. обратился в суд с вышеуказанным исковым заявлением к АО «Самотлорнефтепромхим», в котором просит суд признать незаконным увольнение за прогул без уважительной причины, изменить запись в трудовой книжке об увольнении за прогул на запись об увольнении по собственному желанию. Взыскать с ответчика в его пользу средний заработок за время незаконного лишения истца трудиться за период с 10 мая 2017 года по день исполнения решения суда исходя из величины среднего месячного заработка в размере 12468 рублей в месяц, компенсацию морального вреда в сумме 300000 рублей и утраченный заработок за период временной нетрудоспобности с 03 ноября 2016 года по 19 января 2017 года включительно исходя из величины среднего месячного заработка в размере 12468 рублей.
Иск мотивирован тем, что истец работал в Бузулукской экспедиции АО «Самотлорнефтепромхим» помощником бурильщика капитального ремонта скважин 4 разряда по срочному трудовому договору №55 от 10 февраля 2016 года с вахтовым характером работ сроком действия с 10 февраля 2016 года по 31 декабря 2016 года.
15 июля 2016 года в 06 часов 20 минут произошел групповой несчастный случай на производстве при выполнении работ по капитальному ремонту скважин, на скважине №24 Пролетарского месторождения в бригаде КРС №34 АО «Самотлорнефтепромхим».
Период нетрудоспособности истца длился с 15 июля 2016 года по 20 января 2017 года. Срочный трудовой договор с истцом был продлен на 2 года (заключен срочный трудовой договор № БК1582 от 01 января 2017 года сроком по 31 декабря 2019 года).
20 января 2017 года ФКУ «ГБ МСЭ по Оренбургской области» Минтруда России Бюро №28 филиал ФКУ «ГБ МСЭ по Оренбургской области» был составлен акт № 68.28.56/2017 освидетельствования в федеральном государственном учреждении медико-социальной экспертизы о результатах установления степени утраты профессиональной трудоспособности в процентах.
Согласно справке серии МСЭ-2006 № 0772198 о результатах установления степени утраты профессиональной трудоспособности в процентах, указанная степень составляет 40 %. Срок установления степени утраты профессиональной трудоспособности с 20 января 2017 года до 01 августа 2017 года. Дата очередного освидетельствования 20 июля 2017 года.
Фонд социального страхования оплатил лечение истца в больнице и назначил единовременную и ежемесячные страховые выплаты до 01 августа 2017 года.
Решением Первомайского районного суда Оренбургской области от 16 января 2017 года исковые требования Умарова Д.А. к ПАО «Оренбургнефть», АО «Самотлорнефтепромхим» о взыскании компенсации морального вреда, взыскании утраченного заработка удовлетворены частично. Суд постановил взыскать с АО «Самотлорнефтепромхим» в пользу истца компенсацию морального вреда в размере 600000 руб., утраченный заработок за период временной нетрудоспособности с 15 июля 2016 года по 02 ноября 2016 года включительно в размере 13597,15 руб., возврат госпошлины в сумме 300 руб. Апелляционным определением Оренбургского областного суда решение районного суда было изменено в части компенсации морального вреда, размер увеличен до 1000000 руб.
Решением Первомайского районного суда от 11 апреля 2017 года иск Умарова Д.А. к АО «Самотлорнефтепромхим» о взыскании единовременной денежной выплаты в возмещении вреда, причиненного работнику в результате несчастного случая на производстве, удовлетворен частично. Суд постановил взыскать с АО «Самотлорнефтепромхим» единовременную денежную выплату в возмещение вреда, причиненного работнику в результате несчастного случая на производстве в сумме 209320 руб., госпошлину в сумме 300 руб.
Ответчику было известно обо всех указанных обстоятельствах утраты профессиональной трудоспособности, но работодатель не предложил истцу другой, более легкой работы. Ответчик уволил истца за прогул. 22 мая 2017 года истец получил конверт с уведомлением от ответчика о прекращении трудового договора от 11 мая 2017 года согласно подпункта «а» пункта 6 ст. 81 Трудового кодекса РФ (отсутствие на рабочем месте без уважительной причины в течении рабочего дня), предложив истцу получить трудовую книжку или дать согласие на отправление ее по почте.
Истец считает, что ответчик произвел расторжение трудового договора незаконно, нарушив его права и законные интересы, причинив моральный вред, выразившийся в нравственных страданиях (отсутствие возможности трудится, неопределенности безработного будущего). Запись в трудовой книжке об увольнении за прогул препятствует поступлению истца на другую работу.
В судебном заседании истец Умаров Д.А. и его представитель Пикоренко В.Ю., поддержали заявленные требования в полном объеме.
Представитель ответчика АО «Самотлорнефтепромхим» Хаяров И.А., действующий на основании доверенности №101/17 от 18 апреля 2017 года, надлежащим образом извещенный о месте и времени судебного заседания, в суд не явился, ходатайствовал о рассмотрении дела в его отсутствие. Возражая против удовлетворения заявленных требований Умарова Д.А. в письменном отзыве на иск указал на пропуск истцом срока обращения в суд, так как с приказом об увольнении истец был ознакомлен лично 11 мая 2017 года, исковое заявление принято судом 20 июня 2017 года. Истцом пропущен срок обращения в суд, уважительной причины своего несвоевременного обращения истец не предоставил.
01 января 2017 года с истцом был заключен срочный договор № БК1582. Приказом от 01 января 2017 года № БК1582 истец был принят вахтовым методом на должность помощника бурильщика текущего и капитального ремонта скважин 4 разряда в цех по капитальному и подземному ремонту скважин «Бузулукской экспедиции» Оренбургская область. При заключении трудового договора между истцом и ответчиком было заключено соглашение о выполнении работником норм времени на основные виды работ при КРС и договор о полной индивидуальной материальной ответственности. Но с момента заключения договора истец, как работник, вел себя не добросовестно и к исполнению своих трудовых обязанностей не приступал. Согласно книги приема листов нетрудоспособности, истец после окончания своего больничного 19 января 2017 года, не приступил к исполнению трудовых обязанностей, указанный больничный представил работодателю 30 января 2017 года. На устный вопрос о том, когда истец выйдет на работу указал, что его больничный еще продолжается и предоставит его позже. В программе реабилитации пострадавшего в результате несчастного случая на производстве и профессионального заболевания указано, что истец в период с 20 января 2017 года по 01 августа 2017 года может в обычных производственных условиях продолжать профессиональную деятельность с выраженным снижением квалификации либо с уменьшением объема выполняемой работы.
