Ленина проспект, д. 32/27, Екатеринбург, 620075
http://fasuo.arbitr.ru
П О С Т А Н О В Л Е Н И Е
№ Ф09-8510/23
Екатеринбург
11 декабря 2023 г.
Дело № А50-31872/2019
Резолютивная часть постановления объявлена 06 декабря 2023 г.
Постановление изготовлено в полном объеме 11 декабря 2023 г.
Арбитражный суд Уральского округа в составе:
председательствующего Павловой Е.А.,
судей Морозова Д.Н., Артемьевой Н.А.
рассмотрел в судебном заседании кассационную жалобу ФИО1 на определение Арбитражного суда Пермского края от 15.07.2023 по делу № А50-31872/2019 и постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.09.2023 по тому же делу.
Представители лиц, участвующих в деле, надлежащим образом извещенных о времени и месте судебного разбирательства, в том числе публично, путем размещения информации о времени и месте судебного заседания на сайте Арбитражного суда Уральского округа, в судебное заседание не явились.
Решением Арбитражного суда Пермского края от 28.05.2020 общество
с ограниченной ответственностью «Брандсоюз» (далее – общество «Брандсоюз», должник) признано несостоятельным (банкротом), введено конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждена ФИО2.
В арбитражный суд поступило заявление конкурсного управляющего ФИО2 о привлечении ФИО3, ФИО4 к субсидиарной ответственности
по обязательствам должника.
Определением Арбитражного суда Пермского края от 15.07.2023, оставленным без изменения постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.09.2023, в удовлетворении заявленных требований отказано.
Не согласившись с принятыми судебными актами, ФИО1 обратился в суд округа с кассационной жалобой.
Заявитель кассационной жалобы выражает несогласие с выводами судов о том, что причиной банкротства должника послужило не его недобросовестное поведение, а вынесение районным судом судебного акта о принятии обеспечительных мер по заявлению кредитора; считает необоснованными выводы о том, что правомерный отказ от исполнения денежных обязательств является адекватным поведением должника и не может повлечь негативных последствий для его исполнительного органа. По убеждению кассатора, такие выводы судов создают прецедент, позволяющий недобросовестному должнику в случае формирования задолженности дождаться принятия обеспечительных мер в отношении его активов и фактически прекратить всякую хозяйственную деятельность с отказом от любой уплаты задолженности; подобное поведение не соответствует принципам добросовестности и разумности и противоречит принципу стабильного гражданского оборота. Кредитор указывает
на существенное искажение ответчиками документов бухгалтерского учета
и отчетности; полагает, что бухгалтерская отчетность должника за 2018 год подлежит детальному изучению и надлежащей оценке.
Проверив законность обжалуемых судебных актов в пределах доводов кассационной жалобы в порядке, предусмотренном статьями 284, 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд округа оснований для их отмены не усматривает.
Как установлено судами и следует из материалов дела, общество «Брандсоюз» создано 18.08.2009, сведения об обществе внесены в Единый государственный реестр юридических лиц (далее – ЕГРЮЛ) с присвоением Основного государственного регистрационного номера 1095902006485.
Согласно выписке из ЕГРЮЛ основным видом деятельности должника является деятельность по обеспечению пожарной безопасности.
Дополнительные виды деятельности согласно сведениям ЕГРЮЛ: производство изделий из бетона, цемента и гипса, производство изделий
из бетона для использования в строительстве, работы строительные отделочные, производство штукатурных работ, работы столярные
и плотничные, работы по устройству покрытий полов и облицовке стен.
Согласно сведениям налогового органа функции единоличного исполнительного органа должника в период с 13.07.2012 по 22.08.2014 выполняла ФИО5, с 22.08.2014 по 04.10.2019 – ФИО3,
с 04.10.2019 по 10.09.2020 – ФИО5, которая также является единственным участником общества.
В реестр требований кредиторов общества «Брандсоюз» включены требования ФИО1 в размере 811 200 руб., ФИО6 в размере
327 196 руб., уполномоченного органа в размере 4016 руб.