В табелях учета рабочего времени за январь-февраль 2017 года истцу проставлялись больничный, далее в табелях учета рабочего времени за март-апрель 2017 года, когда от истца перестала поступать информация, в табелях проставляли – неявка по невыясненным причинам.
В связи с тем, что истец не выходил на работу 11 апреля 2017 года был составлен акт о не выходе на работу. Уведомление № БК75 от 11 апреля 2017 года о необходимости дать объяснение получено истцом 14 апреля 2017 года.
В связи с тем, что объяснений в адрес ответчика не поступило на основании приказа №К00000000239-к от 03 мая 2017 года, истец был уволен по п.п. «а» п.6 ч.1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации – за невыход на работу без уважительных причин, то есть отсутствие на работе в течении всего рабочего дня независимо от продолжительности рабочего дня (смены). С приказом об увольнении истец был ознакомлен лично 11 мая 2017 года.
Относительно требований истца о возмещении морального вреда, ответчик считает, что истцом не предоставлены доказательства, свидетельствующие о тяжести перенесенных нравственных страданий, которые соответствуют размеру требуемой компенсации.
Помощник прокурора Первомайского района Лазин Ю.А., давая заключение по делу, указал на законность увольнения истца, в связи с чем полагал требования истца подлежащими удовлетворению только в части требований о взыскании утраченного заработка, исходя из размера среднемесячной заработной платы в сумме 12468 руб. с учетом выплаченного истцу пособия по временной нетрудоспособности.
Решением Первомайского районного суда Оренбургской области от 17 июля 2017 года исковые требования Умарова Д.А. к АО «Самотлорнефтепромхим» о признании увольнения незаконным, обязании изменить формулировку увольнения, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, компенсации морального вреда, взыскании утраченного заработка за период временной нетрудоспособности удовлетворены частично.
Суд изменил Умарову Д.А. формулировку основания увольнения с подп. "а" п. 6 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации за прогул без уважительных причин на увольнение по собственному желанию по статье 80 Трудового кодекса Российской Федерации; взыскал с акционерного общества «Самотлорнефтепромхим» в пользу Умарова Дмитрия Алибиевича компенсацию морального вреда в размере 9000 (девять тысяч) рублей, утраченный заработок за период временной нетрудоспособности с 03 ноября 2016 года по 19 января 2017 года включительно в размере 11330 руб. 05 коп. (Одиннадцать тысяч триста тридцать рублей 05 коп.). В остальной части исковых требований к акционерному обществу «Самотлорнефтепромхим» отказал. Взыскал с акционерного общества «Самотлорнефтепромхим» в доход муниципального образования Первомайский район Оренбургской области государственную пошлину в размере 700 (семьсот) рублей.
Дополнительным решением Первомайского районного суда Оренбургской от 07 сентября 2017 года признан незаконным приказ АО «Самотлорнефтепромхим» N ***к от 03 мая 2017 года об увольнении Умарова Д.А. с 11 мая 2017 года по подпункту «а» пункта 6 части 1 статьи 81 Трудового кодекса РФ (прогул).
С указанным решением от 17 июля 2017 года не согласился истец Умаров Д.А., в апелляционной жалобе просил решение суда изменить, удовлетворить его требования в полном объеме, поскольку судом незаконно занижен размер компенсации морального вреда за незаконные действия, совершенные работодателем, незаконно отказано во взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула, в резолютивной части решения не указано о признании его увольнения незаконным, при изменении формулировки оснований увольнения суд не изменил дату его увольнения на дату вынесения судом решения.
В судебное заседание истец Умаров Д.А., представитель ответчика АО «Самотлорнефтепромхим», извещенные надлежащим образом не явились, об уважительности причин неявки не известили, об отложении рассмотрения дела не просили, судебная коллегия на основании ст.167 ГПК РФ рассмотрела дело в отсутствие неявившихся лиц.
Изучив материалы дела, заслушав заключение прокурора, полагавшего о необходимости удовлетворения апелляционной жалобы в части взыскания заработной платы за время вынужденного прогула и указания даты вынесения решения суда при изменении формулировки увольнения истца, обсудив доводы апелляционной жалобы, проверив законность и обоснованность судебного акта согласно части 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса РФ в пределах доводов жалобы, судебная коллегия приходит к выводу, что решение суда первой инстанции подлежит отмене и изменению в части по следующим основаниям.
Судом установлено, и из материалов дела следует, что приказом № 55-к от 10 февраля 2016 года, истец Умаров Д.А. принят на работу в АО «Самотлорнефтепромхим» в цех по капитальному и подземному ремонту скважин «Бузулукской экспедиции» Оренбургской области *** по срочному трудовому договору с вахтовым характером работ на срок с 10.02.2016 по 31.12.2016.
Актом о несчастном случае на производстве № 16-2016 от 15.08.2016 установлено, что 15.07.2016 в 06 час.20 мин. при выполнении работ по капитальному ремонту скважин, на скважине № 24 Пролетарского месторождения в бригаде КРС № 34 АО «Самотлорнефтепромхим», расположенной на территории Первомайского района Оренбургской области в 3 км (адрес), произошел групповой несчастный случай, в результате которого истец Умаров Д.А. получил телесные повреждения.
Пунктом 8.2 Акта о несчастном случае на производстве установлено, что согласно медицинскому заключению о характере полученных повреждений здоровья в результате несчастного случая на производстве и степени тяжести, выданному ГБУЗ «Первомайская районная больница» от 07.10.2016 года, помощнику бурильщика Умарову Д.А. установлен диагноз и код диагноза по МКБ-10-Термический ожог (пламенем) головы, лица, шеи, грудной клетки, конечностей 40 % II III А степени. Очаговый шок I.Т-29.3. Согласно схеме определения степени тяжести повреждения здоровья при несчастных случаях на производстве указанное повреждение относится к категории «тяжелая степень».
В судебном заседании установлено, из материалов дела следует, не оспаривается сторонами, что в связи с полученными телесными повреждениями, истец Умаров Д.А. был временно нетрудоспособен в период с 15 июля 2016 года по 19 января 2017 года включительно.
01 января 2017 года с Умаровым Д.А. был заключен срочный трудовой договор № БК1582 по той же должности. Трудовой договор заключен на срок с 1 января 2017 года по 31 декабря 2019 года на период выполнения работ АО «Самотлорнефтепромхим» обязательств перед «Оренбургнефть» по договору № *** от 30.12.2016 года на выполнение работ по капитальному ремонту скважин, заключенного на период с 01.01.2017 года по 31.12.2019 года на проведение работ, связанных с заведомо временным объемом оказываемых услуг.
Приказом № *** от 01 января 2017 года, Умаров Д.А. принят на работу в цех по капитальному и подземному ремонту скважин «Бузулукской экспедиции» Оренбургской области помощником бурильщика капитального ремонта скважин 4 разряда по срочному трудовому договору с вахтовым характером работ.
Приказом № *** от 03 мая 2017 года трудовой договор расторгнут по инициативе работодателя за однократное грубое нарушение работником трудовых обязанностей - прогул, то есть отсутствие на рабочем месте без уважительных причин в течение рабочего дня (смены) по подпункту "а" пункта 6 части первой статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации. Умаров Д.А. уволен с 11 мая 2017 года.
С данным приказом Умаров Д.А. был ознакомлен в день увольнения 11 мая 2017 года, о чем имеется его роспись.
Основанием для издания приказа послужили: служебная записка начальника цеха Кравченко Е.О. от 17 апреля 2017 года, Акт об отсутствии на рабочем месте от 17 апреля 2017 года.
Согласно акту об отсутствии работника на рабочем месте от 17 апреля 2017 года составленного специалистом ОТ,ПБ и ООС АО «Самотлорнефтепромхим» Белковым А.В. в присутствии специалиста ОТ,ПБ и ООС Семенова В.А. и начальника ЦКПРС №1 Кравченко Е.О., помощник бурильщика Умаров Д.А. с 11 апреля 2017 года по 17 апреля 2017 года с 08 часов 00 минут до 20 часов 00 минут отсутствовал на рабочем месте ***(резерв) в течение 7 дней, всего 77 часов. Сведения и документы об уважительности причинах своего отсутствия не предоставил. Истец Умаров Д.А. с указанным актом ознакомлен под роспись без указания даты.
В судебном заседании Умаров Д.А. пояснил, что указанный акт был подписан им в день ознакомления с приказом об увольнении и получения трудовой книжки - в конце мая 2017 года.
Из служебной записки начальника ЦКПРС №1 Кравченко Е.О. от 17 апреля 2017 года направленной начальнику экспедиции АО «Самотлорнефтепромхим» Шпилеву В.В., следует, что помощник бурильщика Умаров Д.А. (табельный номер ***) с 11.04.2017 года по 17.04.2017 года отсутствовал на рабочем месте без уважительных причин. В течении этого времени на рабочем месте не появлялся, документов подтверждающих уважительную причину нет. К указанной служебной записке приложен акт об отсутствии работника на рабочем месте.
Факт отсутствия Умарова Д.А. на рабочем месте в указанные даты ( с 11 по 17 апреля 2017 года) подтверждается также табелем учета рабочего времени за апрель 2017 года и самим истцом не оспаривается.
Отсутствие истца на рабочем месте без уважительной причины в течении рабочего дня (смены) с 11 апреля 2017 года по 17 апреля 2017 года явилось основанием для его увольнения за прогул.
Вместе с тем, сам по себе факт отсутствия истца на рабочем месте в спорный период в течение всего рабочего времени без уважительных причин, не может являться безусловным основанием для признания увольнения работника законным, без проверки процедуры его привлечения к дисциплинарной ответственности работодателем, а также без выяснения причин отсутствия.
Исходя из требований ст. 193 Трудового кодекса Российской Федерации на работодателя императивно возложена обязанность по истребованию от работника письменного объяснения по факту совершения дисциплинарного проступка. Поэтому дисциплинарное взыскание, в том числе в виде увольнения, может быть применено к работнику только после получения от него объяснения в письменной форме либо после непредставления работником такого объяснения (отказа предоставить объяснение) по истечении двух рабочих дней со дня его затребования.
Согласно представленным ответчиком документам, 11 апреля 2017 года в адрес Умарова Д.А. направлено письмо № БК 75, в котором указано, что АО «Самотлорнефтепромхим» просит сообщить об уважительности причин отсутствия с 11 апреля 2017 года по настоящее время и в течении двух рабочих дней с момента вручения настоящего уведомления, явится в отдел кадров АО «Самотлорнефтепромхим» Бузулукской экспедиции по адресу: (адрес) с 8час.15 мин. до 18 час.00 мин. (понедельник-пятница) и дать объяснение причин своего отсутствия. В противном случае 10 мая 2017 года администрация Бузулукской экспедиции АО «Самотлорнефтепромхим» оставляет за собой право приступить к оформлению документов для расторжения трудового договора по п.п. «а» ч.6 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации (прогул).
Согласно представленному почтовому уведомлению, указанное письмо было получено матерью Умарова Д.А. 14 апреля 2017 года.
Умаров Д.А., отрицая факт получения им указанного письма, указал, что в отдел кадров не ездил, никаких объяснений об уважительности своей неявки на работу не давал.
Допрошенная в судебном заседании в качестве свидетеля Умарова И.С. суду подтвердила, что подпись на почтовом уведомлении принадлежит ей. Однако почтовую корреспонденцию, адресованную её сыну, она не смотрела, отдавала ему. О наличии такого письма ей ничего неизвестно.
Письмо с требованием предоставить объяснение причин отсутствия на работе было направлено Умарову Д.А. 11 апреля 2017 года, в нем указывался период отсутствия с 11 апреля 2017 года по настоящее время, то есть фактически объяснения были затребованы только по факту отсутствия на рабочем месте 11 апреля 2017 года. Относительно оставшихся дней отсутствия на рабочем месте, объяснения у Умарова Д.А. не отбирались, объяснить причину невыхода на работу в период с 12 по 17 апреля 2017 года ему не предлагалось.
Решая вопрос об уважительности причин невыхода на работу на основании анализа представленных документов, суд пришел к выводу о том, что несмотря на то, что трудовой договор между сторонами был заключен, стороны к его исполнению не приступали, фактически рабочее место, трудовые обязанности, режим работы истцу определены не были.
Согласно п. 1.1 срочного трудового договора от 01 января 2017 года местом работы Умарова Д.А. является цех по капитальному и подземному ремонту скважин «Бузулукской экспедиции» Оренбургской области. Из условий оплаты труда в пункт 4.2. договора включено условие о размере тарифной ставки Умарова Д.А. в размере 17 руб.909 коп в мес. (час.) и установлен районный коэффициент к заработной плате в размере 15 %. Конкретный режим рабочего времени и времени отдыха, характер и метод работы договором не установлены. Пунктом 6.1 договора работнику установлен ежегодный основной отпуск продолжительностью 28 календарных дней. Размер дополнительного отпуска за работу в районах крайнего Севера не установлен, и в этой части имеется отсылка к действующему законодательству.