В обоснование заявленных требований конкурсный управляющий указывал на следующие обстоятельства.
Общество «Брандсоюз» 08.09.2017 получило от ФИО1 денежные средства в размере 300 000 руб., 03.10.2017 – 100 000 руб., 10.11.2017 – 400 000 руб.; решением Свердловского районного суда г. Перми от 08.02.2019
с должника в пользу ФИО1 взыскано неосновательное обогащение
в размере 800 000 руб., судебные расходы в сумме 11 200 руб.
Решением Дзержинского районного суда г. Перми от 08.05.2019
с должника в пользу ФИО6 взыскана задолженность
327 196 руб.
Исходя из анализа операций по расчетному счету должника, финансовая деятельность предприятия завершена в феврале 2019 года.
В инспекцию Федеральной налоговой службы по Свердловскому району г. Перми 12.04.2019 поступило уведомление о приостановлении деятельности общества «Брандсоюз», 04.10.2019 ФИО3 прекратила полномочия директора, в должность директора вступила ФИО5
Согласно выписке по расчетному счету должника за 2017 год обороты предприятия составили 2 410 459 руб. 06 коп., в том числе поступления
от ФИО1 – 800 000 руб., в 2018 году – 3 026 988 руб. 02 коп. Денежные средства ФИО1 не возвращены.
Согласно выписке по расчетному счету должника денежные средства предоставлялись в подотчет и на командировочные расходы ФИО7, ФИО8, ФИО5, ФИО3, ФИО9, ФИО10, на закупку хозтоваров, стройматериалов и оборудования, на благотворительные пожертвования на оплату иных товаров и услуг (работ), комиссий банка, перечисления в пользу аффилированных лиц ЧОУ ДПО «Эрудит», ИП ФИО11
Управляющему переданы авансовые отчеты за 2017 год, согласно которым ФИО5, ФИО3, ФИО7, ФИО9 отчитались за период сентябрь - декабрь 2017 года за полученные из кассы предприятия денежные средства в общем размере 1 109 038 руб. 16 коп.
В то же время доказательства, подтверждающие, что указанные выше материалы приобретены на денежные средства ФИО1 и направлены
на выполнение работ в интересах ФИО1, отсутствуют, при том, что договорные отношения между должником и ФИО1 отсутствовали.
При этом ФИО8, ФИО7, ФИО9, ФИО10 не являлись сотрудниками общества.
Управляющий указывает, что в период с октября 2017 года по декабрь 2018 года с расчетного счета должника в пользу третьих лиц в отсутствие встречного предоставления перечислено 471 250 руб., в том числе: в пользу ФИО11 – 196 000 руб., в пользу ФИО12 – 48 000 руб.,
в пользу ЧОУ ДПО «Эрудит» – 227 250 руб.
Кроме того, управляющий ссылается на искажение бухгалтерской отчетности: 31.03.2019 ФИО3 подготовила и направила в уполномоченный орган упрощенную бухгалтерскую (финансовую) отчетность должника за 2018 год, согласно которой на конец 2018 года у должника имелись активы общей стоимостью 1 179 000 руб., в том числе: запасы стоимостью 279 000 руб., финансовые и другие оборотные активы в размере 900 000 руб., в пассивах отражена кредиторская задолженность в размере 1 139 000 руб., размер чистой прибыли составил 155 000 руб.
В должность директора должника 26.09.2010 вступила ФИО5, которая 20.01.2020 подготовила и направила в уполномоченный орган скорректированную упрощенную бухгалтерскую (финансовую) отчетность должника за 2018 год., согласно данной корректировке, на конец 2018 года
у должника имелись активы стоимостью 101 000 руб., в том числе: запасы стоимостью 59 000 руб., финансовые и другие оборотные активы в размере
42 000 руб. В пассивах отражена кредиторская задолженность в размере
61 000 руб., размер чистой прибыли – 0 руб.
Как следует из пояснений ФИО5, изменения внесены в связи
с амортизацией основных средств, что не было своевременно отражено
в бухгалтерской отчетности, дебиторская и кредиторская задолженность отражены ошибочно.