Согласно приказу о приеме на работу от 01 января 2017 года Умаров Д.А. был принят на работу вахтовым методом. Срочным трудовым договором от 01 января 2017 года в разделе «особенности режима рабочего времени» предусмотрено - режим работы вахтовым методом согласно графика рабочего времени, утвержденного генеральным директором.
Согласно трудовой книжке истца, Умаров Д.А. принят 10 февраля 2016 года в цех по капитальному и поземному ремонту скважин «Бузулукская экспедиция Оренбургской области» помощником бурильщика текущего и капитального ремонта скважин 4 разряда, что подтверждается срочным трудовым договором № 55 от 10 февраля 2016 года, заключенным между АО «Самотлорнефтепромхим» и Умаровым Д.А. Уволен 31 декабря 2016 года по истечению срока трудового договора.
Исходя из представленных табелей учета рабочего времени за март-июль 2016 года (до несчастного случая на производстве), объяснений самого Умарова Д.А. рабочая смена была определена 7 дней по 11 часов с предоставлением такого же количества выходных. На период работы ему выдавался пропуск.
Судом ответчику предлагалось представить график работы Умарова Д.А.
В дополнительных возражениях на исковое заявление от 17 июля 2017 года, ответчиком со ссылкой на ст.297 Трудового кодекса РФ указано на то, что ключевым признаком при вахтовом методе работы считается сам характер работ. Доказательств выполнения работ вахтовым методом материалами дела не подтверждается. При этом указание в приказе № *** от 01 января 2017 года о приеме работника на работу вахтовым методом само по себе не является достаточным подтверждением того, что истец работал вахтовым методом, поскольку не опровергает фактически возникшие между работодателем и работником правоотношения в отсутствие вахтового характера работы.
Действительно, материалами дела не подтверждается, что Умарову Д.А. фактически был определен вахтовый метод работы, то есть 7 дней по 11 часов.
Однако, несмотря на то, что ответчиком указанные факты не оспариваются, истец был уволен за отсутствие на рабочем месте в течение рабочей смены с 11 апреля 2017 года по 17 апреля 2017 года (в течение 7 дней по 11 часов в день).
Из срочного трудового договора № *** от 01 января 2017 года следует, что АО «Самотлорнефтепромхим» заключил трудовой договор с Умаровым Д.А., согласно которому истец принят на работу в цех по капитальному и подземному ремонту скважин «Бузулукской экспедиции» Оренбургской области – помощником бурильщика текущего капитального ремонта скважин 4 разряда.
Из акта об отсутствии работника на рабочем месте от 17 апреля 2017 года следует, что рабочим местом помощника бурильщика указан цех по капитальному и подземному ремонту скважин № 1(резерв) «Бузулукской экспедиции АО «Самотлорнефтепромхим».
Каких-либо документов, подтверждающих, что истцу было определено именно указанное место работы ответчиком не представлено.
Кроме того, суд счел, что доводы истца о невозможности выполнять работу помощника бурильщика (как указано в трудовом договоре) и об обязанности работодателя предоставить работу в соответствии с его состоянием здоровья заслуживают внимания.
Из материалов дела следует, что приказом № 55-к от 10 февраля 2016 года, истец Умаров Д.А. принят на работу в АО «Самотлорнефтепромхим» в цех по капитальному и подземному ремонту скважин «Бузулукской экспедиции» Оренбургской области *** по срочному трудовому договору с вахтовым характером работ на срок с 10.02.2016 по 31.12.2016.
Актом о несчастном случае на производстве № 16-2016 от 15.08.2016 установлено, что 15.07.2016 в 06 час.20 мин. при выполнении работ по капитальному ремонту скважин, на скважине № 24 Пролетарского месторождения в бригаде КРС № 34 АО «Самотлорнефтепромхим», расположенной на территории Первомайского района Оренбургской области в 3 км восточнее (адрес), произошел групповой несчастный случай. Местом происшествия является территория устья скважины.
Согласно выписке из медицинской карты стационарного больного № 1911 от 17.08.2016 следует, что Умаров Д.А. авиационным транспортом доставлен в ГАУЗ ГКБ № 4 и госпитализирован в реанимационное отделение в экстренном порядке. После стабилизации состояния 18.07.2016 переведен в ожоговое отделение.
Из материалов дела (копий листков нетрудоспособности, табелей учета рабочего времени, справок, выданных ответчиком, сведений, предоставленных ФСС), следует, что истец был временно нетрудоспособен в период с 15 июля 2016 года по 19 января 2017 года включительно.
Согласно заключению врачебной комиссии медицинской организации, оказывающей лечебно-профилактическую помощь о нуждаемости пострадавшего от несчастного случая на производстве и профессионального заболевания в отдельных видах реабилитации от 19 января 2017 года Умарову Д.А. поставлен диагноз – производственная травма (17 июля 2016 года) в виде термического ожога пламенем 40% (51) 2-3 ст. А.Б ст. головы, лица, шеи, туловища, в/конечностей, левой н/конечности. Ожоговая болезнь. Гипертрофические рубцы туловища, в/конечностей, левой н/конечности с нейротрофическими нарушениями. Пострадавший направлен на медико-социальную экспертизу для определения нуждаемости в отдельных видах реабилитации, установлении степени профессиональной трудоспособности.
В соответствии с частями 1, 2 статьи 58 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ медицинской экспертизой является проводимое в установленном порядке исследование, направленное на установление состояния здоровья гражданина, в целях определения его способности осуществлять трудовую или иную деятельность, а также установления причинно-следственной связи между воздействием каких-либо событий, факторов и состоянием здоровья гражданина. В Российской Федерации проводятся следующие виды медицинских экспертиз, в том числе: медико-социальная экспертиза; экспертиза профессиональной пригодности и экспертиза связи заболевания с профессией.
В силу частей 1 - 3 статьи 63 вышеуказанного Федерального закона экспертиза профессиональной пригодности проводится в целях определения соответствия состояния здоровья работника возможности выполнения им отдельных видов работ. Экспертиза профессиональной пригодности проводится врачебной комиссией медицинской организации с привлечением врачей-специалистов по результатам предварительных медицинских осмотров и периодических медицинских осмотров. По результатам экспертизы профессиональной пригодности врачебная комиссия выносит медицинское заключение о пригодности или непригодности работника к выполнению отдельных видов работ. Порядок проведения экспертизы профессиональной пригодности, форма медицинского заключения о пригодности или непригодности к выполнению отдельных видов работ устанавливаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.
Согласно справке ФКУ «ГБ МСЭ по Оренбургской области» Минтруда России Бюро № 28 -филиал ФКУ «ГБ МСЭ по Оренбургской области» серии МСЭ-2006 № 0772198 от 20 января 2017 года Умарову Д.А. в связи с несчастным случаем на производстве от 15 июля 2016 года, установлена степень утраты профессиональной трудоспособности 40% с 20.01.2017 по 01.08.2017 в связи с несчастным случаем на производстве от 15 июля 2016 года. Дата очередного переосвидетельствования указана 20 июля 2017 года.
Согласно программе реабилитации пострадавшего в результате несчастного случая на производстве и профессионального заболевания (к акту освидетельствования № 68.28.56/2017 от 20 января 2017 года) помощнику *** Умарову Д.А. в рекомендациях о противопоказанных и доступных видах труда указано: «может в обычных производственных условиях продолжать профессиональную деятельность с выраженным снижением квалификации либо с уменьшением объема выполняемой работы или если он утратил способность продолжать профессиональную деятельность вследствие умеренного нарушения функций организма, но может в обычных производственных условиях выполнять профессиональную деятельность более низкой квалификации».
Таким образом, по состоянию на 20 января 2017 года у Умарова Д.А. имелись медицинские противопоказания для работы помощником бурильщика капитального ремонта скважин 4 разряда.
Проанализировав положения статьи 212, частей 1, 3 статьи 73, абзац 5 части 1 статьи 76 ТК РФ, суд пришел к выводу о том, что получив документ о том, что работник по состоянию здоровья не может заниматься своей прежней работой, работодатель должен принять необходимые меры к отстранению работника от указанной работы и предложить ему все имеющиеся вакансии с учетом возможности исполнения им трудовых функций по этим должностям.Суд исходил также из того, что срочный трудовой договор с Умаровым Д.А. был заключен 01 января 2017 года, то есть в период его временной нетрудоспособности, начавшейся 15 июля 2016 года в результате несчастного случая на производстве, о чем работодатель не мог не знать, как и о том, какого характера телесные повреждения были получены Умаровым Д.А.
В судебном заседании Умаров Д.А. пояснил, что 20 января 2017 года он был направлен на освидетельствование. Справка СМЭ, медицинское заключение с программой реабилитации были предоставлены им в отдел кадров Бузулукской экспедиции АО «Самотлорнефтепромхим» вместе с больничным листом. Однако по причине ненадлежащего заполнения листка временной нетрудоспособности, он его представил позже, в конце января 2017 года. Никакой расписки о сдаче указанных документов он не брал, письменного заявления на предоставление ему «легкой работы» не писал, ждал предложения работы, работать не отказывался.
Как следует из материалов дела, работодателем ведется книга приема листков нетрудоспособности, в которой имеется запись о сдаче Умаровым Д.А. (подразделение «цех», табельный номер «9956», номер листка нетрудоспособности «240 696 712 035», период «14.01.2017-19.01.2017», дата сдачи «30.01.2017», подпись) листка нетрудоспособности 30 января 2017 года. Из копии листка нетрудоспособности № 240 696 712 035 следует, что истцу определена дата, с которой он должен приступить к работе : «20.01.2017».
Согласно представленным копиям табелей учета, за январь-февраль невыход Умарова Д.А. отмечен как «больничный», за март-апрель 2017 года - как «по невыясненным причинам».
Вместе с тем, как следует из материалов дела, в результате несчастного случая на производстве, истцу были причинены телесные повреждения, истец дважды обращался в суд с иском к работодателю с требованием о возмещении вреда, причиненного работнику в результате несчастного случая на производстве.
Как следует из решения Первомайского районного суда от 11 апреля 2017 года, при удовлетворении исковых требовании Умарова Д.А. о взыскании с АО «Самотлорнефтепромхим» единовременной выплаты, предусмотренной Отраслевым соглашением по организациям нефтяной, газовой отраслей промышленности и строительства объектов нефтегазового комплекса Российской Федерации на 2014-2016 годы, была учтена продолжительность периода временной нетрудоспособности. Учитывая, что размер указанной единовременной выплаты, в соответствии с требованиями Отраслевого соглашения зависел от последствий несчастного случая (смерть, установление инвалидности 1,2,3 групп, временная утрата трудоспособности более 4-х месяцев подряд, получение профессионального заболевания, не повлекшего установления инвалидности), для её определения истцом были представлены копии листков нетрудоспособности, а также справка ФКУ «ГБ МСЭ по Оренбургской области» от 20 января 2017 года, которой была установлена степень утраты профессиональной трудоспособности - 40 %. Указанное решение ответчиком не обжаловалось.
Кроме того, представитель истца указал, что копии врачебной комиссии ГБУЗ «Первомайская РБ» от 19 января 2017 года о нуждаемости пострадавшего от несчастного случая на производстве в отдельных видах реабилитации; копия справки серии МСЭ 2006 № 0772198 о результатах установления степени утраты профессиональной трудоспособности в процентах и копия программы реабилитации пострадавшего в результате несчастного случая на производстве № 48.28.56/2017 были непосредственно предъявлены работодателю, были также приложены к иску, по которому вынесено решение от 11 апреля 2017 года; также были приложены им к копии апелляционной жалобы на решение Первомайского районного суда от 16 января 2017 года по иску Умарова Д.А. к АО «Самотлорнефтепромхим» о компенсации морального вреда. Поэтому считает, что ответчик, утверждая, что истцом не была предоставлена программа реабилитации, действует недобросовестно.
Из представленной истцом копии апелляционной жалобы на вышеуказанное решение с отметкой о принятии её Первомайским районным судом 20 февраля 2017 года, действительно следует, что вышеуказанные документы представлялись истцом с копиями по числу участвующих в деле лиц.
С 1 марта 2017 года невыход Умарова Д.А. отмечался в табелях учета «по невыясненным причинам».
Из указанного следует, что у работодателя имелись сведения о состоянии здоровья Умарова Д.А.
Требований о том, что работник должен обратиться с заявлением о переводе его на другую работу, Трудовой кодекс Российской Федерации не содержит. Наоборот, Трудовой кодекс Российской Федерации содержит обязанность работодателя с письменного согласия работника перевести его на другую работу, которая ответчиком выполнена не была.
Согласно п. 53 Постановления Пленума ВС РФ N 2 от 17 марта 2004 года, работодателю необходимо представить доказательства, свидетельствующие не только о том, что работник совершил дисциплинарный проступок, но и о том, что при наложении взыскания учитывались тяжесть этого проступка, обстоятельства, при которых он был совершен, предшествующее поведение работника, его отношение к труду.