По мнению управляющего, каких-либо доказательств, подтверждающих факт амортизации основных средств, актов и приказов о списании основных средств с баланса предприятия, не представлено, управляющему переданы основные средства стоимостью 59 635 руб. 30 коп., пояснения относительно возникновения в 2018 году кредиторской задолженности в размере
1 139 000 руб. не представлены.
Ссылаясь на наличие оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с соответствующим заявлением.
Установив, что ФИО3 и ФИО5 являлись единоличным исполнительным органом должника в различные периоды, а ФИО5 также являлась единственным участником должника, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что ответчики являются контролирующими должника лицами в соответствии с пунктом 1 статьи 61.10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве).
Основания для привлечения контролирующих должника лиц
к субсидиарной ответственности предусмотрены в пункте 1 статьи 61.11 Закона о банкротстве, в котором указано, что если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника.
Обстоятельства, имеющие значения для установления наличия оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности указаны в пункте 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве.
Согласно подпункту 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, в том числе, если причинен существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица), включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53
«О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – постановление Пленума
№ 53), под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими
к невозможности погашения требований кредиторов, следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием)
и фактически наступившим объективным банкротством.
По смыслу подпункта 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве для доказывания факта совершения сделки, причинившей существенный вред кредиторам, заявитель вправе ссылаться на основания недействительности,
в том числе предусмотренные статьей 61.2 (подозрительные сделки) и статьей 61.3 (сделки с предпочтением) Закона о банкротстве. Однако и в этом случае
на заявителе лежит обязанность доказывания, как значимости данной сделки, так и ее существенной убыточности. Сами по себе факты совершения подозрительной сделки указанную совокупность обстоятельств
не подтверждают.
В пункте 23 постановления Пленума № 53 указано, что презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (ряда сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам. К числу таких сделок относятся,
в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными. При этом следует учитывать, что значительно влияют на деятельность должника, например, сделки, отвечающие критериям крупных сделок.
Рассматривая вопрос о том, является ли значимая сделка существенно убыточной, следует исходить из того, что таковой может быть признана сделка, совершенная на условиях, существенно отличающихся от рыночных в худшую для должника сторону, а также сделка, заключенная по рыночной цене,
в результате совершения которой должник утратил возможность продолжать осуществлять одно или несколько направлений хозяйственной деятельности, приносивших ему ранее весомый доход.
В соответствии с пунктом 12 статьи 61.11 Закона о банкротстве контролирующее должника лицо несет субсидиарную ответственность
по правилам данной статьи также в случае, если должник стал отвечать признакам неплатежеспособности не вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, однако после этого оно совершило действия и (или) бездействие, существенно ухудшившие финансовое положение должника.
В пункте 17 постановления Пленума № 53 разъяснено, что по общему правилу, контролирующее лицо, создавшее условия для дальнейшего значительного роста диспропорции между стоимостью активов должника
и размером его обязательств, подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в полном объеме, поскольку презюмируется, что из-за его действий (бездействия) окончательно утрачена возможность осуществления
в отношении должника реабилитационных мероприятий, направленных
на восстановление платежеспособности, и, как следствие, утрачена возможность реального погашения всех долговых обязательств в будущем.
В данном случае управляющий указывал на неправомерные перечисления контролирующими должника лицами в пользу третьих лиц денежных средств
в размере 471 250 руб., а также выдачу денежных средств в подотчет в размере 1 109 038 руб. 16 коп., в результате которых, по мнению заявителя, должник стал отвечать признакам неплатежеспособности.
Исследуя обстоятельства, связанные с наличием или отсутствием оснований для привлечения ФИО3 и ФИО5 к субсидиарной ответственности по заявленным доводам, суды первой и апелляционной инстанции установили, что перечисление денежных средств в размере
196 000 руб. на счет ФИО11 являлось предметом судебного разбирательства по заявлению управляющего об оспаривании сделок,
в удовлетворении которого отказано (определение от 13.12.2022); в указанном судебном акте суд признал несостоятельными доводы управляющего о том, что оспариваемые перечисления совершены в отсутствие встречного предоставления, с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов, напротив, такие платежи не причинили вред кредиторам должника; управляющий обращался с исковым заявлением о взыскании ФИО11 неосновательного обогащения в размере 196 000 руб., в удовлетворении которого также отказано решением Арбитражного суда Пермского края
от 08.06.2023 по делу № А50-17832/2022 ввиду недоказанности управляющим наличия неосновательного обогащения со стороны ФИО11, при том, что перечисления совершены при наличии встречного предоставления; суды приняли во внимание, что решением мирового судьи судебного участка № 7 Мотовилихинского судебного района г. Перми от 20.12.2021 по делу
№ 2-3875/2021 с ФИО12 в пользу должника взыскано 48 000 руб., денежные средства в указанном размере поступили в конкурсную массу, в то же время данный платеж в силу его незначительности применительно
к масштабам деятельности должника не мог послужить причиной объективного банкротства должника, тогда как дебиторская задолженность управляющим была взыскана, доказательств совершения этого платежа в целях причинения вреда должнику в материалы дела не представлено, сумма неосновательного обогащения возмещена ФИО12 в полном объеме. В отношении перечисления в размере 227 250 руб. в пользу ЧОУ ДПО «Эрудит» суды установили, что платеж совершен не в пользу ЧОУ ДПО «Эрудит», напротив, денежные средства поступили на счет должника от ЧОУ ДПО «Эрудит», что подтверждается выпиской по счету должника.
В обоснование заявленных требований в данной части управляющий также указывал, что ему переданы авансовые отчеты за 2017 год, согласно которым ФИО5, ФИО3, ФИО7, ФИО9 отчитались за период сентябрь - декабрь 2017 года за полученные из кассы предприятия денежные средства в общем размере 1 109 038 руб.16 коп., между тем, доказательства, подтверждающие, что материалы приобретены на денежные средства ФИО1 и направлены на выполнение работ в интересах ФИО1, отсутствуют; при этом согласно сведениям уполномоченного органа ФИО8, ФИО7, ФИО9, ФИО10
не являлись сотрудниками должника.
Между тем, по результатам исследования и оценки всех представленных
в материалы дела доказательств, проверив обоснованность данных доводов управляющего, суды констатировали, что управляющий не доказал, что материалы приобретались для личных нужд контролирующих должника лиц; так, в материалы дела представлены расходные и приходные кассовые ордеры, авансовые отчеты, кассовые и товарные чеки (в копиях), содержащиеся
в представленных документах сведения о приобретенных товарах согласуются с деятельностью должника – работы строительные отделочные, производство штукатурных работ, работы столярные и плотничные, работы по устройству покрытий полов и облицовке стен, ввиду чего суды не усмотрели обстоятельств, указывающих на совершение контролирующими должника лицами действий по выведению активов должника с целью их сокрытия
от обращения взыскания в пользу кредиторов, при том, что судебные акты
в пользу кредиторов ФИО13 и ФИО6 вынесены после совершения указанных действий, тогда как до вынесения судебного акта
в пользу ФИО1 ответчики, как следует из их пояснений, полагали, что поступившие от него денежные средства внесены за ремонт его квартиры, неосновательным обогащением не являются; а факт того, что лица, предоставившие авансовые отчеты, не являлись работниками должника, правового значения не имеет, поскольку расходование денежных средств
на приобретение материалов, связанных с хозяйственной деятельностью общества, подтверждено материалами дела и никем не опровергнуто.
Судами, помимо прочего, принято во внимание, что в реестр требований кредиторов должника включены требования ФИО1 в размере 811 200 руб., ФИО6 в размере 327 196 руб., уполномоченного органа в размере 4016 руб.