Таким образом, в силу приведенных выше норм закона, дисциплинарное взыскание может быть применено к работнику за нарушение им трудовой дисциплины, то есть за дисциплинарный проступок.
Дисциплинарным проступком является виновное, противоправное неисполнение или ненадлежащее исполнение работником возложенных на него трудовых обязанностей, в том числе нарушение должностных инструкций, положений, приказов работодателя.
Неисполнение или ненадлежащее исполнение трудовых обязанностей признается виновным, если работник действовал умышленно или по неосторожности. Не может рассматриваться как должностной проступок неисполнение или ненадлежащее выполнение обязанностей по причинам, не зависящим от работника (например, из-за отсутствия необходимых материалов, нетрудоспособности).
Трудовой кодекс Российской Федерации не содержит перечня уважительных причин, объясняющих отсутствие работника на рабочем месте, при наличии которых таковое не следует признавать прогулом.
Дисциплинарным проступком могут быть признаны только такие противоправные действия (бездействие) работника, которые непосредственно связаны с исполнением им трудовых обязанностей.
При этом право выбора конкретной меры дисциплинарного взыскания из числа предусмотренных законодательством принадлежит работодателю, который должен учитывать степень тяжести проступка, обстоятельства, при которых он совершен, предшествующее поведение работника.
Суд основываясь на статьях 21, 81, 91, 189 Трудового кодекса Российской Федерации пришел к выводу, что фактически работодателем не был определен режим работы истца и его рабочее место, его должностные обязанности, с Правилами внутреннего трудового распорядка, действующими у ответчика, он ознакомлен не был, и счел, что прогул за 11 апреля 2017 года - отсутствие истца на рабочем месте без уважительных причин ответчиком в суде подтвержден не был.
Решение суда в данной части не обжаловано, поэтому не подлежит проверке судом апелляционной инстанции.
Вынося соответствии со ст.201 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дополнительное решение от 07 сентября 2017 года суд указал следующее.
Из мотивировочной части решения суда от 17 июля 2017 года следует, что суд пришел к выводу о том, что факт отсутствия истца на рабочем месте без уважительных причин ответчиком в суде подтвержден не был и, таким образом, установил, что увольнение истца за прогул без уважительной причины является незаконным.
Резолютивная часть содержит решение об изменении формулировки основания увольнения на увольнение по собственному желанию.
Вместе с тем, резолютивная часть решения вывода суда об удовлетворении искового требования о признании увольнения незаконным не содержит.
В связи с чем суд признал незаконным приказ АО «Самотлорнефтепромхим» N *** от 03 мая 2017 года об увольнении Умарова Д.А. с 11 мая 2017 года по подпункту «а» пункта 6 части 1 статьи 81 Трудового кодекса РФ (прогул), тем самым признал незаконным увольнение Умарова Д.А., поэтому доводы апелляционной жалобы в этой части не подлежат рассмотрению ввиду отсутствия предмета рассмотрения.
Представителем ответчика в суде первой инстанции было заявлено о пропуске истцом срока обращения в суд, в обоснование указано на то, что истец ознакомился с приказом об увольнении лично 11 мая 2017 года, с исковым заявлением обратился 20 июня 2017 года, не представив уважительной причины своего несвоевременного обращения в суд.
Истец, оспаривая пропуск им срока обращения в суд, указал, что о нарушении своего права, то есть о своем увольнении он узнал из письма работодателя от 11 мая 2017 года, полученного им 22 мая 2017 года. В конце мая 2017 года он поехал в г.Бузулук, где ознакомился с приказом о своем увольнении, подписал акт об отсутствии на работе и получил трудовую книжку. При ознакомлении с приказом об увольнении им была проставлена дата, на которую ему указали в отделе кадров - 11 мая 2017 года. В случае, если судом будет признан пропуск им срока обращения в суд, ходатайствовал о его восстановлении, указывая в обоснование на получение извещения об увольнении 22 мая 2017 года и установление ему 40 % утраты профессиональной трудоспособности.
Давая оценку доводам истца, суд отметил, что доказательств, подтверждающих, что истцом была указана дата ознакомления с приказом об увольнении под принуждением, не представлено.
Проанализировал ст. 84.1 Трудового кодекса Российской Федерации согласно которой с приказом (распоряжением) работодателя о прекращении трудового договора работник должен быть ознакомлен под роспись. По требованию работника работодатель обязан выдать ему надлежащим образом заверенную копию указанного приказа (распоряжения). По письменному заявлению работника работодатель также обязан выдать ему заверенные надлежащим образом копии документов, связанных с работой.
Из материалов дела следует, что истец Умаров Д.А. с таким заявлением к работодателю не обращался, что Умаровым Д.А. не оспаривается.
Сослался на статью 84.1 Трудового кодекса Российской Федерации, из которой следует, что прямо устанавливается обязанность работодателя выдать трудовую книжку работнику в день прекращения трудового договора. Данная норма также закреплена в п. 35 Правил ведения и хранения трудовых книжек.
Трудовая книжка выдается работнику с внесенной записью о прекращении трудового договора.
Факт выдачи работнику трудовой книжки отражается в книге учета движения трудовых книжек и вкладышей в них. В графе 12 указывается дата выдачи книжки, а в графе 13 проставляется подпись работника.
Судом также было установлено, что письмо о предстоящем увольнении Умарова Д.А. 11 мая 2017 года и необходимости явки для получения трудовой книжки № БК96 от 10 мая 2017 года, на которое ссылается истец в обоснование того, что срок обращения в суд им не пропущен, согласно почтовому конверту было получено Умаровым Д.А. 22 мая 2017 года.
Из материалов дела следует, что Умаров Д.А. был ознакомлен с приказом № *** от 03 мая 2017 года о его увольнении с 11 мая 2017 года в этот же день - 11 мая 2017 года.
Ответчиком сведений по какой причине истцу не была вручена трудовая книжка в день прекращения трудового договора, учитывая, что истец присутствовал в день увольнения, не представлено.
Трудовая книжка может быть направлена по почте, если работник отсутствовал в день увольнения или отказался от ее получения. В такой ситуации работодатель должен направить работнику уведомление о необходимости явиться за трудовой книжкой либо дать согласие на отправление ее по почте (ч. 6 ст. 84.1 Трудового кодекса Российской Федерации, п. 36 Правил ведения и хранения трудовых книжек).
22 мая 2017 года истцу направлено письмо № БК 114 о необходимости получения трудовой книжки в связи с прекращением трудового договора. Указанное письмо согласно почтовому уведомлению было получено истцом 02 июня 2017 года.