Требования ФИО6 основаны на ненадлежащем исполнении должником обязательств по договору подряда от 28.02.2018 № 19/18,
по которому должник принял на себя обязательства выполнить демонтажные
и монтажные работы. Решением Дзержинского районного суда г. Перми
от 08.05.2019 по делу № 2-771/2019 с общества «Брандсоюз» в пользу ФИО6 взысканы: сумма оплаты по договору в размере 113 000 руб., неустойка – 90 489 руб., компенсация морального вреда – 15 000 руб.,
штраф – 109 244 руб. 50 коп., расходы по оплате услуг представителя –
5000 руб. Решение вступило в законную силу 11.09.2019, 30.09.2019 выдан исполнительный лист.
Требования ФИО1 подтверждены вступившим в законную силу решением Свердловского районного суда г. Перми от 08.02.2019,
в соответствии с которым с общества «Брандсоюз» в пользу ФИО1 взыскано неосновательное обогащение в сумме 800 000 руб., судебные расходы по оплате государственной пошлины в сумме 11 200 руб. Из установленных названным судебным актом обстоятельств усматривается, что ФИО1, полагая, что между ним и должником имеются договорные правоотношения, перечислил обществу «Брандсоюз» денежные средства: 08.09.2017 в сумме
300 000 руб., 03.10.2017 в сумме 100 000 руб., 10.11.2017 в сумме 400 000 руб. Общая сумма перечислений составила 800 000 руб. Данные денежные средства впоследствии взысканы судом с должника в пользу кредитора в качестве неосновательного обогащения. При этом определением Свердловского районного суда г. Перми от 22.10.2018 удовлетворено заявление ФИО1 о принятии обеспечительных мер в виду наложения ареста на денежные средства, находящиеся на расчетном счете должника в пределах цены иска
(800 000 руб.)
Суды первой и апелляционной инстанций, проанализировав выписки
по счету должника, установили, что до момента принятия обеспечительных мер общество «Брандсоюз» осуществляло обычную хозяйственную деятельность:
за 2017 год объем денежных поступлений составил 2 410 459 руб. 06 коп.,
за 2018 год – 3 027 790 руб. 70 коп.; в то же время в начале 2019 года должник фактически прекращает деятельность, платежи с контрагентами не производятся.
Принимая во внимание изложенные обстоятельства, проверяя доводы управляющего, положенные в основу настоящего заявления, в том числе о непринятии ответчиками действий для продолжения деятельности общества и осуществления расчетов с кредиторами, суды обеих инстанций, указав на то, что из материалов дела не усматривается, что денежные средства общества намеренно и незаконно распределялись ответчиками в ущерб интересам общества, направлялись на цели, не связанные с ведением его уставной деятельности, либо контролирующими должника лицами осуществлялся вывод денежных средств, приняв во внимание также пояснения ответчиков, в том числе о том, что на прекращение деятельности должника не имевшего достаточных для осуществления уставной деятельности доходов в силу экономических причин, среди прочих обстоятельств также повлияло принятие судом ограничительных мер в отношении расчетного счета должника, что, в свою очередь, усложнило осуществление расчетов с контрагентами, заключили, что в данном конкретном случае прекращение деятельности должника не связано с какими – либо противоправными действиями (бездействием) контролирующих должника лиц.
Проанализировав обстоятельства дела и представленные доказательства в совокупности с учетом положений статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суды пришли к выводу, что в нарушение положений статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации управляющий не доказал, что при наличии имущества ответчики уклонялись от погашения задолженности перед кредиторами, скрывали имущество общества, выводили активы, при том, что само по себе прекращение финансово-хозяйственной деятельности общества, в том числе по причинам отсутствия прибыли, неспособности дальнейшего ведения бизнеса, не может быть положено в основание привлечения к субсидиарной ответственности, тогда как доказательства, свидетельствующие о том, что после прекращения деятельности должника ответчики продолжили аналогичную предпринимательскую деятельность, в том числе путем создания иного хозяйствующего субъекта, также не представлены.