Из представленной ответчиком копии выписки из книги учета движения трудовых книжек следует, что трудовая книжка была получена Умаровым Д.А. 30 мая 2017 года.
Исходя из буквального толкования ст.392 Трудового кодекса Российской Федерации, приведенная специальная норма, устанавливающая срок обжалования приказа об увольнении, связывает начало течения срока исковой давности не с фактами ознакомления работника с приказом об увольнении (то есть с моментом, когда он узнал или должен был узнать о нарушении своего права), а именно с фактом вручения ему приказа об увольнении или со дня выдачи трудовой книжки (либо отказа от её получения, неявки за её получением).
Суд учел, что ответчиком не была исполнена обязанность по выдаче трудовой книжки в день увольнения (в отсутствие сведений об отказе истца в её получении), срок обращения в суд должен исчисляться со дня, когда истец узнал о необходимости явки к работодателю за получением трудовой книжки, то есть с 22 мая 2017 года, и сделал вывод, что истцом срок обращения в суд не пропущен.
В указанной части решение суда также не обжаловалось, поэтому не подлежит проверке судом апелляционной инстанции.
Далее суд указал, что в соответствии со ст. 394 Трудового кодекса Российской Федерации по заявлению работника, увольнение которого признано незаконным, суд может ограничиться вынесением решения о взыскании в его пользу среднего заработка за время вынужденного прогула и об изменении формулировки основания увольнения на увольнение по собственному желанию (ч. ч. 3 и 4 ст. 394 Трудового кодекса Российской Федерации). Если в случаях, предусмотренных настоящей статьей, после признания увольнения незаконным суд выносит решение не о восстановлении работника, а об изменении формулировки основания увольнения, то дата увольнения должна быть изменена на дату вынесения решения судом.
Из материалов дела следует, что в исковом заявлении Умаров Д.А. просил изменить формулировку основания увольнения за прогул на увольнение по собственному желанию.
Таким образом, формулировка увольнения Умарова Д.А. должна быть изменена на увольнение по статье 80 Трудового кодекса РФ по собственному желанию.
В указанной части решение суда также не обжалуется, в силу чего не является предметом проверки суда апелляционной инстанции. Однако довод апелляционной жалобы о том, что при изменении формулировки увольнения суд не изменил дату увольнения на дату вынесения судом решения в полной мере обоснован, поэтому решение в указанной части подлежит изменению с указанием даты увольнения – 17 июля 2017 года, поскольку из системного толкования ч.5 и ч.7 ст.394 Трудового кодекса Российской Федерации следует, что суд обязан изменить дату увольнения на дату вынесения решения судом в том случае, если при признании увольнения незаконным работником заявлено требование об изменение формулировки увольнения на увольнение по собственному желанию, о чем и было заявлено истцом Умаровым Д.А. в исковых требованиях.
Далее суд указал, что в соответствии с абз. 2 ст. 234 Трудового кодекса Российской Федерации работодатель обязан возместить работнику не полученный им заработок во всех случаях незаконного лишения его возможности трудиться. Такая обязанность, в частности, наступает, если заработок не получен в результате незаконного отстранения работника от работы, его увольнения или перевода на другую работу.
Кроме того, в соответствии с частью 8 статьи 394 Трудового кодекса Российской Федерации суд принимает решение о выплате работнику среднего заработка за все время вынужденного прогула только в случае если неправильная формулировка основания и (или) причины увольнения в трудовой книжке препятствовала поступлению работника на другую работу.
Учитывая, что на день увольнения истец фактически не работал, заработную плату не получал, учитывая, что доказательств того, что запись в трудовой книжке об основании увольнения истца препятствовала поступлению Умарова Д.А. на другую работу, истцом не представлено, суд пришел к выводу, что требования истца о взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула с 10 мая 2017 года по день исполнения решения суда, удовлетворению не подлежат.
Судебная коллегия не может согласиться с указанным выводом суда в связи с неправильным толкованием и применением норм права судом первой инстанции, поэтому в данной части решение подлежит отмене.
Так, в случае признания увольнения незаконным суд может по заявлению работника принять решение об изменении формулировки основания увольнения на увольнение по собственному желанию. При этом суд принимает решение о выплате работнику среднего заработка за все время вынужденного прогула (части вторая и четвертая ст. 394 Трудового кодекса Российской Федерации).
В соответствии с п. 61 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации", если при разрешении спора о восстановлении на работе суд признает, что работодатель имел основание для расторжения трудового договора, но в приказе указал неправильную либо не соответствующую закону формулировку основания и (или) причины увольнения, суд в силу части пятой статьи 394 Кодекса обязан изменить ее и указать в решении причину и основание увольнения в точном соответствии с формулировкой Кодекса или иного федерального закона со ссылкой на соответствующие статью, часть статьи, пункт статьи Кодекса или иного федерального закона, исходя из фактических обстоятельств, послуживших основанием для увольнения.
В случае доказанности того, что неправильная формулировка основания и (или) причины увольнения препятствовала поступлению работника на другую работу, суд в соответствии с частью восьмой статьи 394 Кодекса взыскивает в его пользу средний заработок за все время вынужденного прогула.
Суд первой инстанции, установив, что трудовой договор с работником был расторгнут с нарушением порядка увольнения, на основании приведенных норм удовлетворил требования работника. При этом суд сделал вывод о том, что для удовлетворения требований о взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула суду должны быть предоставлены доказательства того, что формулировка оснований и причин увольнения препятствовала поступлению работника на другую работу.
Не соглашаясь с указанным выводом судебная коллегия отмечает, что согласно части восьмой статьи 394 Трудового кодекса Российской Федерации и п. 61 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 N 2, право работника на компенсацию вынужденного прогула зависит от доказанности того, что неправильная формулировка основания и (или) причины увольнения препятствовала поступлению работника на другую работу, в том случае, если при разрешении спора о восстановлении на работе суд признает, что работодатель имел основание для расторжения трудового договора, но в приказе указал неправильную либо не соответствующую закону формулировку основания и (или) причины увольнения.
Если же само увольнение было признано незаконным, вынужденный прогул работнику оплачивается независимо от прочих обстоятельств.
Учитывая, что в данном случае суд признал увольнение незаконным, не приходил к выводу о неправильной формулировке основания или причин увольнения, поэтому правовые положения ч. 8 ст. 394 Трудового кодекса Российской Федерации, в данном случае не подлежат применению.
Учитывая, что увольнение истца по под. «а» п. 6 ч. 1 ст. 81 ТК РФ является незаконным в пользу истца подлежит взысканию с ответчика заработная плата за время вынужденного прогула.