При разрешении настоящего обособленного спора суды руководствовались правовой позицией, отраженной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 02.08.2021 № 305-ЭС21-11796, согласно которой ответственность руководителя перед внешними кредиторами наступает не за сам факт неисполнения (невозможности исполнения) управляемым им обществом обязательства, а в ситуации, когда неспособность удовлетворить требования кредитора наступила не в связи с рыночными
и иными объективными факторами, а, в частности, искусственно спровоцирована в результате выполнения указаний (реализации воли) контролирующих лиц. При оценке метода ведения бизнеса конкретным руководителем, в результате которого отдельные кредиторы не получили удовлетворения своих притязаний от самого общества, кредитор,
не получивший должного от юридического лица и требующий исполнения
от физического лица – руководителя, с которым не вступал в непосредственные правоотношения, должен обосновать наличие в действиях такого руководителя умысла либо грубой неосторожности, непосредственно повлекшей невозможность исполнения в будущем обязательства перед контрагентом.
Вместе с тем, суды в отсутствие в материалах обособленного спора доказательств, позволяющих прийти к выводу о наличии в действиях ответчиков умысла либо грубой неосторожности, непосредственно повлекших невозможность исполнения в будущем обязательств перед кредиторами, равно как и доказательств явной недобросовестности или неразумности действий ответчиков, в том числе умышленного уклонения от погашения задолженности перед кредиторами, заключили, что в рассматриваемом случае причинно-следственная связь между вышеуказанными действиями (бездействием) ответчиков и фактически наступившей объективной невозможностью должника исполнить обязательства по оплате задолженности перед кредиторами управляющим не доказана, в результате чего пришли к выводу об отсутствии оснований для привлечения ФИО3 и ФИО5 к субсидиарной ответственности в данной части, признав, помимо прочего, несостоятельным довод о том, что ФИО3, как директор должника, выдала постороннему лицу (ФИО14) доверенность от имени должника для целей, не связанных с деятельностью должника, с учетом отсутствия обоснования со стороны управляющего, каким образом соответствующие действия ответчика привели к невозможности исполнения обязательств перед кредиторами.
Рассмотрев доводы конкурсного управляющего о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности в связи с искажением ответчиками бухгалтерской отчетности должника, суды их отклонили исходя из следующего.
Согласно пункту 1 статьи 61.11 Закона о банкротстве, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника, а в пункте 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве установлен перечень обстоятельств, составляющих основания опровержимых презумпций доведения до банкротства, при доказанности которых предполагается, что именно действия (бездействие) контролирующего лица могут явиться необходимой причиной объективного банкротства
(пункт 19 постановления Пленума № 53).
Пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, если документы бухгалтерского учета
и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством России, к моменту введения наблюдения (признания должника банкротом) отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии
с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы (подпункт 2 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве).
Согласно разъяснениям, данным в пункте 24 Постановления № 53, в силу пункта 3.2 статьи 64, абзаца четвертого пункта 1 статьи 94, абзаца второго пункта 2 статьи 126 Закона о банкротстве на руководителе должника лежат обязанности по представлению арбитражному управляющему документации должника для ознакомления или по ее передаче управляющему.
Применяя при разрешении споров о привлечении к субсидиарной ответственности презумпции, связанные с непередачей, сокрытием, утратой или искажением документации (подпункты 2 и 4 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), необходимо учитывать, что заявитель должен представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства; в свою очередь, привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названные презумпции, доказав, что недостатки представленной управляющему документации не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, либо доказав отсутствие вины в непередаче, ненадлежащем хранении документации, в частности подтвердив, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась.
Контролирующее должника лицо, вследствие действий и (или) бездействия которого должник признан несостоятельным (банкротом), не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в признании должника несостоятельным (банкротом) отсутствует. Такое лицо также признается невиновным, если оно действовало добросовестно и разумно в интересах должника. В соответствии с пунктом 1 статьи 7 Федерального закона от 06.12.2011 № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете» обязанность по организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета возложена на руководителя организации.
Процесс доказывания обозначенных выше оснований привлечения
к субсидиарной ответственности упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика
в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска, при этом, как ранее, так и в настоящее время, действовала презумпция, согласно которой отсутствие (непередача руководителем управляющему) финансовой и иной документации должника, существенно затрудняющее проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, указывает на вину руководителя.
Смысл этой презумпции состоит в том, что, скрывая, уничтожая, искажая, производя иные манипуляции с названной документацией, руководитель утаивает данные о хозяйственной деятельности должника. Предполагается, что целью такого сокрытия, скорее всего, является лишение управляющего
и кредиторов возможности установить факты недобросовестного осуществления руководителем или иными контролирующими лицами своих обязанностей по отношению к должнику. Непосредственно причинение субсидиарным ответчиком вреда кредиторам должника-банкрота происходит при наступлении объективных признаков составов правонарушений, обозначенных в статьях 61.11 или 61.12 Закона о банкротстве (определение Верховного Суда Российской Федерации от 30.01.2020
№ 305-ЭС18-14622(4,5,6)).
Из материалов данного обособленного спора следует, что в обоснование заявленных требований в данной части управляющий указывал, что 31.03.2019 ФИО3 подготовила и направила в уполномоченный орган упрощенную бухгалтерскую (финансовую) отчетность должника за 2018 год, согласно которой на конец 2018 года у должника имелись активы общей стоимостью 1 179 000 руб., в том числе: запасы стоимостью 279 000 руб., финансовые и другие оборотные активы в размере 900 000 руб., в пассивах отражена кредиторская задолженность в размере 1 139 000 руб., размер чистой прибыли составил 155000 руб.; 26.09.2010 директором должника стала ФИО5, которая 20.01.2020 подготовила и направила в уполномоченный орган скорректированную упрощенную бухгалтерскую (финансовую) отчетность должника за 2018 год, согласно данной корректировке, на конец 2018 года
у должника имелись активы стоимостью 101 000 руб., в том числе: запасы стоимостью 59 000 руб., финансовые и другие оборотные активы в размере
42 000 руб. В пассивах отражена кредиторская задолженность в размере 61 000 руб., размер чистой прибыли – 0 руб.
Возражая против заявленных требований, ФИО5 ссылалась
на обоснованность внесения изменений в бухгалтерскую отчетность, поскольку предыдущая отчетность не содержала сведений о внесении в оборотную ведомость актов выполненных работ, накладных; указывала, что при отражении деятельности должника в оборотно-сальдовых ведомостях в программе 1С при обработке первичных данных бухгалтером, которая в период 2017-2018 годах по совместительству исполняла обязанности главного бухгалтера общества, были допущены ошибки. При анализе ФИО5 первичной документации
по контрагентам должника выяснилось, что некоторые суммы задвоились и/или не были разнесены по субсчетам счета 62 – «расчеты с покупателями
и заказчиками», субсчетам счета 60 – «Расчеты с поставщиками
и заказчиками», что повлекло ошибки в отчетности. При сверке первичных документов с разноской в программе 1С ею приведены в соответствие оборотно-сальдовые ведомости по счетам бухгалтерского учета, что подтверждается документами, в том числе актами выполненных работ, накладными, которые были переданы конкурсному управляющему. Ответчик, помимо прочего, указала, что поскольку предыдущая отчетность не содержала сведений о внесении в оборотные ведомости актов выполненных работ, накладных по приобретенным материалам и выполненным работам, учтенные ФИО5 акты выполненных работ уменьшили кредиторскую задолженность, учтенные накладные по материалам и выполненным услугам (работам) поставщиков для должника уменьшили дебиторскую задолженность. Должником основные средства были приобретены еще в 2010-2012 годах,
до перехода на упрощенную систему налогообложения. В корректировку бухгалтерского баланса внесены исправления по статье «основные средства»
в связи с полной амортизацией и износом с начала использования основных средств в деятельности предприятия и включена в расходы остаточная стоимость ОС – 122 289 руб. 45 коп. ФИО5 также подробно раскрыла порядок проведения расчетов, отраженных в уточненной налоговой декларации со ссылками на соответствующие первичные документы, послужившие основанием для выводов о наличии оснований для внесения уточнений
в бухгалтерскую отчетность.
Исследовав и оценив все имеющиеся в деле доказательства, исходя
из конкретных обстоятельств дела, приняв во внимание пояснения ответчика ФИО5, суды констатировали, что бывшим руководителем должника добросовестно исполнена обязанность по передаче арбитражному управляющему документов по деятельности должника и товарно-материальных ценностей, кроме того, материалами дела подтверждается, что товарно-материальные ценности общества на сумму, указанную в бухгалтерском балансе (59 635 руб. 30 коп.), , документы переданы управляющему, в результате чего пришли к выводу о том, что управляющий, в условиях полноты переданной ему документации по финансово-хозяйственной деятельности должника, в свою очередь, не доказал, что внесенные в бухгалтерскую отчетность корректировки являются недостоверными и искажающими действительное финансовое состояние общества, равно как и не доказал наличие у должника дебиторской задолженности (финансовые и другие оборотные активы) в размере 900 000 руб., наличие которой могло быть установлено, в том числе из иных источников.
Кроме того, суды отметили, что на достоверность внесенных изменений в части уменьшения кредиторской задолженности в размере 1139000 руб. может указывать также и то, что иных кредиторов должника, за исключением ФИО1, ФИО6 и уполномоченного органа, не выявлено и в материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства, свидетельствующие о намеренном искажении ответчиками бухгалтерской отчетности должника, имеющем цель сокрытия активов должника и приведшем к существенному затруднению проведения процедур банкротства.
Таким образом, для целей удовлетворения заявления конкурсного управляющего о привлечении бывших руководителей должника
к субсидиарной ответственности по заявленному основанию управляющим
не доказано, что отсутствие документации должника, либо отсутствие в ней полной и достоверной информации существенно затруднило проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, и при наличии документации это могло бы пополнить конкурсную массу, привело к невозможности погашения требований кредиторов.
При изложенных обстоятельства обстоятельствах суды не усмотрели оснований для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности по положениям подпункта 2 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, отметив, также, что в отсутствие в действиях ответчиков признаков противоправности оснований для их квалификации в качестве действий, причинивших убытки должнику, также не имеется.
Отказывая в удовлетворении требований управляющего, суды первой
и апелляционной инстанций исходили из совокупности установленных по делу обстоятельств и недоказанности материалами дела наличия в данном случае совокупности всех необходимых и достаточных оснований для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности по заявленным основаниям,
а также из отсутствия доказательств иного (статьи 9, 65, 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).
Судами установлены фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, им дана правовая оценка, применены нормы материального права, регулирующие спорные отношения.
Доводы кассационной жалобы судом округа отклоняются, поскольку
не свидетельствуют о нарушении судами норм права и сводятся лишь
к переоценке установленных по делу обстоятельств. При этом заявитель фактически ссылается не на незаконность обжалуемых судебных актов,
а выражает несогласие с произведенной судами оценкой доказательств, просит еще раз пересмотреть данное дело по существу и переоценить имеющиеся
в деле доказательства. Суд округа полагает, что все обстоятельства, имеющие существенное значение для дела, судами установлены, все доказательства исследованы и оценены в соответствии с требованиями статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. Оснований для переоценки доказательств и сделанных на их основании выводов у суда кассационной инстанции не имеется (статья 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).
Нарушений норм материального или процессуального права, являющихся основанием для отмены судебных актов (статья 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации), судом кассационной инстанции не установлено.
С учетом изложенного обжалуемые судебные акты следует оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения.
Руководствуясь статьями 286, 287, 289, 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд
П О С Т А Н О В И Л:
определение Арбитражного суда Пермского края от 15.07.2023 по делу
№ А50-31872/2019 и постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.09.2023 по тому же делу оставить без изменения, кассационную жалобу ФИО1 – без удовлетворения.
Постановление может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном ст. 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
Председательствующий Е.А. Павлова
Судьи Д.Н. Морозов
Н.А. Артемьева