В соответствие со ст. 234 Трудового кодекса Российской Федерации работодатель обязан возместить работнику не полученный им заработок во всех случаях незаконного лишения его возможности трудиться. Такая обязанность, в частности, наступает, если заработок не получен в результате незаконного отстранения работника от работы, его увольнения или перевода на другую работу.
При таких обстоятельствах судебная коллегия принимает решение об удовлетворении апелляционной жалобы истца Умарова Д.А. в части взыскания в его пользу с ответчика АО «Самотлорнефтепромхим» утраченного заработка за время вынужденного прогула в период времени с 11 мая 2017 года (дата увольнения) по 17 июля 2017 года (день вынесения решения суда о признании увольнения незаконным) учитывая, что сведений о том, что истец вступил в трудовые отношения с другим работодателем, суду не представлено. Взыскание в пользу истца заработной платы за время вынужденного прогула обусловлено его незаконным увольнением.
При этом в пользу истца подлежит взысканию средний заработок за все время вынужденного прогула, сумма которого с учетом представленных по запросу судебной коллегии работодателем сведений о среднемесячном заработке истица составила 32904,21 рубля за период с 11 мая 2017 года по 17 июля 2017 года.
При этом суд находит не подлежащим удовлетворению требования истца о взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула с 10 мая 2017 года, поскольку он был уволен приказом от 03 мая 2017 года с 11 мая 2017 года, то есть с указанной даты необходимо исчислять время вынужденного прогула, а также неверно им заявлено о взыскании утраченного заработка по день исполнения решения суда, поскольку из норм трудового законодательства следует, что указанный заработок должен быть исчислен по день вынесения решения суда о признании увольнения незаконным.
В соответствии со ст. 237 Трудового кодекса Российской Федерации моральный вред, причиненный работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя, возмещается работнику в денежной форме в размерах, определяемых соглашением сторон трудового договора. В случае возникновения спора факт причинения работнику морального вреда и размеры его возмещения определяются судом независимо от подлежащего возмещению имущественного ущерба.
Судом с ответчика в пользу истца взыскано в счет компенсации морального вреда 9000 рублей из заявленных истцом 300 000 рублей.
С учетом характера и степени нарушения трудовых прав истца, конкретных обстоятельств дела, установления факта незаконного увольнения истца, обстоятельств увольнения, степени вины ответчика в нарушении трудовых прав истца, характера и объема причиненных истцу нравственных страданий, личности истца денежная компенсация морального вреда в размере 9 000 рублей определена судом в соответствии со ст. 237 Трудового кодекса РФ верно, отвечает требованиям разумности и справедливости. Оснований для переоценки выводов суда в данной части в сторону увеличения не имеется.
Доводы апелляционной жалобы в части несогласия с размером компенсации морального вреда мотивированы перенесенными физическими страданиями истца в связи с получением производственной травмы, однако компенсация морального вреда по указанным основаниям взыскана в его пользу на основании ранее принятого решения, а при разрешении настоящего спора необходимо исходить из того, что моральный вред обусловлен сферой трудового законодательства, то есть в данном случае учитывается возможность возмещения морального вреда в связи с незаконным увольнением, что подчеркивает и Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 20.12.1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", поэтому доводы истца в указанной части несостоятельны.
Учитывая изложенное, судебная коллегия приходит к выводу, что судом первой инстанции в указанной части обжалуемого решения дана надлежащая оценка фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в нем доказательствам, правильно применены нормы материального права, регулирующие спорные правоотношения. Исходя из изложенного, решение в указанной части является законным, принятым в полном соответствии с нормами гражданского процессуального законодательства, оснований для его отмены или изменения не имеется.
Суд также принял решение относительно требований истца о возмещении утраченного заработка за период временной нетрудоспособности с 03 ноября 2016 года по 19 января 2017 года включительно, исходя из величины среднемесячного заработка в размере 12468 рублей в месяц, ссылаясь при этом на нормы статьи 184 Трудового кодекса Российской Федерации, Федерального закона от 16 июля 1999 года N 165-ФЗ "Об основах обязательного социального страхования" (далее - Федеральный закон от 16 июля 1999 года N 165-ФЗ), Федерального закона от 24 июля 1998 года N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", Федерального закона от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ "О страховых взносах в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования", постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 марта 2011 года N 2 "О применении судами законодательства об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", Федерального закона от 29 декабря 2006 г. N 255-ФЗ "Об обязательном социальном страховании на случай временной нетрудоспособности и в связи с материнством", статьи 1086 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 1072 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которым юридическое лицо или гражданин, застраховавшие свою ответственность в порядке добровольного или обязательного страхования в пользу потерпевшего (статья 931, пункт 1 статьи 935), в случае, когда страховое возмещение недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред, возмещают разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба, установил разницу между средним заработком, который истец мог бы иметь за период временной нетрудоспособности и выплаченным ему пособием по временной нетрудоспособности за этот же период, и определил ко взысканию с АО «Самотлорнефтепромхим" в пользу Умарова Д.А. 11330 руб. 05 коп. (31746 руб. 48 коп. (заработная плата за период с 03.11.2016 по 19.01.2017, исходя из средней заработной платы 12468 руб. в месяц) - 20416 руб. 43 коп. (выплаченное пособие по временной нетрудоспособности).
В соответствии со ст.103 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд принял решение в отношении взыскания судебных издержек с ответчика в размере 700 рублей.
Поскольку решение в указанных частях не обжаловалось, то проверке судом апелляционной инстанции также не подлежит.
На основании изложенного, руководствуясь статьями 328-330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия
ОПРЕДЕЛИЛА:
апелляционную жалобу Умарова Д.А. удовлетворить частично.
Решение Первомайского районного Оренбургской области 17 июля 2017 года отменить в части отказа во взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула за период с 10 мая 2017 года по день исполнения решения, удовлетворить указанные требования истца в части, взыскать с Акционерного общества «Самотлорнефтепромхим» в пользу Умарова Д.А. 32 904,21 рубля в качестве утраченного заработка за время вынужденного прогула с 11 мая 2017 года по 17 июля 2017 года;
а также в части изменить, изложив пункт 2 резолютивной части решения суда в следующей редакции: изменить Умарову Д.А. формулировку основания увольнения с подп. «а» п.6 ч.1 ст.81 Трудового кодекса Российской Федерации за прогул без уважительных причин на увольнение по собственному желанию по статье 80 Трудового кодекса Российской Федерации с 17 июля 2017 года
В остальной части это же решение суда оставить без изменения, апелляционную жалобу Умарова Д.А. – без удовлетворения.
Председательствующий:
Судьи:
