ВОСЕМНАДЦАТЫЙ АРБИТРАЖНЫЙ АПЕЛЛЯЦИОННЫЙ СУД
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
№ 18АП-15096/2023
г. Челябинск
30 января 2024 года
Дело № А47-6140/2018
Резолютивная часть постановления объявлена 22 января 2024 года.
Постановление изготовлено в полном объеме 30 января 2024 года.
Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд в составе:
председательствующего судьи Калиной И.В.,
судей Забутыриной Л.В., Матвеевой С.В.,
при ведении протокола секретарем судебного заседания Слепенко Ю.А., рассмотрел в открытом судебном заседании апелляционную жалобу ФИО1 на определение Арбитражного суда Оренбургской области от 29.09.2023 по делу № А47-6140/2018 о привлечении к субсидиарной ответственности.
В заседании путем использования системы веб-конференции приняли участие представители:
публичного акционерного общества «Сбербанк» - ФИО2 (паспорт, доверенность);
конкурсного управляющего общества с ограниченной ответственностью «УЭС» - ФИО3 - ФИО4 (паспорт, доверенность).
Определением суда от 26.06.2018 в отношении должника введено наблюдение, временным управляющим утверждена ФИО5.
Определением суда от 24.08.2018 арбитражный управляющий ФИО6 освобождена от исполнения обязанностей временного управляющего ООО «Уралэлектрострой», временным управляющим должника утвержден ФИО7.
Определением суда от 20.05.2019 в отношении должника введено внешнее управление сроком на 18 месяцев. Внешним управляющим должника утвержден ФИО7.
Определением суда от 15.11.2019 внешним управляющим должника утвержден ФИО3.
Решением суда от 16.03.2021 в отношении должника введена процедура конкурсного производства сроком на шесть месяцев. Исполнение обязанностей конкурсного управляющего должника возложено на внешнего управляющего ФИО3, до утверждения конкурсного управляющего.
Определением суда от 21.04.2021 конкурсным управляющим общества с ограниченной ответственностью «Уралэлектрострой» утвержден ФИО3.
Общество с ограниченной ответственностью «ПермьЛесТранс» 26.04.2019 обратилось в арбитражный суд с заявлением, в котором просило:
- привлечь к субсидиарной ответственности по обязательствам общества с ограниченной ответственностью «Уралэлектрострой» ФИО1;
- привлечь ФИО1 за неисполнение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд или созыву заседания для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или принятию такого решения (ст. 61.12 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)») в размере обязательств должника, возникших после истечения срока, предусмотренного для обращения в суд с заявлением должника, и до возбуждения дела о банкротстве - 8 647 062 948 рублей 35 копеек;
- привлечь ФИО1 к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов (ст. 61.11 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)») в совокупном размере требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требований кредиторов по текущим платежам, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества должника.
В судебном заседании 17.02.2020 представителем внешнего управляющего заявлено ходатайство о присоединении к заявлению кредитора ООО «ПермьЛесТранс» о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО1 к субсидиарной ответственности в связи с:
- невозможностью полного погашения требований кредиторов должника (ст. 61.1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве);
- за неподачу (несвоевременную подачу) заявления о признании должника банкротом (ст. 61.12 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве).
Ходатайство внешнего управляющего судом удовлетворено, требования внешнего управляющего присоединены к требованиям ООО «ПермьЛесТранс».
Суд так же определил привлечь к участию в деле в качестве третьих лиц финансового управляющего ФИО1 ФИО8, ФИО9, ФИО10.
Определением суда от 29.09.2023 признано доказанным наличие оснований для привлечения ФИО1 к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, рассмотрение заявления общества с ограниченной ответственностью «ПермьЛесТранс» и конкурсного управляющего ФИО3 о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ФИО1 приостановлено до окончания расчетов с кредиторами.
Не согласившись с судебным актом, ФИО1 обратился с апелляционной жалобой.
В обоснование доводов жалобы ФИО1 указал, что у общества не имелось признаков неплатежеспособности, объективного банкротства как минимум до 1 квартала 2018 г., а также до окончания 2 квартала 2018 г. (июня 2018 г.), пока не стало известно, что общество не получит новый контракт к исполнению. Это означало, что в будущем невозможно продолжать деятельность по причине отсутствия заказов и оборотных денежных средств. Податель отметил, что общество исправно платило проценты по всем кредитам, лизингам на протяжении 1 кв. 2018 г., всего предшествующего 2017 г., просроченная задолженность по оплате заработной платы, перед бюджетами отсутствовала. На расчетных счетах как минимум на дату 01.04.2018 г. было достаточно денежных средств для исполнения картотеки. Начало возникновения разрыва по погашению кредитных обязательств перед ПАО «Сбербанк» зафиксирован на дату 17.04.2018 г., при этом, все равно было известно, за счет исполнения каких контрактов, разрыв будет погашен до 10.05.2018. Исходя из текста заявления, ООО «УЭС» в адрес ПАО «Сбербанк» предоставлялись документы для мониторинга исполнения кредитных договоров и подтверждения удовлетворительного финансового состояния ООО «УЭС» на 1 кв. 2017 года. ФИО1 в полном объеме раскрыты обстоятельства, явившиеся причиной объективного банкротства, банкротство наступило не по его вине, не в результате совершения обществом и ФИО1 каких-либо сделок, а в связи с аннулированием результатов конкурса по контракту, иных контрактов не было. Податель ссылается на наличие плана по выходу компании из кризисной ситуации, одобренный кредиторами должника и должником, но он мог быть реализован только при исполнении контракта Минусинская-Камала 1. Более того, ПАО «Сбербанк» согласился рассмотреть возможность дофинансирования должника на достройку контрактов, заключенных с ПАО «ФСК ЕЭС», при смене директоров в организациях группы, в связи с чем, произошла смена учредителя, руководителей, и ФИО1 утратил фактическую возможность влиять на управленческие решения определять порядок расчета с кредиторами, а также осуществлять мероприятия по выводу предприятия из кризисной ситуации. Относительно доводов конкурсного управляющего о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности за искажение бухгалтерской отчетности, податель жалобы отмечает, что само по себе искажение отчетности не является основанием для привлечения к ответственности. Искажение информации должно быть таким, в результате которого существенно затруднено проведение процедур, в том числе, формирование и реализация конкурсной массы. Таких доказательств нет. Совершение убыточных сделок также не является основанием для привлечения к ответственности. Ни одна из сделок на сумму 3 477 млрд. руб. не явилась причиной банкротства должника, отсутствует причинно-следственная связь между совершенными сделками и убытками, ни одна из сделок не являлась крупной для предприятия и не повлияла на деятельность предприятия. Должник является частью крупного холдинга, в который также входит ряд других компаний, которые при получении всех кредитных денежных средств выступали залогодателями, поручителями. Объем финансовых активов, основных средств, которые гарантировали расчеты с кредиторами и софинансирование обязательств следует учитывать с учетом объемов ресурсов всей группы компаний. Кредитные организации досконально проверяют платежеспособность и финансовую стабильность столь крупных заемщиков, иначе кредиты не были бы выданы должнику с 2015 по 2018 гг. Финансовые затруднения у должника возникли лишь по итогам 2 квартала 2018 года по объективным причинам и не связаны с действием/бездействием контролирующих должника лиц. По мнению подателя жалобы, суд сделал безосновательные выводы о наличии контроля ФИО1 после освобождения его с должности руководителя, что фактические генеральные директора ФИО11 и ФИО12 были лишь номинальными, что именно ФИО1 решал все финансовые вопросы, вел финансово-хозяйственную деятельность.
Определением суда от 14.11.2023 апелляционная жалоба принята к производству, назначено судебное заседание на 20.12.2023.
К дате судебного заседания от подателя жалобы поступили дополнительные доказательства – расчет финансовых показателей должника, в приобщении которого апелляционным судом отказано в силу ст. 268 АПК РФ, поскольку в материалах дела данный документ имеется, от конкурсного управляющего, ПАО «Сбербанк России» поступили отзывы на апелляционную жалобу с приложением документов согласно перечню, приобщенные к материалам дела в порядке ст. 262 АПК РФ.
Определением суда от 20.12.2023 судебное разбирательство отложено на 22.01.2024.
Определением Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 19.01.2024 произведена замена судей Журавлева Ю.А., Поздняковой Е.А., в составе суда для рассмотрения дела на судей Забутырину Л.В., Матвееву С.В., в связи с чем, рассмотрение дела начато сначала.
В судебном заседании конкурсный управляющий должника, ПАО «Сбербанк России» возражали относительно доводов апелляционной жалобы, просил определение суда оставить без изменения, апелляционную жалобу без удовлетворения.
Иные лица, участвующие в деле, о времени и месте рассмотрения апелляционной жалобы уведомлены посредством почтовых отправлений, а также путем размещения информации на официальном сайте суда в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», в судебное заседание не явились, представителей не направили.
В соответствии со статьями 123, 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено судом апелляционной инстанции в отсутствие лиц, участвующих в деле, их представителей.
Законность и обоснованность судебного акта проверены судом апелляционной инстанции в порядке, предусмотренном главой 34 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
Суд первой инстанции, усматривая наличие оснований для привлечения ФИО1 к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, руководствовался следующим.
В силу части 1 статьи 223 АПК РФ дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Кодексом, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротстве).
Основной целью конкурсного производства является формирование конкурсной массы должника и удовлетворение требований кредиторов. При недостаточности, имеющейся на момент открытия конкурсного производства имущественной массы должника для полного удовлетворения требований кредиторов, законодательство о банкротстве устанавливает дополнительные механизмы защиты нарушенных прав конкурсных кредиторов, в том числе институт привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц.
Исходя из общих норм гражданского законодательства, юридические лица, кроме учреждений, отвечают по своим обязательствам всем принадлежащим им имуществом. Исключением из общего правила является субсидиарная ответственность учредителей, собственников имущества юридического лица или других лиц, имеющих право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом определять его действия, по обязательствам юридического лица, если несостоятельность (банкротство) этого юридического лица вызвана действиями этих лиц (часть 3 статьи 56 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Основания и порядок привлечения к субсидиарной ответственности руководителя и (или) учредителей (участников) должника в случае нарушения ими положений действующего законодательства, повлекшего причинение вреда имущественным правам кредиторов должника, ранее были предусмотрены нормами статьи 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве).
Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» (далее - Закон № 266) статья 10 Закона о банкротстве признана утратившей силу и Закон о банкротстве дополнен главой III.2 «Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве».
Согласно пункту 3 статьи 4 Закон № 266-ФЗ рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной статьей 10 Закона о банкротстве (в редакции, действовавшей до дня вступления в силу настоящего Федерального закона), которые поданы с 01.07.2017, производится по правилам Закона о банкротстве (в редакции настоящего Федерального закона). В то же время, основания для привлечения к субсидиарной ответственности, содержащиеся в главе III.2 Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ, не подлежат применению к действиям контролирующих должников лиц, совершенных до 01.07.2017, в силу общего правила действия закона во времени (пункт 1 статьи 4 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), пункт 2 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27.04.2010 № 137 «О некоторых вопросах, связанных с переходными положениями Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»); Закон № 266-ФЗ не содержит норм о придании новой редакции Закона о банкротстве обратной силы. Таким образом, возможность распространения норм Закона № 266-ФЗ на отношения, возникшие до вступления его в силу, затрагивает только процессуальные правила.
Нормы материального права, устанавливающие основания для привлечения к ответственности, должны определяться редакцией, действующей в период совершения лицом вменяемых ему деяний (деликта).
Условия привлечения к ответственности за совершение действий контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов, определены положениями ранее действующей статьи 10 (регулирующей спорные отношения), впоследствии - положениями статьи 61.11 Закона о банкротстве.
В соответствии с пунктом 1 действующей в настоящее время статьи 61.11 Закона о банкротстве, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника.
Контролирующее должника лицо, вследствие действий и (или) бездействия которого невозможно полностью погасить требования кредиторов, не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в невозможности полного погашения требований кредиторов отсутствует.
Пунктом 4 статьи 10 Закона о банкротстве, действовавшим ранее и подлежащей применению в рассматриваемом споре с учетом периода совершения ответчиком вменяемых действий (бездействия), также была установлена ответственность контролирующих должника лиц за доведение подконтрольного хозяйственного общества до банкротства и в абзаце указанного пункта предусматривалась аналогичная презумпция вины контролирующего должника лица.
В силу статьи 2 Закона о банкротстве (до внесения изменений Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ) контролирующее должника лицо - лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем три года до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность в силу нахождения с должником в отношениях родства или свойства, должностного положения либо иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом (в частности, контролирующим должника лицом могут быть признаны члены ликвидационной комиссии, лицо, которое в силу полномочия, основанного на доверенности, нормативном правовом акте, специального полномочия могло совершать сделки от имени должника, лицо, которое имело право распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, руководитель должника).
В силу пункта 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве (введенной Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ), если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом, в целях настоящего Федерального закона под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.
Как отмечено в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 30.09.2019 № 305-ЭС19- 10079, предусмотренное, например, статьей 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ) такое основание для привлечения к субсидиарной ответственности как «признание должника несостоятельным вследствие поведения контролирующих лиц» по существу мало чем отличается от предусмотренного действующей в настоящее время статьей 61.11 Закона основания ответственности в виде «невозможности полного погашения требований кредитора вследствие действий контролирующих лиц», а потому значительный объем правовых подходов к толкованию положений как прежнего, так и ныне действующего законодательства является общим.
Из материалов дела следует, что конкурсный управляющий должника и ООО «ПермьЛесТранс» обратились в суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности, обстоятельства, с которыми связано привлечение ответчиков к субсидиарной ответственности, имели место, как до, так и после вступления в законную силу Федерального закона от 29.07.2017 N266-ФЗ.
Судом первой инстанции установлено, что ФИО1 являлся руководителем ООО «УЭС», начиная с 21.01.2003.
11.04.2016 в ЕГРЮЛ была внесена запись о новом генеральном директоре ООО «УЭС» ФИО9 ФИО1 перевел себя на должность президента и назначил генеральным директором ФИО9. В свою очередь, ФИО9 числился генеральным директором до 23.05.2018, то есть, почти до даты возбуждения дела о банкротстве должника. 12.04.2018 ФИО1 принял решение прекратить полномочия генерального директора ФИО9 и назначил нового генерального директора – ФИО10, которая согласно данным ЕГРЮЛ, являлась руководителем должника с 23.05.2018 по 08.08.2018.
В отношении оснований для привлечения к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве суд пришел к следующим выводам.
Одним из правовых механизмов, обеспечивающих защиту кредиторов, не осведомленных по вине контролирующих лиц должника о возникшей существенной диспропорции между объемом обязательств должника и размером его активов, - является возложение на контролирующих лиц субсидиарной ответственности по новым, возникшим после истечения срока, предусмотренного пунктом 3 статьи 9 Закона о банкротстве, гражданским обязательствам при недостаточности конкурсной массы.
По смыслу статьи 61.12 Закона о банкротстве предполагается наличие причинно-следственной связи между обманом контрагентов со стороны руководителя должника в виде намеренного умолчания о возникновении признаков банкротства, о которых он должен был публично сообщить в силу Закона, подав заявление о несостоятельности, и негативными последствиями для введенных в заблуждение кредиторов, предоставивших финансирование лицу, являвшемуся в действительности неплатежеспособным.
Субсидиарная ответственность такого руководителя ограничивается объемом обязательств перед этими кредиторами, то есть долгами, возникшими после истечения месячного срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 Закона о банкротстве.
В поданных в суд заявлениях кредитор - ООО «ПермьЛесТранс» и конкурсный управляющий должника ФИО3 с учетом дополнительных пояснений просили привлечь ФИО1 к субсидиарной ответственности, указывая, что им как контролирующим должника лицом в период с 01.01.2015 по 30.09.2018 были искажены данные бухгалтерской отчетности, в результате чего, от кредиторов скрыта информация о кризисном состоянии общества, не было подано заявление должника о банкротстве, совершены сделки, направленные на вывод активов.
Федеральным законом от 29.07.2017 №266-ФЗ «О внесении изменений в ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» (далее – №266-ФЗ) введена в действие глава III.2 Закона о банкротстве «Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве».
Положения статьи 10 Закона о банкротстве утратили действие.
Переходные положения изложены в статье 4 Федерального закона №266-ФЗ, согласно которым рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной статьей 10 Закона о банкротстве, которые поданы с 01.07.2017, производится по правилам Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 29.07.2017 N266-ФЗ; положения подпункта 1 пункта 12 статьи 61.11, пунктов 3 - 6 статьи 61.14, статей 61.19 и 61.20 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона №266-ФЗ применяются к заявлениям о привлечении к субсидиарной ответственности в случае, если определение о завершении или прекращении процедуры конкурсного производства в отношении таких должников либо определение о возврате заявления уполномоченного органа о признании должника банкротом вынесены после 01.09.2017.
Согласно пункту 1 статьи 4 ГК РФ акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие; действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом. К правоотношениям между должником и контролирующими лицами подлежит применению та редакция Закона о банкротстве, которая действовала на момент возникновения обстоятельств, являющихся основанием для их привлечения к такой ответственности.
Таким образом, к правоотношениям по настоящему спору применимы общие правила: - положения статьи 10 прежней редакции Закона о банкротстве применяются к обстоятельствам, возникшим до 01.07.2017; - введенная глава 3.2 Закона о банкротстве «ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве» применяется к заявлениям и обстоятельствам, возникшим после 01.07.2017.
Согласно пункту 2 статьи 10 Закона о банкротстве нарушение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд в случаях и в срок, которые установлены статьей 9 настоящего Федерального закона, влечет за собой субсидиарную ответственность лиц, на которых настоящим Федеральным законом возложена обязанность по принятию решения о подаче заявления должника в арбитражный суд и подаче такого заявления, по обязательствам должника, возникшим после истечения срока, предусмотренного пунктами 2 и 3 статьи 9 настоящего Федерального закона.
В соответствии с пунктом 1 статьи 9 Закона о банкротстве руководитель должника или индивидуальный предприниматель обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд в случае, если: - удовлетворение требований одного кредитора или нескольких кредиторов приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей и (или) иных платежей в полном объеме перед другими кредиторами; - органом должника, уполномоченным в соответствии с его учредительными документами на принятие решения о ликвидации должника, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника; - органом, уполномоченным собственником имущества должника - унитарного предприятия, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника; - обращение взыскания на имущество должника существенно осложнит или сделает невозможной хозяйственную деятельность должника; - должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества.
Заявление должника должно быть направлено в арбитражный суд в случаях, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, в кратчайший срок, но не позднее чем через месяц с даты возникновения соответствующих обстоятельств (пункт 2 статьи 9 Закона о банкротстве).
Обязанность руководителя по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель, находящийся в сходных обстоятельствах, в рамках стандартной управленческой практики, учитывая масштаб деятельности должника, должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве.
Конкурсный управляющий должника ФИО3 (с учетом дополнений) утверждает, что датой, когда ФИО1 стала очевидной явная недостаточность имущества, датой наступления объективного банкротства ООО «Уралэлектрострой» следует считать 31.12.2015.
Кредитор ООО «ПермьЛесТранс» согласился с этим доводом управляющего.
Свою позицию управляющий ООО «УЭС» основывает на том, что к указанной дате реальное соотношение активов и обязательств ООО «УЭС» имело отрицательное значение: в бухгалтерской отчетности по указанию ответчика убыточная деятельность должника скрывалась посредством включения в отчетность несуществующих в действительности запасов. Управляющий указывает, что по итогам 2015 года должник был неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, а превышение совокупного размера обязательств должника над реальной стоимостью его активов на 31.12.2015 составляло почти 1 миллиард рублей. Реальный показатель недостаточности имущества ООО «УЭС» имел отрицательное значение на протяжении всего периода с 31.12.2015 по 30.09.2018.
ФИО1 в опровержение данных доводов указал, что у него не было обязанности подавать заявление о банкротстве ни как у учредителя - ввиду того, что действовавший Закон о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ не предусматривал ответственность за неподачу учредителем в суд заявления о банкротстве должника; ни как у руководителя – ввиду отсутствия признаков объективного банкротства в спорный период. Ответчик указал, что просрочка в исполнении должником обязанности по уплате задолженности перед кредиторами, не могла привести к возникновению признаков неплатежеспособности должника, учитывая размер активов должника. По мнению ФИО1, датой возникновения объективного банкротства является 30.06.2018 – «пиковая» дата наступления у должника указанных признаков, при том, что дело о банкротстве было возбуждено по заявлению кредитора 29.05.2018. Ответчик отметил, что финансовые затруднения у ООО «УЭС» возникли лишь по итогам 2 квартала 2018 года по объективным причинам, связанным не с действиями и бездействием ФИО1, а с тем, что заказчик (ФСК ЕЭС) отказал в заключении выигранного на конкурсе контракта (по объекту Минусинская-Камала), новых крупных договоров у предприятия не было, по одному из ранее заключенных договоров потребовалось выполнение дополнительных работ на сумму до 3 миллиардов рублей, и возникла необходимость в привлечении собственных активов, которых оказалось недостаточно. Только в июле 2018 года, по утверждению ответчика, наступил критический момент, когда предприятию прекратили поступать оборотные денежные средства.
Суд первой инстанции, определяя момент, когда у ответчика возникла обязанность по подаче в арбитражный суд заявления о признании должника банкротом, установил следующие фактические обстоятельства дела.
При наличии любого из обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве, считается, что должник находится в трудном экономическом положении (далее - имущественный кризис) и ему надлежит обратиться в суд с заявлением о собственном банкротстве. На это неоднократно указывал Верховный Суд РФ, например, в Определениях от 03.06.2022 № 303- ЭС22-1644, от 29.12.2022 № 307-ЭС21-14747 (5, 6).
Обязанность организации по ведению бухгалтерского учета и хранению документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности Федеральным законом от «Об обществах с ограниченной ответственностью» возложена на руководителя общества.
Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 04.03.2020 по ходатайству ФИО1 по делу назначена судебная бухгалтерская, экономическая экспертиза, проведение которой было поручено экспертам ООО «Агентство оценки «Гранд Истейт», результаты которой оформлены Заключением от 02.09.2020 № 2020.09-087 (первая экспертиза).
На первую экспертизу поставлены следующие вопросы:
1. Были ли допущены искажения информации и сведений в документах бухгалтерского учета и отчетности ООО «УЭС» в период с 2015 года по 20.06.2018 г., в том числе: - имелись ли у ООО «Уралэлектрострой» во 2 квартале 2018 г. основания для уменьшения величины запасов на 3 834 993 тыс. руб. (как отражено в строке 1210 бухгалтерского баланса Должника)? - имелись ли у ООО «Уралэлектрострой» основания для увеличения за первые 9 месяцев 2018 года себестоимости затрат на производство на 5 679 823 тыс. руб. (как отражено в оборотно-сальдовой ведомости по счету 20.3 «Затраты на производство»)?
2. Имеются ли, согласно данным бухгалтерской и иной документации ООО «УЭС», в период с 2015 года по 20.06.2018 хозяйственные операции с признаками вывода активов?
3. Определить дату объективного банкротства ООО «Уралэлектрострой», в том числе с учетом обстоятельств, выявленных при ответах на вопросы 1 и 2.
Согласно заключению первой экспертизы от 02.09.2020:
1. Документально подтвердить правомерность списания Обществом запасов во 2 квартале 2018 и увеличения за первые 9 месяцев 2018 себестоимости затрат на производство в размере 5 679 823 тыс. руб. не представляется возможным ввиду отсутствия подтверждающих документов на понесенные затраты, а также отсутствия учета по объектам строительства (отсутствия пообъектного учета выручки и расходов по каждому объекту строительства).
2. Хозяйственные операции с признаками вывода активов имеются. Обществу нанесен реальный ущерб в денежной форме в виде незаконного вывода активов. Согласно выводу первой экспертизы, сделки на сумму 244 042 912,43 руб. (незаконно перечисленная ФИО1 заработная плата и оплата со счета должника нужд семьи ФИО1 и услуг третьих лиц) относятся к сделкам по отчуждению имущества ООО «УЭС».
3. Момент объективного банкротства ООО «УЭС» наступил во 2 квартале 2018. В основу данного ответа был положен расчет чистых активов Общества на основе только данных официальной бухгалтерской отчетности ООО «УЭС», сданной должником в налоговый орган. В этой отчетности должника были показаны положительные значения чистых активов ООО «УЭС»: на 31.12.2015: 273,839 млн.руб., на 31.12.2016: 284,706 млн.руб., на 31.12.2017: 302,956 млн.руб. и на 31.12.2018: минус 4073,723 млн.руб. Анализ действительности этих данных о чистых активах в ходе первой экспертизы не проводился.
Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 25.03.2021 были удовлетворены ходатайства ПАО Сбербанк и исполняющего обязанности конкурсного управляющего ООО «УЭС» ФИО3 о проведении дополнительной финансово-экономической судебной экспертизы по дополнительно возникшим вопросам.
В рамках дополнительной судебной экспертизы по ходатайствам экспертного учреждения определениями Арбитражного суда Оренбургской области от 13.09.2021, 29.11.2021, 23.03.2022 экспертам было оказано содействие – истребован значительный объем первичной документации.
Экспертами представлено в суд заключение № 2021.04-266 от 16.05.2022 по вопросам, поставленным в ходе дополнительной судебной экспертизы.
Согласно заключению дополнительной экспертизы от 16.05.2022:
1. На вопрос, «было ли допущено искажение информации в бухгалтерском учете и отчетности ООО «Уралэлектрострой» в период с 01.01.2015 по 30.09.2018 гг. в части учета величины запасов и себестоимости затрат на производство?» получен следующий ответ экспертов: В период с 01.01.2015 по 30.09.2018 в части учета величины запасов и себестоимости затрат на производство было допущено грубое, носящее системный характер искажение информации в бухгалтерском учете и отчетности ООО «УЭС». Сведения, указанные в бухгалтерских балансах ООО «УЭС» за 2015, 2016, 2017 и 9 месяцев 2018 искажены, не отражают реальные экономические операции в части увеличения величины запасов и себестоимости затрат на производство. Представленная на исследование бухгалтерская отчетность ООО «УЭС» за указанный период не отражает достоверно финансовое положение Общества, а также его финансовые результаты.
2. На вопрос «чем обусловлен рост запасов ООО «Уралэлектрострой» за период с 01.01.2015 по 30.09.2018, отражает ли такой рост запасов реальные экономические операции и если да, то какие?» получен следующий ответ экспертов: Рост запасов в бухгалтерской отчетности за период с 01.01.2015 по 30.09.2018 обусловлен бухгалтерскими проводками, но при этом такой рост не отражает реальные экономические операции. Не подтверждено надлежащим образом фактическое наличие запасов, проведение работ и затрат, соотносимых с необходимыми затратами по строительным объектам, ввиду нарушений учета по объектам строительства. Должником формировались и показывались в балансе запасы, которых фактически не было. Необоснованное завышение размера запасов привело к повышению размера активов ООО «Уралэлектрострой» на 3 806 885 641,02 руб. без НДС.
3. На третий вопрос «Соответствует ли списание запасов, рост себестоимости затрат на производство и отражение убытков ООО «Уралэлектрострой» в 2018 году реальным экономическим операциям (если да, то каким)?» комиссия экспертов ответила, что списание запасов, рост себестоимости затрат на производство и отражение убытков ООО «Уралэлектрострой» в 2018 году не соответствует реальным экономическим операциям ввиду фактического отсутствия у ООО «УЭС» материально-производственных запасов в размере 3 806 885 641,02 руб., без НДС.
Ответчик не согласился с выводами, изложенными в судебном заключении экспертов Агентства «Гранд Истейт», сославшись на наличие неточностей, являющихся некорректными и противоречивыми. Ответчиком представлено заключение специалиста-аудитора от 19.06.2022 с критикой экспертного заключения. Основные замечания представленного ответчиком заключения специалиста ООО «Финансово-консалтинговый центр» сводятся к следующему: аудитор считает, что исследование судебные эксперты провели не в полном и исчерпывающем объеме, указывает на отсутствие детального анализа запасов, которые эксперты признали документально не подтвержденными.
По ходатайству ФИО1 в судебных заседаниях были допрошены эксперты, они дали исчерпывающие устные и письменные пояснения по возникшим у суда и у сторон вопросам.
От ООО «Агентство независимых экспертиз «Гранд Истейт» через систему «Мой Арбитр» 05.09.2022 поступили письменные ответы на вопросы ответчика.
ПАО «Сбербанк» представило рецензию № 2022/388 от 17.10.2022 на заключение дополнительной судебной экспертизы, этой рецензией подтверждена обоснованность выводов экспертов.
ФИО1 заявлено ходатайство о назначении повторной судебно-экономической экспертизы с новыми вопросами эксперту:
1) Учтены ли в бухгалтерском учете, отчетности ООО «УЭС» за период с 01.01.2015 по 30.09.2018 в составе активов фактические (реальные) показатели запасов, а также хозяйственные операции относительно таких запасов на сумму 3 806 885 641,02 руб. без НДС, в том числе: на сумму 1 026 693 505,05 руб., в обоснование которых поименованы первичные документы в таблицах №33, 34 на страницах 114-116 заключения экспертов от 19.05.2022; на сумму 2 780 192 135,97 руб., в обоснование которых поименованы первичные документы в приложении №2-6 (данные сгруппированы в таблице №32 на стр.110-111) к заключению экспертов от 19.05.2022?
2) Включены ли поименованные в вопросе №1 запасы на сумму 3 806 885 641,02 руб. без НДС в состав суммы 3 834 993 тыс.руб., отнесенной на себестоимость затрат на производство в размере 5 679 823 тыс.руб. во втором квартале 2018 года по данным бухгалтерской отчетности ООО «УЭС» на дату 30.09.2018?
3) Выполнить анализ финансового состояния должника в динамике за период с 01.01.2015 по 30.09.2018 с учетом показателей (корректировок) по запасам, полученных при ответе на вопросы №1 и №2.
4) С учетом показателей, полученных при ответе на вопрос №3, установить период или дату, когда совокупный размер обязательств ООО «УЭС» превысил размер его активов, ввиду чего общество стало неспособным удовлетворить в полном объеме требования независимых кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей.
5) Являются ли сделки на сумму 244 042 912,43 руб. по отчуждению имущества ООО «УЭС», выявленные в ходе ответа на вопрос №2 в заключении эксперта от 02.09.2020 и квалифицированные как сделки, имеющие признаки вывода активов должника, причиной, повлекшей неспособность ООО «УЭС» удовлетворить в полном объеме требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей?
Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 29.11.2022 по настоящему делу в удовлетворении ходатайства ФИО1 отказано по причине возможности разрешения ряда вопросов (№1-3) самостоятельно судом (с учетом ранее произведенных экспертиз) и отнесения вопросов №4 и 5 к вопросам права.
Суд принял заключения экспертов по проведенным в ходе разбирательств дела экспертизам, в качестве надлежащих доказательств. Судом отмечено, что эксперты не заинтересованы в исходе дела, предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, квалификация и непредвзятость экспертов сомнений не вызывает, в заключениях экспертов не усматривается неясностей с учетом представленных экспертами ответов на заданные им в судебных заседаниях вопросы. Эксперты исследовали весь объем представленных документов, проанализировали базу 1С-бухгалтерия, установили реальную картину деятельности предприятия и, используя свои специальные знания в области бухгалтерского учета, аудита и экономики дали мотивированные ответы на поставленные судом вопросы. Противоречий в заключении экспертов от 16.05.2022 суд не усмотрел, при проведении первоначальной и дополнительной экспертиз не было допущено нарушений требований законодательства. Дополнительная экспертиза конкретизирует и дополняет выводы, сделанные в результате первоначальной экспертизы.
В результате проведенных судебных экспертиз было установлено, что должником не велся пообъектный бухгалтерский учет, что способствовало сокрытию действительного финансового состояния общества, недостаточности его средств в 2015 – 2018 годах. В тот же период, когда ФИО1 являлся как генеральным директором, так и единственным участником должника, было допущено грубое, системное искажение информации в бухгалтерской отчетности общества, запасы общества как минимум на сумму 3 806 885 641, 02 руб. были завышены в бухгалтерской отчетности, а уже после возбуждения дела о банкротстве эти необоснованно завышенные запасы были необоснованно списаны в качестве затрат на производство, при этом списание проводилось разом, без какого-либо обоснования и без оформления документов на списание, без проведения инвентаризации. Данные обстоятельства свидетельствуют, что финансовое положение должника было иным, не таким, каким ответчик показывал его в бухгалтерской отчетности налоговому органу и иным кредиторам в целях получения у Банков кредитных средств, получения должником товаров, работ и услуг от контрагентов.
Согласно пункту 4 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53 под объективным банкротством понимается момент, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе об уплате обязательных платежей, из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов. Именно с наступлением момента объективного банкротства возникает обязанность обратиться в суд с заявлением должника о банкротстве.
Суд критически отнесся к доводу ответчика, утверждающего, что объективное банкротство ООО «УЭС» наступило во 2 квартале 2018 года, когда уже было возбуждено дело о банкротстве.
В результате проведенных по делу судебных экспертиз установлено, что в бухгалтерском учете и отчетности ООО «УЭС» за период с 01.01.2015 по 30.09.2018 было допущено грубое, носящее системный характер искажение информации в части учета величины запасов (активов). То есть в балансах были показаны запасы, которых фактически не было, что привело к завышению размера активов ООО «УЭС» на 3 806 885 641,02 руб. без НДС. Необоснованное завышение стоимости активов предприятия на такую сумму – 3,8 млрд. руб. свидетельствует о недостоверности бухгалтерской отчетности, в том числе, в части показателей чистых активов.
В материалы дела не представлены доказательства обоснованности создания или реального накопления запасов на указанную сумму 3,8 млрд. руб. (нет оприходования запасов на склады, норм расходования, нет результатов ежегодной инвентаризации запасов, установлено, что инвентаризация не проводилась, нет требований-накладных и иных подтверждающих документов).
Обстоятельства разового, единовременного списания данной значительной суммы запасов также характерны для списания несуществующих активов. Они были списаны во 2 квартале 2018 года, уже после возбуждения дела о банкротстве сразу одной суммой. Их физическое наличие перед списанием не подтверждено, пообъектного списания не было, на списание не была оформлена никакая первичная документация. Перед составлением годовой отчетности необходимо инвентаризировать все имущество, в том числе реально имеющиеся запасы, для этого должны составляться инвентаризационные описи, сличительные ведомости, однако этого не делалось в спорный период 2015-2018 гг., что подтверждено материалами дела.
Из бухгалтерской отчетности и заключений проведенных по делу судебных экспертиз следует, что показываемая в балансе ООО «УЭС» стоимость запасов значительно возрастала год к году, максимальный рост произошел в 2016 году (с 4,3 до 8,5 млрд. руб., то есть почти вдвое), далее запасы по балансу продолжали увеличиваться и к 31.03.2018 достигли максимальной величины 9,7 млрд. руб. Однако уже во 2 квартале 2018, сразу после возбуждения дела о банкротстве запасы резко уменьшились на 3,8 млрд. руб. Формально списание было отнесено на себестоимость затрат на производство 5,6 млрд. руб., однако документальное подтверждение для отнесения затрат на себестоимость полностью отсутствует. Экспертами на основе изучения первичной документации и изучения проводок в 1С- Бухгалтерия установлено, что в бухгалтерском учете ООО «УЭС» были проведены не имевшие места факты хозяйственной жизни (в том числе оформленные ненадлежащими первичными документами, которые не должны были приниматься к учету) на сумму 2,78 миллиарда руб. без НДС, в том числе: - 2015 год - 779 205 983,99 руб. без НДС; - 2016 год - 855 088 382,83 руб. без НДС; - 2017 год - 860 227 368,42 руб. без НДС; - 9 месяцев 2018 года - 285 670 400,73 руб. без НДС. В частности, в отчетности были отражены поставки (закупки должником) товарно-материальных ценностей у ООО «Уралкомплектстрой», которых фактически не было: - 307,4 млн.руб. в 4 квартале 2015 года - 554,21 млн.руб. в 1 квартале 2016 года - 251,965 млн.руб. во 2 квартале 2016 года. На эти суммы ООО «Уралкомплектстрой» представило уточненные декларации по НДС, исключив эти товары из своей реализации. Реальной отгрузки товаров на эти суммы в адрес ООО «УЭС» не было. В 4 квартале 2017 года ООО «Уралкомплектстрой» отразило в книге продаж реализацию в адрес УЭС на сумму 270,036 млн.руб. без НДС. Однако в действительности товар на эту сумму в ООО «УЭС» не поставлялся. Документы по этим поставкам ООО «Уралкомплектстрой» и ООО «УЭС» не представили в налоговую инспекцию при проверке уточненной декларации по НДС за 4 квартал 2017. За период с 4 квартала 2015 года по 2 квартал 2016 года (включительно) показана реализация товаров (материалов) от ООО «Уралкомплектстрой» в ООО «УЭС» на сумму 756,657 млн.руб. без НДС. Документы по этим поставкам были представлены экспертам, они составлены без нарушения правил оформления. Но само ООО «Уралкомплектстрой» в своем учете впоследствии исключило эти поставки (на 756,657 млн.руб.) из своей книги продаж. Директор ООО «УКС» ФИО13 на допросе в налоговом органе показал, что отгрузки этих товаров вообще не было, в ноябре 2018 года он услышал разговор между ФИО14 (главным бухгалтером) и ФИО1, из которого следовало, что этих поставок не было, поэтому он уменьшил реализацию ООО «Уралкомплектстрой» на эту сумму в уточненных налоговых декларациях. Таким образом, с учетом изложенного, эти поставки товарно-материальных ценностей от ООО «Уралкомплектстрой» в адрес ООО «УЭС» тоже не отражают реальные экономические операции. ООО «УЭС» исказило данные бухгалтерского учета только по контрагенту «Уралкомплектстрой», искусственно завысив размер запасов на сумму 1,026 млрд.руб. без НДС (756,657 + 270,036 миллионов рублей) и создав фиктивный документооборот на эту сумму. Также экспертами выявлены документы на сумму 2,78 млрд.руб., которые не должны были приниматься к учету и не могли формировать запасы, учитываться в качестве активов должника.
Конкурсный управляющий ООО «УЭС» со ссылкой на заключение дополнительной экспертизы указал, что искусственно показанные в бухгалтерской отчетности ООО «УЭС» запасы на сумму 3,806 млрд. руб. без НДС – это фактически скрытые убытки из ранних периодов, которые затем скрывались ответчиком в отчетности путем необоснованного отражения увеличения запасов. На эту сумму не представлены надлежаще оформленные документы, подтверждающие факт приобретения товарно-материальных ценностей, работ, услуг и документы, обосновывающие необходимость их приобретения.
Суд с учетом всех обстоятельств дела пришел к выводу о том, что в бухгалтерской отчетности ООО «УЭС» в 2015-2018 годах формировались и показывались запасы, которых фактически не было, под контролем ответчика и по его указанию происходило неоправданное завышение стоимости запасов, в результате была существенно искажена бухгалтерская отчетность. Необоснованное завышение размера запасов привело к завышению размера активов. Списание этой завышенной (не подтвержденной реальными экономическими операциями) стоимости запасов на производство во 2 квартале 2018 года также является необоснованным. Для списания запасов (материалов со склада) должны составляться требования-накладные. В этих документах должны быть указаны цена и сумма списываемых запасов, а также объекты строительства, на которые они расходуются. Однако требования-накладные не оформлялись, в бухгалтерию не предоставлялись, но, несмотря на это, списание было произведено в период, когда отпала необходимость скрывать неплатежеспособность и недостаточность имущества от кредиторов, в преддверии банкротства. Пообъектный учет выручки и расходов по каждому объекту также не велся в нарушение учетной политики ООО «УЭС». Если формирование запасов было произведено без соблюдения правил и не подтверждено надлежащими документами, то это приводит к искажению себестоимости, неверному формированию бухгалтерской отчетности. В конечном итоге несуществующие в действительности, но показываемые в балансе запасы искажают истинное финансовое положение предприятия, вводят в заблуждение кредиторов относительно истинного состояния должника. Пока запасы числятся на балансе предприятия, они влияют на общий размер активов. Но у завышенных и несуществующих в реальности активов не было никакой ценности, их них не мог быть извлечен доход. Переоценка и инвентаризация запасов не производилась, что также способствовало сокрытию реального финансового положения должника. Балансы ООО «УЭС» за 2015, 2016, 2017 годы не отражают реальные экономические операции в части увеличения запасов.
Суд первой инстанции согласился с выводом дополнительной экспертизы о том, что бухгалтерская отчетность ООО «УЭС» за 2015, 2016 и 2017 годы не отражала достоверно финансовое положение должника и его финансовые результаты. Ответчик, являясь генеральным директором ООО «УЭС», посредством необоснованного завышения размера запасов, отражения в бухгалтерской отчетности запасов, которых фактически не было, скрывал от кредиторов имевшийся с 31.12.2015 кризис на предприятии. Характерным признаком кризиса являлось то, что совокупный размер обязательств ООО «УЭС» значительно превышал размер его реальных, не завышенных искусственно активов, ввиду чего, должник уже 31.12.2015 был неспособен удовлетворить требования кредиторов.
Доводы ФИО1 о том, что независимо от наличия или отсутствия искажений в бухгалтерском учете сведений относительно запасов на сумму 3 806 885 641,02 руб. без НДС в форме отражения в балансах в период с 01.01.2015 по 30.09.2018, признаки объективного банкротства появились у предприятия лишь по итогам 30.06.2018, отклонены судом, как необоснованные, документально не подтвержденные и противоречащие фактическим обстоятельствам дела. Списание этих необоснованно завышенных под контролем ФИО1 запасов в 2018 году уже после возбуждения дела о банкротстве ООО «УЭС» сразу кардинально изменило основные показатели бухгалтерской отчетности должника: показатель чистых активов ООО «УЭС» с суммы «+ 302,956 млн.руб.», показанной в отчетности на 31.12.2017, изменился на «- 4073,723 млн.руб.» по состоянию на конец 2018 года. Согласно данным промежуточной отчетности за 9 месяцев 2018 года с учетом произведенного списания запасов финансовый результат ООО «УЭС» также отрицателен – чистый убыток в сумме 4,746 млрд.руб. (предыдущий финансовый результат, показанный в официальной отчетности за 2017 год – чистая прибыль в сумме 18,25 млн. руб.).
ФИО1 заявил, что он не давал указаний списывать эти запасы, списание произведено в период, когда он не руководил обществом. Генеральным директором на момент списания запасов во 2 квартале 2018 года была ФИО10 Ответчик утверждал, что вменяемое ему необоснованное отражение в учете товарно-материальных ценностей на сумму 3 806 885 641,02 руб. и отнесение в 2018 году на себестоимость затрат не осуществлялось самим ФИО1, он не искажал данные бухгалтерского учета, ведение отчетности относилось к полномочиям бухгалтера. Ответчик также пояснил, что он не контролировал составление и правильность учета ни фактически (в форме указаний или иным способом), ни формально-юридически, указывая, что у него отсутствовали полномочия и права руководителя на составление отчетности, проверку учета, отражение хозяйственных операций в 2016, 2017, 2018 годах.
Суд первой инстанции критически отнесся к этому доводу ответчика, поскольку ФИО1 являлся бенефициаром группы компаний «УЭС», руководил всей деятельностью ООО «Уралкомплектстрой», официально занимал должность единоличного исполнительного органа должника вплоть до апреля 2016 года, формировал затраты и запасы в том числе посредством подписания фиктивного документооборота с полностью подконтрольным ему ООО «Уралкомплектстрой» и иными компаниями. Контроль ответчиком всей деятельности ООО «Уралэлектрострой» и после 10 апреля 2016 года – даты перевода ответчиком самого себя с должности генерального директора на должность президента ООО «УЭС») подтверждается материалами дела. ФИО1 регулярно визировал документы финансово-хозяйственной деятельности должника, контролировал ее, что подтверждается содержанием и значительным объемом электронной переписки с контрагентами, сотрудниками ООО «УЭС», многочисленными перелетами ФИО1 по объектам для контроля за ходом работ и затрат, письменными пояснениями ФИО9, которого ответчик в апреле 2016 года номинально назначил вместо себя генеральным директором вместо себя. ФИО1 пояснил, что запасы хранились на объектах, списание в балансе во втором квартале 2018 года активов в виде запасов на сумму более 3 млр.руб. он объяснил приведением бухучета в соответствие с реальным положением дел, при этом причину почему это произошло именно в преддверии банкротства не смог объяснить. ФИО1 так же не смог объяснить, в чем конкретно выражались данные запасы и то, каким образом он как бенефициарный владелец компании контролировал списание товаров на столь большую сумму и почему у него возникло разумного желания проверить правильность одновременного списания в производство такой значительной суммы товаров. Таким образом, в отсутствие разумного объяснения проведения в преддверии банкротства проводки по списанию активов на очень значимую для должника сумму, при обоснованных сомнениях конкурсного управляющего, позволило суду прийти к выводу об обоснованности доводов конкурсного управляющего по формированию в балансе фиктивного актива в виде запасов на сумму превышающую 3 млрд.руб.
Учитывая все обстоятельства дела, в частности, резкое увеличение в период кризиса многомиллиардных крайне сомнительных, не подтвержденных экспертами запасов, в отношении которых не доказана производственная необходимость их создания, и ничем не обоснованное списание таких сомнительных запасов практически сразу после возбуждения дела о банкротстве, суд обоснованно пришел к выводу, что такое увеличение запасов (не подтвержденных реальными экономическими операциями) и их последующее списание именно после возбуждения дела о банкротстве, - соответствовало интересам именно ФИО1 как бенефициара, согласуется с его поведением по выводу активов, помогало скрывать от кредиторов кризис, в чем был заинтересован именно ответчик. Таким образом, именно ответчик, являясь единственным контролирующим должника лицом, мог давать указания назначенным им же руководителям подписывать документы и формировать не соответствующую действительности отчетность в части завышения стоимости активов для того, чтобы скрыть кризисную ситуацию на предприятии – должнике, которая сложилась, начиная с 2015 года.
Суд посчитал, что такое завышение и последующее списание запасов могло быть сделано именно по указанию ФИО1, другие выгодоприобретатели таких действий отсутствуют. По мнению суда, представляется крайне маловероятным, чтобы сами номинальные директора, в отсутствие указаний бенефициара, самостоятельно приняли бы решение об увеличении на 3,8 млрд. рублей и последующем списании запасов, которые в основном приходились на закупаемые у аффилированных с ответчиком лиц товары, работы и услуги, производственная необходимость которых не доказана. Показатели сформированной ответчиком бухгалтерской отчетности не имеют решающего значения для определения неплатежеспособности, поскольку данный признак носит объективный характер и не должен зависеть от усмотрения контролирующего лица, самостоятельно составляющего отчетность должника и представляющего ее в компетентные органы. В противном случае для должника создавалась бы возможность манипулирования содержащимися в отчетах сведениями для влияния на действительность конкретных сделок или хозяйственных операций с определенными контрагентами, что очевидно противоречит требованиям справедливости и законодательного регулирования института несостоятельности (такая правовая позиция сформирована в Определениях Верховного Суда РФ от 22.12.2016 №308-ЭС16-11018 и от 12.02.2018 №305-ЭС17-11710(3).
По результатам проведенных экспертиз установлено, что в бухгалтерской отчетности ООО «УЭС» были отражены несуществующие запасы в значительных суммах: - в 2015 году – 1,262 млрд. руб.; - в 2016 году – 1,392 млрд. руб.; - в 2017 году – 866 млн. руб. Такое искусственное увеличение активов общества за счет несуществующих запасов позволило ФИО1 искусственно показать в финансовом результате чистые активы в 2015-2017 годах в суммах от 273 млн. руб. до 302 млн. руб., что не соответствовало действительному финансовому состоянию должника. В действительности без учета необоснованно завышенных запасов истинные показатели отчетности приведены судом в таблице (стр. 27 судебного акта), из которой следует, что уже в 2015 году должник обладал явными признаками недостаточности имущества. Значение показателя недостаточности имущества (без учета завышенных активов) составляло минус 988 миллионов рублей в 2015 году, минус 1,108 миллиардов рублей в 2016 году, минус 563 миллиона рублей в 2017 году и минус 4,729 миллиарда рублей в 2018 году, когда необоснованно завышенные запасы были списаны разом.
То есть деятельность ООО «УЭС» была непрерывно убыточной уже по итогам 2015 года и далее в 2016, 2017 и 2018 году. У ООО «УЭС» по состоянию на конец 2015 года имелись признаки недостаточности имущества, которые скрывались в балансе путем необоснованного завышения активов.
Судом установлено, что ответчик уже 31.12.2015 сознавал, что должник отвечает признакам недостаточности имущества, которые не могут быть преодолены даже за счет масштабной производственной деятельности.
Несмотря на то, что должник уже на 31.12.2015 был неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, а превышение совокупного размера его обязательств над реальной стоимостью активов составляло более 988 миллионов рублей, продолжение деятельности должника стало возможным только благодаря введению кредиторов в заблуждение относительно величины активов (запасов) должника, получению новых кредитов, средства по которым ответчик направлял не на новые целевые объекты, как предусмотрено кредитными договорами, а на закрытие просроченных обязательств по старым объектам и на внутригрупповое финансирование контролируемых ответчиком лиц.
Судом сделаны выводы, что для определения момента объективного банкротства нельзя руководствоваться искаженной бухгалтерской отчетностью за 2015 и последующие годы, представленной ответчиком налоговому органу, поскольку в этой отчетности была искусственно завышена стоимость активов предприятия. Реальная стоимость активов, без учета завышенных запасов и показателей недостаточности имущества составляла: - в 2015 году: активы 9,288 млрд. руб., а показатель недостаточности имущества – минус 988 млн.руб. - в 2016 году: активы 13,733 млрд.руб., а показатель недостаточности имущества – минус 1,108 млрд.руб. - в 2017 году: активы 15,418 млрд.руб., а показатель недостаточности имущества – минус 563 млн.руб. - за 9 месяцев 2018 года: активы 12,255 млрд.руб., а показатель недостаточности имущества – минус 4,729 млрд.руб. Анализ динамики изменения финансового положения должника показывает, что положение должника ухудшалось, начиная с 2015 года, отдельное улучшение в 2017 году (с минус 1,108 млрд. до минус 563 млн.руб.) не восстановило платежеспособность должника, значение показателя недостаточности имущества оставалось отрицательным в значительной сумме – более 563 млн.руб. А уже после списания завышенных активов во 2 квартале 2018 года, истинное состояние должника стало очевидным: минус 4,7 млрд. руб. составлял показатель недостаточности имущества (минус 4,4 млрд.руб. по данным бухгалтерской отчетности).
С учетом изложенного суд пришел к выводу, что ответчик должен был учитывать реальные показатели недостаточности имущества и инициировать процесс банкротства должника не позднее 31 января 2016 года (31.12.2015 + 1 месяц).
Указанная обязанность генеральным директором ООО «УЭС» ФИО1 исполнена не была.
Дело о банкротстве было возбуждено только 29.05.2018 по заявлению кредитора - ООО «Мехколонна-100». Решением АС Оренбургской области от 01.10.2015 по делу № А47- 4200/2015 с ООО «УЭС» в пользу ООО «Мехколонна-100» было взыскано 6 000 000 руб. задолженности за работы, выполненные и принятые по актам от 25.11.2014 (оплата должна была производиться в течение 10 дней после подписания актов) и 283 207 руб. неустойки за просрочку платежа по 20.04.2015. Исполнительный лист выдан судом 25.11.2015. Данный долг перед ООО «Мехколонна-100» стал основанием для возбуждения дела настоящего дела о банкротстве.
Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 26.06.2018 по делу №А47-6140/2018 установлено, что при введении наблюдения должник, полностью подконтрольный на тот момент ФИО1, заявлял о том, что он не в состоянии погасить задолженность всех кредиторов, в связи с недостаточностью имущества, имеется порядка 200 арбитражных дел о взыскании с должника задолженности, счета арестованы (стр.2 упомянутого определения).
Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 22.07.2016 по делу №А47-6316/2016 утверждено мировое соглашение, согласно которому ООО «УЭС» обязалось уплатить АО «РЭП Холдинг» пророченную задолженность в сумме 25 000 000 руб. по договору поставки от 09.02.2015 в рассрочку – с июля по октябрь 2016 года, а также выплатить неустойку в сумме 2 682 964,36 руб. и 80 707 руб. госпошлины. Мировое соглашение не было исполнено, судом 17.01.2017 выдан исполнительный лист на его принудительное исполнение. При этом как указано в определении от 12.01.2017 о выдаче исполнительного листа, ООО «УЭС» поясняло суду, что денежные средства в размере 10 000 000 руб. для оплаты задолженности у него отсутствуют, выдача исполнительного листа приведет к аресту расчетных счетов ответчика и затруднит взаимоотношения с иными контрагентами.
Недостаточность средств у должника для исполнения обязательств перед кредиторами, возникших, начиная с 2014 года, подтверждается и анализом судебных споров за период с 01.01.2015 по 31.12.2016.
Решением АС Свердловской области от 18.05.2015 по делу №А60- 6343/2015 с ООО «УЭС» в пользу ООО «Металлинвест Нижний Тагил» взыскана неустойка в сумме 665 194 руб. за просрочку оплаты товаров, поставленных должнику в 2014 году, а также 200 000 руб. в возмещение расходов на оплату услуг представителя и 45 734 руб. госпошлины, а всего - 910 928 руб. Судом установлено, что с 17.10.2014 по 27.11.2014 истцом поставлен и ответчиком (ООО «УЭС») принят товар на общую сумму 4 622 021 руб. 45 коп. Срок оплаты – 60 дней с момента отгрузки. За нарушение сроков оплаты товара взыскана пеня в сумме 665 194 руб. за период с 17.12.2014 по 18.02.2015.
Решением АС Свердловской области от 26.03.2015 по делу №А60- 8260/2015 с ООО «УЭС» в пользу ОАО «ЭнергосбыТ Плюс» взыскано 3 426 672 руб. задолженности за потребленную в период с 01.10.2014 по 01.03.2015 электроэнергию, 124 154 руб. процентов по ст.395 ГК РФ и 40 754 руб. госпошлины. 29.06.2015 судом был выдан исполнительный лист.
Определением АС города Москвы от 02.06.2015 по делу №А40- 43272/2015 утверждено мировое соглашение, согласно которому ООО «УЭС» обязалось уплатить Обществу «ТД Ункомтех» просроченную задолженность за поставленный в 2014 году товар в сумме 30 323 887,91 руб. (мировое соглашение подписано лично ФИО1) 17.07.2015 судом был выдан исполнительный лист по этому делу.
Определением АС Оренбургской области от 29.09.2015 по делу №А47-3867/2015 утверждено мировое соглашение, согласно которому ООО «УЭС» обязалось уплатить Обществу «Тольяттинский трансформатор» задолженность в сумме 7 947 707 руб. и 31 369 руб. госпошлины в рассрочку в срок до 30.11.2015. При этом мировое соглашение от 08.09.2015 было подписано лично ФИО1
Определением АС Оренбургской области от 18.09.2015 по делу № А47- 3869/2015 утверждено мировое соглашение, согласно которому ООО «УЭС» обязалось уплатить Обществу «Тольяттинский трансформатор» задолженность в сумме 15 000 000 руб. и 2 399 081 руб. пени за нарушение сроков оплаты, 64 798 руб. госпошлины в рассрочку в срок до 30.01.2016.
Решением от 21.07.2015 по делу № А55-10183/2015 с ООО «УЭС» в пользу ОАО «Специализированная электросетевая сервисная компания Единой национальной электрической сети» было взыскано 1 034 097 руб. задолженности за подрядные работы, выполненные по акту от 30.12.2014 по объекту «ПС 500 кВ Красноармейская» (подлежали оплате в течение 10 дней после подписания акта), 94 102,89 руб. неустойки и 24 282 руб. госпошлины. 01.09.2015 судом был выдан исполнительный лист.
Решением АС города Москвы от 27.10.2015 по делу №А40-112954/2015 с ООО «УЭС» в пользу ООО «РКСС Энергосистемы» было взыскано 3 288 000 руб. задолженности за выполненные 30.09.2014 и от 31.01.2015 проектные работы (подлежали полной оплате в течение 30 дней после подписания акта), пени в размере 453 096 руб. (за период с 14.08.2013 по 16.06.2015), а также госпошлины 47 135 руб. Судом 07.12.2015 был выдан исполнительный лист.
Решением АС Удмуртской республики от 02.11.2015 по делу №А71- 6857/2015 с ООО «УЭС» в пользу ООО «Кама-Стройсервис» было взыскано 4 000 000 руб. просроченной задолженности за работы, выполненные 25.01.2015 (подлежали оплате в апреле-мае 2015 года) на объекте «ВЛ500 кВ ПомарыУдмуртская», 1 132 078 руб. неустойки и 38 772 руб. госпошлины. Судом 16.12.2015 был выдан исполнительный лист.
Решением АС Оренбургской области от 28.09.2015 по делу № А47- 6687/2015 установлен факт неоплаты ООО «УЭС» товаров на сумму 747 903 руб., поставленных Обществом «Электропромсбыт» по товарным накладным от 12.12.2014 – 17.12.2014, судом взыскана неустойка за просрочку оплаты за период с 14.02.2015 по 15.06.2015 в сумме 90 084 руб. и 3 375,48 руб. госпошлины. Судом 09.12.2015 был выдан исполнительный лист.
Решением АС Самарской области от 08.02.2016 по делу №А55-23902/2015 с ООО «УЭС» в пользу ЗАО «Волгаэнергосервис» взыскано 5 000 000 руб. просроченной задолженности за работы, выполненные и принятые в период октябрь 2014 – декабрь 2014 по объекту «ПС Красноармеская-Газовая», пени 5 518 руб., госпошлины 64 187 руб. и юридических услуг 28 251 руб. Судом 27.04.2016 был выдан исполнительный лист.
Решением АС г. Москвы от 20.01.2016 по делу №А40-201352/15 был установлен факт просрочки оплаты товара на сумму 1 800 000 руб., поставленного июле 2015 года, с ООО «УЭС» в пользу ООО «СИНЕРГИЯ-М» была взыскана неустойка 150 136 и судебные расходы в размере 38722 руб. Судом 24.01.2016 был выдан исполнительный лист.
Решением АС Свердловской области от 18.01.2016 по делу №А60- 54664/2015 с ООО «УЭС» в пользу ООО «ЭКРА-Урал» было взыскано 2 000 рублей долга за работы выполненные в октябре-декабре 2013 года (объект ПС 220 кВ Калининская) и 33 000 руб. госпошлины. Судом 14.02.2016 был выдан исполнительный лист.
Определением АС Свердловской области от 26.01.2016 по делу №А60- 57106/2015 утверждено мировое соглашение, согласно которому ООО «УЭС» обязалось уплатить Обществу «ЭКРА-Урал» задолженность в сумме 22 000 000 руб. за работы по договору подряда от 25.07.2014 в рассрочку с 01.02.2016 по 01.06.2016. Судом 11.02.2016 был выдан исполнительный лист в связи с неисполнением должником условий мирового соглашения.
Данными судебными актами и иными судебными актами, отраженными в обжалуемом судебном акте, подтверждается, что должник не исполнял своих обязательств, возникших перед кредиторами, начиная с 2014 года (в частности, перед: ООО «Металлинвест Нижний Тагил» (за товары, поставленные в 2014), ОАО «Энергосбыт Плюс» (за электроэнергию), ТД «Ункомтех» (за поставленный в 2014 товар), ООО «Мехколонна-100» (за работы), «Электропромсбыт» (за товары, поставленные в 2014), ЗАО «Волгаэнергосервис» (за работы, выполненные в 2014), ООО «Земгеосервис», ООО «Стройком» и другими), задолженность ООО «УЭС» увеличивалась, несмотря на получаемые многочисленные кредиты. Как правило, судебные споры заканчивались получением взыскателями исполнительных листов на принудительное взыскание с ООО «УЭС» присужденных судом денежных средств, включая неустойку. Имелись факты неисполнения должником заключенных им же мировых соглашений, предусматривающих рассрочку оплаты задолженности. Кроме того, определениями суда от 04.12.2018 по настоящему делу (обособленные споры №35 и №36) установлено, что должник не исполнил обязательств по оплате выполненных работ перед кредитором – ООО «ПермьЛесТранс» по договору от 31.07.2014 №11 в сумме 19 258 917,57 руб., принятых должником по актам выполненных работ от 11.11.2014 и от 14.06.2016, при установленном сроке оплаты работ – 45 дней с момента подписания актов, то есть задолженность по оплате работ по договору №11 от 31.07.2014 имеет место с 26.12.2014, с указанной даты должнику начислена неустойка за просрочку оплаты работ, выполненных в 2014 году. Также должник не исполнил обязательств по оплате выполненных ООО «ПермьЛесТранс» работ по договору от 01.06.2014 №8 на сумму 23 500 000 рублей. С 21.03.2017 должнику начислена неустойка за просрочку оплаты работ.
Согласно правовой позиции, сформулированной в Определении ВС РФ от 12.02.2018 №305-ЭС17-11710(3), наличие обязательств должника, которые не были исполнены и впоследствии включены в реестр требований кредиторов, дополнительно подтверждает факт неплатежеспособности должника, т.е. прекращения исполнения должником части своих обязательств, вызванное недостаточностью денежных средств (абзац 36 статьи 2 Закона о банкротстве). Недостаточность денежных средств предполагается, поскольку не доказано иное.
В данном случае, финансовое состояние должника продолжало ухудшаться в 2015 году и в последующие годы. Однако, несмотря на очевидные экономические затруднения, ООО «Уралэлектрострой» продолжало наращивать диспропорцию между размером денежных обязательств перед кредиторами и реальной стоимостью активов.
Неисполнение ответчиком обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве должника после 31.01.2016 повлекло возникновение у должника новых неисполненных обязательств, которые впоследствии были включены в реестр требований кредиторов должника.
Например: ФИО1 от имени ООО «Уралэлектрострой» 02.02.2016 подписал договор подряда №56-СМР с ООО «Северэлектросетьстрой» (подрядчиком) на выполнение работ по строительству ВЛ 220 кВ Ермак - Славянская № 1,2 по титулу: «ПС 220 кВ Славянская с ВЛ 220 кВ Ермак- Славянская №1,2» для нужд ПАО «ФСК ЕЭС» - МЭС Западной Сибири. По этому договору ООО «Уралэлектрострой» не выполнило свои обязательства перед подрядчиком и определением Арбитражного суда Оренбургской области по делу №А47-6140/2018 от 20.07.2020 требования ЗАО «Северэлектросетьстрой» в размере 26 400 443,43 руб. по этому договору были включены в реестр требований кредиторов должника.
ФИО1 от имени ООО «Уралэлектрострой» 18.02.2016 подписал договор поручительства с ООО «Металлокомплект-М» (ООО «УЭС» поручилось за исполнение обязательств обществом «Уралкомплектстрой» по договору поставки от 18.02.2016 на сумму до 50 миллионов рублей за поставленный обществу «Уралкомплектстрой» металлопрокат). На основании этого договора вступившим в законную силу решением Арбитражного суда Самарской области от 10.04.2018 по делу №А55-32115/2017 с ООО «УЭС» солидарно с другими соответчиками в пользу указанного кредитора была взыскана задолженность в сумме 8 578 830,99 руб. и неустойка в сумме 2 461 865,64 руб., а определением Арбитражного суда Оренбургской области по делу №А47-6140/2018 от 20.08.2018 требования АО «Металлокомплект-М» в размере 12 040 696,63 руб. включены в реестр требований кредиторов должника. При анализе операций по расчетным счетам ООО «Уралэлектрострой» также установлено, что, получая кредиты в основном от ПАО «Сбербанк», должник значительную часть получаемых кредитов не направлял для расчетов с независимыми кредиторами. Вместо этого, он направлял денежные средства в ООО «ПЗМО» (лицо, входящее в группу компаний с должником) под видом беспроцентных займов, которые впоследствии так и не были возвращены, а также производил перечисления в ООО «Уралкомплектстрой» за несуществующий товар и иным аффилированным с Ответчиком лицам. Например, 27.03.2018 ООО «УЭС» получило кредит от ПАО «Сбербанк» по договору №8623-4088 от 26 марта 2018 года. И в этот же день вся сумма полученного должником кредита – 457 264 857,10 рублей была перечислена в пользу аффилированного с ответчиком ООО «Уралкомплектстрой» с формулировкой: «в счет предоплаты 100% за продукцию по Спецификации № 1 от 20.02.18 к договору поставки № П-10 от 20.02.18».
ФИО1, зная о том, что должник находится в кризисе, не может выполнить всех обязательств перед независимыми кредиторами, обеспечивал в первую очередь оплату своих личных расходов и незаконно выводил денежные средства неплатежеспособного должника в свою пользу; во вторую очередь он производил оплаты в пользу аффилированных с ним лиц (таких как ООО «Уралкомплектстрой», ООО «ПЗМО», ООО «Кабель и провод» и иных), вплоть до 100% предварительной оплаты, тогда как задолженность за реально поставленные независимыми кредиторами товары, выполненные работы, оказанные услуги оставалась непогашенной и накапливалась вплоть до возбуждения дела о банкротстве.
Доводы ФИО1 о том, что при определении признаков банкротства необходимо оценивать финансовое состояние всей группы компании, отклонены судом, поскольку ООО «Уралэлектрострой» являлся флагманом группы компаний, контролируемых ФИО1 АО «Покровский авторемонтный завод», ООО «Покровский Завод Многогранных Опор» (ОГРН <***>, ИНН <***>, далее - ООО «ПЗМО»), ООО «Уралкомплектстрой» (ИНН: <***>, ОГРН: <***>), ООО «Покровский Завод Металлоконструкций» (ОГРН <***>, ИНН <***>, далее - ООО «ПЗМК»), ООО «Оренбургский Завод Промышленного Цинкования» (ОГРН <***>, ИНН <***>, далее - ООО «ОЗПЦ»), ООО «Уралтранспортстрой» (ОГРН <***>, ИНН <***>, далее - ООО «УТС») входят в группу компаний с ООО «Уралэлектрострой».
Основным видом деятельности ООО «Уралэлектрострой» являлось выполнение подрядных работ со структурами ПАО "ФСК ЕЭС" и АО «ЦИУС ЕЭС». Остальные компании входящие в группу способствовали выполнению этих подрядных работ. Основные кредиты для деятельности брал на себя ООО «Уралэлектрострой», остальные участники были, как правило, поручителями или залогодателями при получении данных кредитов.
Судом отмечено, что в определенных случаях на ту или иную организацию входящую в холдинговую группу сильное влияние оказывает финансовое состояние как правило основной компании. Вместе с тем, в рассматриваемом случае речь идет о головной компании, активы и выручка которой составляло подавляющее большинство в группе компаний, на что неоднократно указывал конкурсный управляющий и представитель ПАО Сбербанк. Данные контрдоводы ФИО1 не опровергнуты, соответствующий финансовый анализ всей группы не представлен. Более того, в рамках дел банкротстве ООО «Уралтранспортстрой» и ООО «Оренбургский завод промышленного цинкования» рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО1 приостановлено ввиду невозможности определения признаков объективного банкротства данных лиц без установления соответствующих признаков в данном деле, т.е. суды пришли к выводу о решающей роли финансового состояния именно ООО «Уралэлектрострой».
Для целей разрешения вопроса о привлечении контролирующего должника лица к ответственности за неподачу заявления должника о банкротстве установление момента возникновения у ответчика такой обязанности в каждом конкретном случае определяется моментом осознания руководителем критичности сложившейся ситуации, очевидно свидетельствующей о невозможности продолжения нормального режима хозяйствования без негативных последствий для должника и его кредиторов.
Конкурсный управляющий указал, что у ООО «УЭС» имеются обязательства, возникшие после 01.02.2016 и до возбуждения дела о банкротстве 29.05.2018. Это обязательства перед кредиторами, включенные в реестр требований кредиторов ООО «УЭС» на сумму более 8,8 миллиарда рублей, возникшие с 01.02.2016 и не погашенные до настоящего времени (задолженность по налогам, кредитам, банковским гарантиям, задолженность за выполненные работы, поставленные товары, оказанные услуги). Согласно расчету конкурсного управляющего, размер таких обязательств – 8 814 755 547, 51 руб. Ответчик указанный размер не оспорил, его возражения сводились к тому, что должник был платежеспособен вплоть до 2 квартала 2018 года.
Проверив данный расчет обязательств должника перед кредиторами, представленный управляющим, суд отметил следующее.
Ответчик являлся руководителем должника до 11.04.2016 – даты, когда в ЕГРЮЛ была внесена запись о назначении новым генеральным директором ФИО9 Соответственно, ФИО1 как руководитель должника должен был до 31.01.2016 обратиться в суд с заявлением должника о банкротстве.
Первый период, за который он несет субсидиарную ответственность за неподачу заявления (как руководитель), составляет с 01.02.2016 по 10.04.2016 включительно. Действовавшая в период с 11.04.2016 по 29.07.2017 включительно редакция Закона о банкротстве не предусматривала обязанности ФИО1 как участника обращаться в суд с заявлением должника о банкротстве (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 17.08.2022 N 305- ЭС21-29240, определения Верховного Суда Российской Федерации от 23.04.2019 N 305-ЭС19-4102 и от 13.03.2020 N 309-ЭС19-21918 (2)). Изменения в Закон, установившие эту обязанность участника, вступили в силу с 30.07.2017.
Соответственно, начиная с 30.07.2017 у ФИО1, не являвшегося на тот момент руководителем, возникает обязанность обратиться в суд с заявлением должника, как у единственного участника и бенефициара должника.
Разумным сроком, достаточным для подготовки и подачи ответчиком, как участником должника, заявления о банкротстве, является 10 дней с даты вступления в силу изменений в Закон. То есть по обязательствам должника, возникшим с 11.08.2017 по дату возбуждения дела о банкротстве ответчик несет ответственность как участник и бенефициар должника, не обеспечивший подачу заявления о банкротстве.
Второй период, за который он несет субсидиарную ответственность за неподачу заявления (как участник), составляет с 11.08.2017 по 29.05.2018 включительно.
Судом установлено, что за два этих периода: 01.02.2016 – 10.04.2016 и 11.08.2017 - 29.05.2018 совокупный размер обязательств должника, возникших в период со дня истечения месячного срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 Закона о банкротстве, и до дня возбуждения дела о банкротстве, включенных в реестр и не исполненных должником, составляет не 8,8 млрд.руб., как указал управляющий, а 1 584 225 672,31 руб. рублей (расчет конкурсного управляющего приведен в таблице стр. 39-46 обжалуемого судебного акта).
При этом, вопреки расчетам конкурсного управляющего, в размер субсидиарной ответственности ФИО1 не подлежит включению задолженность, образовавшаяся:
- перед ООО «Кирамет», поскольку договор №215 на проведение охранно-спасательных археологических исследований, неисполнение обязательств по которому явилось основанием для включения в реестр требований кредиторов, был заключен 13.05.2015, то есть до установленной судом даты, когда ответчик должен был обратиться с заявлением о признании должника банкротом;
- перед ЗАО «Северэлектросетьстрой» в размере 230 741 212 руб. 96 коп., поскольку договоры подряда № 53-СМР, № 54 - СМР, № 55-СМР, № 56-СМР, неисполнение обязательств по которым явилось основанием для включения в реестр требований кредиторов, заключены 29.10.2015, то есть до установленной судом даты, когда ответчик должен был обратиться с заявлением о признании должника банкротом;
- перед ООО «СибГазСервис», поскольку договоры подряда 5-01/16-СП, 6-01/16- СП, 9-01/16-СП, 10-01/16-СП, 11-01/16-СП, 12-01/16-СП, 13-01/16-СП, 14-01/16-СП, 15-01/16-СП, 16-01/16-СП, неисполнение обязательств по которым явилось основанием для включения в реестр требований кредиторов, заключены 21.01.2016, то есть до установленной судом даты - 01.02.2016, когда истек месячный срок для обращения ответчика с заявлением о признании должника банкротом;
- перед ООО «ПечораЭнергоРесурс», поскольку договор подряда № ПЭР02/2015, неисполнение обязательств по которому явилось основанием для включения в реестр требований кредиторов, был заключен 01.07.2015, то есть до установленной судом даты, когда ответчик должен был обратиться с заявлением о признании должника банкротом;
- перед ООО «ЮНИТЕЛ ИНЖИНИРИНГ» в размере 14 524 314,53 руб., поскольку основанием для возникновения указанной задолженности является договор поставки № 15-1-313, который заключен 02.06.2015, то есть до установленной судом даты, когда ответчик должен был обратиться с заявлением о признании должника банкротом;
- перед АО «Металлокомплект-М» в размере 19 231 630 руб. 20 коп., поскольку основанием для возникновения задолженности является договор поручительства «Уралэлектрострой» по обязательствам ООО «Уралкомплектстрой» перед АО «Металлокомплект-М», который был заключен 09.11.2015, то есть до установленной судом даты, когда ответчик должен был обратиться с заявлением о признании должника банкротом;
- перед ФИО15, поскольку основанием для возникновения задолженности является Договор субподряда между ЗАО «Электрострой» и ООО «Уралэлектрострой», который заключен 25.01.2016, то есть до установленной судом даты - 01.02.2016, когда истек месячный срок для обращения ответчика с заявлением о признании должника банкротом;
- перед ПАО «Сбербанк» в размере сумму 219 303 835 руб. 17 коп. по договору №8623-3851 от 26.06.2015 об открытии невозобновляемой кредитной линии; ПАО «Сбербанк» в размере 1 488 715 668 руб. по договору №8623-3854 об открытии невозобновляемой кредитной линии от 03.08.2015, поскольку обязательства возникли ранее 01.02.2016.;
- а также задолженность по обязательным платежам, образовавшаяся за период ранее 01.02.2016.
Таким образом, в порядке субсидиарной ответственности (по пункту 2 статьи 10 и статье 61.12 Закона о банкротстве) с ответчика ФИО1 в пользу ООО «Уралэлектрострой», по мнению суда первой инстанции, подлежит взысканию 1 584 225 672,31 рублей.
В указанный размер субсидиарной ответственности на основании пункта 2 статьи 10 и статьи 61.12 Закона о банкротстве не включены обязательства должника, возникшие на основании правоотношений, образовавшихся до нарушения ответчиком обязанности по своевременному обращению с заявлением о признании должника банкротом. Фактически со стороны ответчика имел место обман кредиторов путем нераскрытия информации о тяжелом финансовом положении общества «УЭС», наличии кризисной ситуации, связанной с превышением совокупного размера обязательств над реальной, не завышенной стоимостью его активов. После возникновения признаков объективного банкротства ответчик не обратился в суд с заявлением должника о признании банкротом, а получил новые кредиты и принял на ООО «УЭС» новые обязательства, осознавая, что они исполнены не будут.
Довод ответчика о том, что, если бы ООО «Уралэлектрострой» действительно отвечало признакам банкротства и было не в состоянии исполнять свои обязательства, то ему бы были недоступны кредитные линии, поскольку банки проверяют платежеспособность и финансовую стабильность крупных заемщиков, а значит, выдача кредитов в 2015-2018 годах подтверждает платежеспособность должника, обоснованно отклонен судом.
Именно на основании искаженной и недостоверной в части запасов и активов бухгалтерской отчетности ООО «УЭС» за 2015-2017 годы, ПАО «Сбербанк» было принято решение о дополнительном кредитовании, и с должником были заключены в том числе следующие договоры о невозобновляемых кредитных линиях: - №8623-3969 от 03.08.2017 с лимитом 1 000 000 000 руб.; - №8623-4062 от 07.02.2018 с лимитом 720 000 000 руб.; - №8623-4088 от 26.03.2018 с лимитом 1 000 000 000 руб. Также в рамках заключенного 03.08.2015 с ПАО «Сбербанк» договора об открытии невозобновляемой кредитной линии №3854 с лимитом 3 998 000 000 руб., после 31.01.2016 (даты, в которую у ФИО1 возникла обязанность обратиться с заявлением о признании банкротом), должник продолжил получать многомиллионные денежные транши. Судом установлено, что непогашенные реестровые требования должника только перед ПАО «Сбербанк» составляют 6 355 697 954,45 руб. На протяжении 2015-2018 годов между ПАО «Сбербанк» и ООО «УЭС» заключались договоры о предоставлении банковских гарантий за исполнение обязательств должником перед заказчиками (гарантии возврата авансовых платежей, гарантии качества работ и т.д.) Часть из этих банковских гарантий была раскрыта из-за неисполнения должником обязательств по контрактам перед ПАО «ФСК ЕЭС». Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 24.06.2019 в реестр требований кредиторов ООО «УЭС» было включено требование банка в сумме 995 654 877,91 руб., основанное на выплате ПАО «Сбербанк» в пользу бенефициара - ПАО ФСК ЕЭС суммы банковской гарантии по договору о предоставлении банковских гарантий №8623-187 от 18.05.2017 (контракт «Невинномыск-Моздок-2»).
ПАО «Сбербанк» заявило, что в случае наличия у него информации о том, что в действительности активы ООО «УЭС» были завышены на 3,8 млрд. руб., вышеперечисленные кредитные договоры не были бы заключены с должником, и по его обязательствам не были бы выданы банковские гарантии.
Суд принял во внимание данные пояснения банка, поскольку в силу пункта 3.3 Положения ЦБ РФ от 26.03.2004 №254-П, действовавшего в спорный период, банк, осведомленный о плохом состоянии заемщика, был обязан формировать значительный резерв на потери по ссудам (кредитам). Так, в соответствии с пунктом 3.3 указанного Положения ЦБ РФ финансовое положение заемщика оценивается как плохое, если анализ производственной или финансово-хозяйственной деятельности заемщика или иные сведения о нем свидетельствуют об угрожающих негативных явлениях (тенденциях), вероятным результатом которых может явиться несостоятельность (банкротство) либо устойчивая неплатежеспособность заемщика. При этом к угрожающим негативным явлениям (тенденциям) в деятельности заемщика могут относиться убыточная деятельность, существенное падение объемов производства, существенный рост кредиторской задолженности. Если банк выявил у ООО «УЭС» признаки недостаточности имущества и (или) неплатежеспособности, он должен был оценить состояние заемщика как плохое согласно критериям ЦБ РФ – высокий кредитный риск. Это влечет для банка обязанность сформировать резерв согласно п.1.7 Положения и таблице 2 пункта 3.11 на потери по кредитам (от 21 до 50% по кредитам, квалифицированным как сомнительные, от 51 до 100% по кредитам, квалифицированным как проблемные), что лишает банк экономического смысла кредитовать такого заемщика. Аналогичные положения содержатся в п.3.11 Положения ЦБ РФ от 28.06.2017 №590-П «О порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, ссудным и приравненной к ней задолженности». Кроме того, при исполнении руководителем ООО «УЭС» ФИО1 обязанности по своевременному обращению в суд с заявлением о банкротстве должника задолженность перед кредиторами носила бы текущий характер и исполнялась бы приоритетно перед реестровыми кредиторами, а задолженность перед ПАО «Сбербанк» не образовалась бы вовсе (ввиду не заключения новых кредитных договоров).
Таким образом, имеют место критерии, установленные пунктом 2 статьи 10 Закона о банкротстве, а именно:
- ООО «УЭС» 31.12.2015 стало отвечать признакам недостаточности имущества (пункт 1 статьи 9 Закона о банкротстве);
- руководителем ФИО1 не было подано в суд заявление о банкротстве должника в течение месяца со дня возникновения соответствующего условия – заявление было подано только 24.05.2018 и иным лицом (ООО «Мехколонна 100»);
- объем обязательств должника, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 Закона о банкротстве, составляет 1 584 225 672,31 руб.
Таким образом, датой объективного банкротства является 31.12.2015, и ФИО1 не исполнена обязанность по подаче в срок до 31.01.2016 включительно заявления о признании подконтрольного общества банкротом, в результате чего, нарушены права кредиторов, задолженность в сумме 1 584 225 672,31 рублей перед которыми образовалась после указанной даты в периоды с 01.02.2016 – 10.04.2016 и с 11.08.2017 - 29.05.2018.
Данные обстоятельства являются основанием для привлечения ФИО1 к субсидиарной ответственности в вышеуказанном размере.
Относительно оснований для привлечения к субсидиарной ответственности за фактическое руководство обществом ФИО1 (включая операционное) после назначения номинальных директоров, судом установлено следующее.
ФИО1 являлся руководителем ООО «УЭС», начиная с 21.01.2003. Согласно данным ЕГРЮЛ, он 11.04.2016 перевел себя на должность президента, назначив генеральным директором ФИО9 В свою очередь, ФИО9 числился генеральным директором до 23.05.2018, после чего ответчик назначил нового генерального директора – ФИО10, которая согласно данным ЕГРЮЛ, являлась руководителем до 08.08.2018.
Представленные в материалы дела доказательства подтверждают, что фактическое руководство обществом «Уралэлектрострой» осуществлялось ФИО1.
От третьего лица ФИО9 в дело поступил отзыв, в котором изложены обстоятельства назначения ФИО9 на должность генерального директора ООО «Уралэлектрострой», а также порядок управления деятельностью должника. Так, ФИО9 письменно пояснил, что начал осуществлять трудовую деятельность в ООО «УЭС» с 23.07.2007 в должности водителя. Далее был последовательно переведен на должность заведующего складом, механиком, заместителя главного инженера, первого заместителя генерального директора по производству. В качестве генерального директора он был назначен 12.04.2016 непосредственно руководителем и собственником компании ООО «Уралэлектрострой» ФИО1 В частности, ФИО9 пояснил, что после рабочей поездки в 2016 году на объект строительства ООО «УЭС» ФИО1 предложил ему занять должность генерального директора, ссылаясь на то, что ответчик устал от совещаний, перелетов, у него не хватает времени на все организационные вопросы. Также ФИО1, по утверждению ФИО9, заявил, что он уже этот вопрос решил, отказ не принимается. Как пояснил ФИО9 суду, он не понимал, что входит в обязанности генерального директора и не знал, чем он будет заниматься. ФИО1 ему сообщил, что его обязанности не поменяются, только добавится необходимость присутствовать на совещаниях. Финансово-хозяйственная часть деятельности и дальше будет контролироваться ФИО1, как и было до этого. Как письменно пояснил ФИО11 в отзыве, ФИО1 постоянно принимал участие в повседневной работе компании. Он принимал решения по всем вопросам: по закупке горюче-смазочных материалов, по поставке оборудования и материалов, контролировал и согласовывал весь документооборот: заключение договоров, вынесение приказов, прием работников в ООО «УЭС», графики строительно-монтажных работ и поставок и прочие текущие вопросы, характерные именно для руководителя предприятия. Также ответчик согласовывал все реестры платежей на нужды компании, филиалов, строительно-монтажных участков, субподрядчиков и поставщиков. Как показывает ФИО9, сам ФИО1 лично давал ему и бухгалтерии команду на оплату тех или иных реестров. Указанные факты, признанные ФИО9, в совокупности подтверждаются в том числе и представленными конкурсным управляющим доказательствами: - личным визированием ФИО1 после оставления должности генерального директора платежных документов ООО «УЭС» даже документов с относительно небольшими суммами, составлявшими 60-100 тысяч рублей, это делалось регулярно, например: ООО «Строительная компания «АНТРОМ» 22.06.2017 выставила должнику счет на оплату строительных материалов на сумму 15 006 768 руб. На этом счете ФИО1 лично проставил визу, указание оплатить 5 млн.руб., и во исполнение этого указания ООО «УЭС» произвело оплату контрагенту, также ответчик продолжал визировать счета на оплату в том же порядке, как он делал это, являясь генеральным директором. Например, он завизировал: счет от 02.12.2016, выставленный ООО «ТрансЭкспресс» на оплату щебня на сумму 174 600 руб. (объект «ФевральскаяРудная»); счет от 16.06.2017 ООО «Стоун-21» на оплату 5 445 000,26 руб. по договору лизинга №Л34588 от того же числа; счет от 21.06.2017 ООО «Стоун21» на оплату 3 360 000,44 руб. по договору лизинга №Л34641 от 16.06.2017; счет от 13.06.2017 ОАО «Фирма ОРГРЭС» на оплату 1 191 977 руб. за техническое обследование и оценку несущей способности опор (объект «Западно-Крымская-Севастополь»); счет от 14.09.2016 АО «РЭПХ» на оплату 134 619,12 руб. за проверку функционирования механизмов выкатных элементов ячеек КРУ-10 кВ; счет от 17.11.2016 ООО «ТД Электрошит- 51 А47-6140/2018 Оренбург» на оплату кабеля, проводов, модулей на общую сумму 60 133,98 руб.; счет от 07.11.2016 ООО «ТД Электрошит-Оренбург» на оплату кабеля, зажимов, выключателей на общую сумму 159 404,43 руб.; счет от 21.10.2016, выставленный ООО «ТД Электрощит-Оренбург» на оплату трубы на сумму 172 575 руб. и другие многочисленные счета, копии которых были представлен конкурсным управляющим в дело; - электронной перепиской: счета, договоры, протоколы совещаний, приглашения на совещания и иные сообщения направлялись ФИО1 на электронную почту ues444@gmail.ru, при этом все указания ФИО16 безоговорочно выполнялись работниками ООО «УЭС». Содержание электронной переписки подтверждает фактическое операционное руководство ФИО1 (с ним в мае 2017 согласовывали исключение водителя из табеля рабочего времени, 23.06.2017 с ним согласован приказ об определении размера и условий премирования работников, перечень производственных упущений, учитываемых при определении размера премирования работников, приложение №2 к приказу ООО «УЭС» от 23.06.2017, ему в 2017-2018 направлялись протоколы совещаний у заказчиков о ходе реализации действующих договоров подряда, 14.12.2017 с ответчиком по электронной почте согласовывались приказы о выплатах за интенсивность работы в Санкт-Петербургском филиале, в том числе по объектам ПС Белобережская, ПС Савельевская, РысаевоСаракташ-Тяга, 21.07.2016 он направлял в ЦИУС сметные расчеты по фактическим затратам ООО «УЭС» (на сумму 7,5 млн.руб.) по договорам от 27.04.2015, 25.04.2018 заказчик ЦИУС просил ФИО1 выполнить взятые обязательства по оплате субподрядчикам денежных средств, 03.05.2018 ЦИУС просил ФИО1 представить отчет по исполнению реестров на суммы 615 млн.руб. и 120 млн.руб. по двум договорам с приложением платежных поручений, 08.05.2018 ЦИУС просил ФИО1 предоставить отчет по оплатам субподрядчикам в соответствии с утвержденными ответчиком реестрами, 14.05.2018 ЦИУС просит ФИО1 переговоры с Минстроем по объекту «Орская» не производить, а ФИО1 пересылает это письмо секретарю, 20.04.2018 секретарь информирует ФИО1 о рабочем совещании и об отсрочке требования по объектам Сорочинская-Газовая и Сосьва-Краснотурьинск, 11.04.2018 компания «Мостострой» информирует ФИО1 о том, что ему был ошибочно выслан график по другому объекту и прикладывает актуальный график производства работ по фундаментам опор, 10.04.2018 та же компания направляет лично ФИО1 презентацию компании Мостострой и технико-коммерческое предложение по работам Февральск-Рудная, 21.07.2017 ФИО1 направляет письмо об аренде техники субподрядчику, 29.12.2016 секретарь направляет ФИО1 письмо о премировании персонала по результатам работы в 2016 году, 17.05.2018 ФИО1 секретарь направляет производственную справку за май 2018, 15.08.2018 секретарь пересылает ФИО1 письмо ЦИУС – заказчика о заключении дополнительного соглашения по объекту Орская, корректировка №3, а 15.05.2018 – требование Банка «Русь» о досрочном полном исполнении обязательств, 25.04.2018 ЦИУС направляет ФИО1 письмо №Ц2/1/328, просит зарегистрировать его и сообщить входящий номер и т.д.); - служебными перелетами ФИО1 за счет ООО «УЭС» в места проведения работ для контроля за финансово-хозяйственной деятельностью ООО «УЭС», помимо совещаний ФИО1 с заказчиками; - нотариально удостоверенной доверенностью, которую ФИО9 сразу после своего назначения генеральным директором выдал ФИО1 13.05.2016, по этой доверенности ФИО1 наделялся правами совершения любых сделок, распоряжения всеми денежными средствами на счетах в банках, управления и распоряжения всем имуществом должника. Доверенность выдана сроком на 5 лет, до 13.05.2021; - в отдельных случаях ФИО1 сам подписывал документы от имени должника с контрагентами, формально не являясь руководителем должника. Например, 20.11.2017 он подписал с ООО «СИП-энерго» договор на оказание должнику услуг по предоставлению техники, приложения №1 и №2 к договору – соглашение о тарифах на услуги спецтехники и форму акта об оказании услуг, а 31.12.2017 – акт об оказании услуг по этому договору. То есть ответчик, назначив вместо себя номинального руководителя ФИО9, продолжал осуществлять полный контроль за закупками товаров, работ, услуг, давал номинальным директорам обязательные для исполнения указания и контролировал всю финансово-хозяйственную деятельность должника.
От ФИО10 в материалы дела поступил письменный отзыв, в котором она указывает, что с 23.05.2018 по 07.08.2018 занимала должность генерального директора, до неё в период с 11.04.2016 по 22.05.2018 должность генерального директора занимал ФИО9 Относительно доводов о номинальности генеральных директоров ФИО12 и ФИО11, третье лицо ФИО10 указывает, что они с ФИО11 не были «номиналами» (номинальными директорами). Как пояснила ФИО10, в этот период учредитель ФИО1 отошел от текущего руководства компанией как исполнительный орган, не управлял предприятием, не осуществлял подписание документов на покупку строительных материалов, иных услуг на нужды строек, не контролировал работу сотрудников, не давал указаний об оплате счетов, и много другое в плане руководства общества не делал. Однако ФИО1 о ситуации на предприятии и об исполнении контрактов систематически докладывалось генеральными директорами. Весь учет поступлений товаров, услуг, оплаты поставщиками товаров, производились работниками бухгалтерии. ФИО10 указывает, что каких-то указаний от ФИО1 генеральным директорам относительно того, чтобы направлять денежные средства общества вопреки нуждам предприятия не давалось, фиктивных сделок и безосновательных оплат не совершалось.
Суд первой инстанции исследовал доводы и доказательства о номинальном характере полномочий ФИО9 и ФИО10 и пришел к следующим выводам.
Ответчик, являясь бенефициаром группы, одновременно являлся и фактическим руководителем (директором) вплоть до даты возбуждения дела о банкротстве. Он на постоянной основе управлял текущей и операционной деятельностью подконтрольного ему ООО «УЭС», принимал все основные управленческие решения и располагал всеми сведениями о состоянии дел должника.
Доводы ответчика о том, что документы не содержат подлинной подписи ФИО1, не содержат визы ФИО1, которая означала бы какое-либо одобрение каких-то операций с отметкой «Согласовано», «Одобрено», «К исполнению», судом отклонены. О фальсификации своих подписей на представленных в дело документах ФИО1 не заявлял, визуально подписи (визы) на счетах соответствуют его подписи на доверенности, которую ответчик выдал представителям для представления его интересов в судах и которая была удостоверена нотариусом 19.10.2021. Визирование счетов производилось ФИО1 путем проставления на документе своей подписи именно для того, чтобы работники должника видели, что этот документ согласован с истинным руководителем и собственником предприятия. Иного ответчиком не доказано, не раскрыта и убедительно не обоснована иная цель, с которой ответчик ставил свою подпись на счетах и иных документах как в период, когда он официально являлся генеральным директором, так и после апреля 2016 года, когда он формально передал эту должность ФИО9 Поэтому суд признал неубедительными доводы ФИО1 о том, что он с апреля 2016 года выполнял исключительно представительские функции по взаимоотношениям с заказчиками и не осуществлял фактическое руководство предприятием, не занимался одобрением фактов хозяйственной жизни ООО «УЭС».
Осуществление ответчиком функций фактического руководителя должника подтверждено многочисленными непротиворечивыми и согласующимися между собой доказательствами.
Суд согласился с доводами управляющего и кредиторов о том, что именно ответчик создал такую модель управления, при которой он совершал противоправные действия (искажал размер запасов, выводил денежные средства и активы предприятия), но чтобы не нести ответственность за совершение этих действий, назначил номинального директора ФИО9 Косвенно это подтверждается анализом движения денежных средств (запутанность проводок, например, предоставление обществу «ПЗМО» беспроцентных займов за счет поступивших от банков кредитных средств, проведение компаниями группы систематических платежей за ООО «УЭС», многочисленные взаимозачеты), а также тем, что с аффилированными к Ответчику поставщиками и подрядчиками как правило был произведен полный расчет, в отличие от независимых крупных поставщиков и подрядчиков, требования которых остались непогашенными и вошли в реестр кредиторов УЭС.
Представленные в дело многочисленные согласующиеся между собой доказательства свидетельствуют, что решения по всем ключевым вопросам финансово-хозяйственной деятельности ООО «УЭС» принимал именно ФИО1 Совокупностью собранных по делу доказательств подтверждается, что после перевода ответчика в апреле 2016 года с должности генерального директора на должность президента, назначения им номинального руководителя ФИО9, механизм управления компанией ООО «Уралэлектрострой» не изменился, истинным руководителем должника оставался ФИО1 При этом ФИО9 также выполнял отдельные функции руководителя должника, что подтверждается представленной в дело перепиской, его совместными полетами в командировки вместе с ФИО1, протоколами производственных совещаний у заказчиков, подписанными ФИО9 договорами и иными документами. Согласно сведениям из ЕГРЮЛ, ФИО10 в период с 23.05.2018 – 08.08.2018 занимала должность генерального директора ООО «Уралэлектрострой». На должность руководителя ее назначил ответчик, будучи 100% участником ООО «УЭС». Это произошло на основании решения ФИО1 от 12.04.2018, которым он досрочно прекратил полномочия генерального директора ФИО17 и назначил на ту же должность ФИО10
В своем отзыве от 29.05.2023 ФИО10 указала, что она и ФИО9 не являлись номинальными руководителями должника, самостоятельно оперативно управляли финансово-хозяйственной деятельностью предприятия в период, когда ФИО1 отошел от дел, но ему систематически докладывали о ситуации на предприятии с исполнением контрактов, поступлением оплаты от заказчиков, при этом он курировал отношения с заказчиками, а также курировал вопросы касательно сроков и объемов выполненных работ и вопросы получения новых контрактов. ФИО1 ставился в известность о распределении денежных средств на затраты, чтобы отчитываться перед заказчиками. Также ФИО10 в своем отзыве указала, что от ответчика не поступало указаний о направлении денежных средств должника на фиктивные сделки, никакие необоснованные сделки и документы без фактических операций генеральными директорами не подписывались, услуги и товары поступали на ООО «УЭС», оплаты производились только тем контрагентам, от которых поступали встречным образом товар или услуга.
Доводы ФИО10 судом проверены, сопоставлены с доводами ФИО9 и с имеющимися в деле доказательствами.
В отличие от ФИО9, ФИО10 была аффилирована с ФИО1 через участие в других компаниях. После того, как ФИО10 19.05.2021 увольняется из ООО «УЭС», она становится директором (с 29.10.2021) и участником (с 20.06.2022) ООО «Русстройэлектро» (ИНН: <***>, ОГРН: <***>, юридический адрес: 443035, <...> влд. 225, оф. 3А). До нее учредителями ООО «Русстройэлектро» были: в 2020 - ФИО18 – родственница ФИО10, а затем - ФИО19 - родная дочь ФИО1 ФИО10 и в настоящее время является директором, а также учредителем с долей уставного капитала 100 % ООО «Русстройэлектро».
Таким образом, ФИО10 имеет аффилированность с ФИО1 и его семьей и после увольнения из ООО «УЭС».
С учетом заинтересованности третьего лица ФИО10 к ответчику ФИО1, она имеет мотив для того, чтобы помочь ФИО1 избежать привлечения к субсидиарной ответственности.
Довод ответчика о том, что наличие аффилированности, корпоративных, трудовых отношений и связей между физическими лицами в ходе совместной работы на разных предприятиях, статусах, должностях, не является презумпцией, что какое-то из таких лиц дает в угоду другого лица не правдивые пояснения в суде, злоупотребляет правом, судом отклонен.
В деле достаточно доказательств, что именно ФИО1 являлся единственным бенефициаром ООО «УЭС», полностью контролировал всю финансово-хозяйственную деятельность должника. Отрицание фактических обстоятельств ФИО10 в условиях аффилированности с ФИО1 свидетельствует о попытке помочь ответчику уйти от ответственности, при этом доводы третьего лица ФИО10 вызвали у суда обоснованные сомнения. Судом установлено, что фактически ФИО10 ответчик оформил генеральным директором на очень небольшой период, всего менее 3 месяцев, при этом внесение в ЕГРЮЛ сведений о ФИО10, как о новом руководителе (23.05.2018), практически совпадает с датой возбуждения дела о банкротстве ООО «УЭС» (29.05.2018).
Именно в период назначения ФИО10 руководителем происходит единовременное, разовое списание несуществующих запасов должника на себестоимость, в результате чего, показатели баланса из положительных становятся явно убыточными (приходят в соответствии с действительностью – убыток возник еще в 2015 году). В период, когда ФИО10 числилась генеральным директором должника, с расчетного счета ООО «УЭС» проводились неоднократные перечисления лично ФИО1, признанные недействительными сделками и взысканные с ФИО1 как убытки в соответствии со ст.61.20 Закона о банкротстве. Именно при содействии ФИО10 ответчик смог незаконно получить «золотой парашют» в сумме более 30 миллионов рублей - уже в процедуре наблюдения ООО «УЭС» 31.07.2018 было осуществлено фиктивное увольнение ФИО1, устанавливающее по соглашению, подписанному ФИО10, незаконные выплаты за счет должника в пользу фиктивно увольняемого ответчика. Данные обстоятельства установлены вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Оренбургской области по настоящему делу от 09.08.2021 о признании выплат недействительными и взыскании с ФИО1 30 067 412,5 руб., и в соответствии со ст. 69 АПК РФ, эти обстоятельства не подлежат повторному доказыванию.
По мнению суда, такие действия ФИО10 не могла предпринять самостоятельно, они были явно совершены по указанию и в интересах самого ФИО1 Все хозяйственные и финансовые решения координировались ФИО1, при этом никто из назначенных единственным учредителем номинальных директоров не возражал ответчику, они действовали по его указаниям. Столь значительное количество совпадений не может быть объяснено обычной случайностью и стечением обстоятельств.
Совокупность приведенных доводов и отсутствие иных рациональных объяснений позволили суду прийти к выводу о том, что наиболее вероятный вариант развития событий заключается в наличии между ФИО1 и ФИО10 как минимум, фактической аффилированности, что обусловливает как существование у них общих экономических интересов, так и занятие единой, согласованной и скоординированной процессуальной стратегии в рамках настоящего спора – с целью помочь ответчику опровергнуть очевидный факт постоянного контроля им всей финансово-хозяйственной деятельности предприятия вплоть до внесения в ЕГРЮЛ 08.08.2018 сведений о прекращении полномочий ФИО10 как руководителя.
И ФИО9, и ФИО10 были полностью подконтрольны ответчику, выполняли его незаконные распоряжения, которые давались ответчиком в целях вывода денежных средств неплатежеспособного должника. Именно ответчик давал назначенным им же директорам распоряжения о заключении договоров, оплате денежных средств, визируя счета и определяя, сколько и кому из кредиторов платить, указывая оплачивать и личные расходы ответчика.
Суд согласился с доводом ПАО «Сбербанк» о том, что на рабочих встречах с банком по вопросу вывода группы компаний «УЭС» из кризиса, проведенных в 2018 году между ООО «УЭС», ПАО Сбербанк и ПАО ФСКРоссети, ключевую роль по всем вопросам выполнял ФИО1, а вовсе не номинальные директора ФИО9 и ФИО10 Протоколы рабочих встреч подписывались именно самим ФИО1 Также определением Арбитражного суда Оренбургской области от 12.08.2022 по настоящему делу установлено, что 27.04.2018, то есть в период номинального руководства ФИО9 был выведен ликвидный актив ООО «УЭС» - линия горячего цинкования стоимостью 609 миллионов рублей. При этом вывод осуществлен на подконтрольное ФИО1 лицо – ООО «Ураллесстрой», которое не выдавало залогов и не предоставляло поручительств за должника. Утверждение ФИО10 о реальности своих полномочий как директора само по себе не опровергает обоснованные сомнения в номинальности ее статуса, поскольку, как указано в Определении ВС РФ от 23.01.2023 №305-ЭС21-18249(2,3), принятие номинальным директором вины на себя является одним из ключевых условий заранее достигнутых договоренностей с бенефициаром - фактическим руководителем.
Судом полно оценен довод о контроле ответчиком за всей хозяйственной деятельностью должника, учитывая при этом наличие особых связей между ответчиком и назначенными им директорами. Если первый же директор (ФИО9) признает, что он являлся номинальным, а всей деятельностью по-прежнему руководил ФИО1, в течение всего срока нахождения в ЕГРЮЛ номинального директора ФИО11 (более 2 лет), то утверждение сменившего его в ЕГРЮЛ директора ФИО10 о том, что ФИО1 не давал ей таких указаний, - представляется неубедительным с учетом перечисленных выше действий ФИО10, которые она совершала явно в интересах лично ФИО1
Суд посчитал недоказанным, что ответчик давал указания только ФИО9 на протяжении более 2 лет, но не давал таких же указаний ФИО10, которую он назначил директором на короткий промежуток времени сразу после ФИО9 и непосредственно перед возбуждением дела о банкротстве должника, с учетом изложенной выше аффилированности указанных лиц.
Совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств и анализ поведения ФИО10 после возбуждения дела о банкротстве подтверждает, что она все-таки являлась номинальным руководителем и исполняла волю ФИО1 при совершении всех сделок, в том числе и в отношении него лично. В отношении пояснений ФИО9 у суда не возникло сомнений, поскольку нет очевидной корыстной цели оговаривать ФИО1, он являлся директором в течение значительно большего периода, чем ФИО10 Как пояснил ФИО9, он после назначения его номинальным руководителем продолжал выполнять свою трудовую функцию заместителя, курируя процессы строительства, а все руководство предприятием по-прежнему осуществлял ФИО1 Назначение «номинала» на руководящую должность организации предполагает противоправный интерес в действиях тех лиц, которые его назначают. Смысл и предназначение номинального руководителя состоит в том, чтобы обезопасить действительного руководителя от негативных последствий принимаемых по его воле недобросовестных управленческих решений, влекущих негативные последствия для кредиторов. Такими негативными последствиями являются:
- вывод активов (в частности, номинальные директора перечисляли ответчику денежные средства под видом несуществующей заработной платы, переоформляли активы на подконтрольные ответчику компании, осуществляли оплаты фиктивных поставок);
- необращение в суд с заявлением о банкротстве должника, повлекшее обман кредиторов и существенный рост реестровой задолженности, которая при своевременной подаче заявления должника или не возникла бы, или являлась бы текущей.
Назначая номинальных руководителей, ответчик стремился создать ситуацию, при которой имеются основания для привлечения к ответственности только лиц, формально совершивших недобросовестное волеизъявление, тогда как истинный руководитель такой ответственности избегает, прикрываясь номинальными директорами. При этом ответчик рассчитывал, что внешне условия для возложения ответственности на теневых руководителей не формируются по причине отсутствия доказательств их вредоносного поведения. В результате происходит перекладывание ответственности с реально виновного лица на номинальных лиц, что в конечном итоге нарушает права кредиторов на получение возмещения, поскольку номинальные руководители не являются инициаторами вывода активов и бездействия – в виде неподачи заявления должника о признании банкротом. При этом истинный руководитель – ответчик имел намерение избежать ответственности, извлекая выгоду из своего недобросовестного поведения. Такое положение дел не может являться допустимым, именно поэтому к субсидиарной ответственности подлежит привлечению теневой руководитель – ФИО1, поскольку именно в результате его виновных действий стало невозможным погасить требования кредиторов, ставшие реестровыми из-за неподачи заявления должника о банкротстве. При этом именно ФИО1 оказал непосредственное воздействие на принимаемые управленческие решения и имущественную сферу должника. Он заинтересован в сокрытии своей истинной роли и своего положения. Судебной практикой выработан правовой подход, согласно которому при определении истинного руководителя подлежат исследованию косвенные доказательства, оценивается, насколько эти доказательства согласуются между собой. Доказывание статуса истинного руководителя может осуществляться на основании достаточных косвенных доказательств. В данном случае номинальный руководитель – ФИО9 в письменном виде раскрыл перед судом обстоятельства, связанные с управлением должником. В частности, он подтвердил, что фактический контроль осуществлялся ФИО1, который и попросил Борисова стать генеральным директором при том, что в обязанностях ФИО11 ничего не изменится, всеми вопросами будет по-прежнему руководить ответчик.
Вопреки позиции ответчика, контроль ФИО1 после 01.04.2016 над всей финансово-хозяйственной деятельностью должника не должен быть подтвержден одними только прямыми доказательствами, исходящими от самого ответчика, в которых содержатся явные указания номинальному руководителю. Истинный руководитель, не имеющий соответствующих формальных полномочий, не заинтересован в раскрытии своего статуса, а наоборот скрывает его. Его отношения с номинальными директорами не регламентированы какими-либо нормативными или локальными актами, которые бы устанавливали соответствующие правила, стандарты поведения для номинальных директоров. Учитывая объективную сложность получения кредиторами и управляющим отсутствующих у них прямых доказательств неформальной аффилированности, судом принята во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств.
В данном случае, конкурсный управляющий и третье лицо ФИО9 представили достаточно серьезные доводы и представили косвенные свидетельства, которые во взаимосвязи позволяют признать убедительными их аргументы о том, что фактическим руководителем продолжал оставаться ФИО1
При привлечении ФИО1 к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «Уралэнергострой», входившего в ту же группу компаний ООО «УЭС», Арбитражный суд Оренбургской области в определении от 19.05.2022 по делу № А47-10485/2017 установил, что ФИО13 являлся номинальным директором ООО «Уралэнергострой». Согласно данным ЕГРЮЛ, ФИО13 с 18.06.2015 значится единственным участником ООО «Уралэнергострой». Тем не менее, ФИО1 являлся лицом, осуществлявшим контроль за деятельностью ООО «Уралэнергострой», и давал ФИО13 указания по ключевым вопросам финансово-хозяйственной деятельности. С учетом изложенного представляется крайне маловероятным, чтобы ФИО1 давал указания номинальному руководителю ООО «Уралэнергострой» ФИО13, но при этом в аналогичный период не давал бы указаний по основным вопросам хозяйственной деятельности назначенным им же руководителям ООО «Уралэлектрострой» - организации, через которую проходили основные денежные потоки от заказов, получаемых группой, при том, что ООО «УЭС» и ООО «Уралэнергострой» были фактически аффилированы между собой. В период фактического руководства ФИО1 (с 10.04.2016 и до 29.05.2018) продолжает увеличиваться размер задолженности ООО «УЭС» перед кредиторами, что ответчик не мог не осознавать.
Как пояснял представитель конкурсного управляющего, поскольку последующие руководители являлись номинальными, их действиями руководил сам ФИО1, управляющий и кредиторы не требуют привлечения номинальных руководителей ООО «УЭС» к субсидиарной ответственности, в связи с чем, суд посчитал правильным привлечь ФИО1 к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, возникшим в периоды с 01.02.2016 – 10.04.2016 и с 11.08.2017 - 29.05.2018.
Лицо, фактически выполняющее функции руководителя, не имеющее прямых формальных полномочий, отвечает так же как лицо, числящееся единоличным исполнительным органом по смыслу пункта 3 статьи 53.1 ГК РФ и разъяснений, содержащихся в пункте 6 Постановления Пленума ВС РФ №53.
В отношении оснований для привлечения к субсидиарной ответственности за вывод активов суд пришел к следующим выводам.
В соответствии с подпунктом 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (нескольких сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если такими сделками причинен существенный вред кредиторам.
Сделки, совершенные на условиях, существенно отличающихся от рыночных в худшую для должника сторону, а также сделки, заключенные по рыночной цене, в результате совершения которых должник утратил возможность продолжать одно или несколько направлений хозяйственной деятельности, приносивших ему ранее весомый доход.
В силу прямого указания подпункта 2 пункта 12 статьи 61.11 Закона о банкротстве контролирующее лицо также подлежит привлечению к субсидиарной ответственности и в том случае, когда после наступления объективного банкротства оно совершило действия (бездействие), существенно ухудшившие финансовое положение должника. Указанное означает, что, по общему правилу, контролирующее лицо, создавшее условия для дальнейшего значительного роста диспропорции между стоимостью активов должника и размером его обязательств, подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в полном объеме, поскольку презюмируется, что из-за его действий (бездействия) окончательно утрачена возможность осуществления в отношении должника реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности, и, как следствие, утрачена возможность реального погашения всех долговых обязательств в будущем (пункт 17 Постановления №53). Деликтный характер субсидиарной ответственности подразумевает наличие вины контролирующего должника лица в наступлении банкротства и причинении вреда имущественным правам кредиторов.
Судом установлено, что под контролем ответчика и по его указанию должником был совершен ряд сделок, причинивших существенный вред кредиторам и еще более ухудшивших финансовое положение должника.
Так, на свои личные нужды и нужды своей семьи ФИО1 незаконно вывел из ООО «УЭС» денежные средства в сумме 343 364 482, 62 руб., что было установлено вступившими в законную силу определениями Арбитражного суда Оренбургской области от 01.03.2021 по настоящему делу (о взыскании убытков в сумме 313 297 070,12 руб.) и от 09.08.2021 (о признании выплат недействительными сделок и взыскании с ФИО1 30 067 412, 5 руб.). В частности, преюдициально установлено, что ФИО1: - в 2016 году вывел из ООО «УЭС» на свои личные нужды 70,338 млн. руб.; - в 2017 году вывел из ООО «УЭС» 123,987 млн. руб. под видом заработной платы, а также на свои личные нужды и нужды семьи 32,570 млн. руб.; - в 2018 году незаконно вывел из ООО «УЭС» 73,199 млн. руб. под видом несуществующей заработной платы, а также 6,812 млн. руб. на личные нужды и нужды семьи. Вывод из общества активов более 343 млн. руб. существенным образом повлиял на финансовое положение должника. Эта сумма незаконно выведенных ответчиком средств даже превышает искусственно показанную в балансе величину чистых активов Общества (например, показанные в балансе чистые активы должника за 2017 год составляли 302 млн. руб., а чистая прибыль общества за 2017 год показана в сумме 18,25 млн.руб.)
При расчете размера вреда, причиненного конкурсным кредиторам, указанная сумма 343 364 482,62 руб. не должна задваиваться, поскольку данная сумма уже взыскана с ответчика в качестве убытков в рамках другого обособленного спора.
Однако установленные факты должны учитываться судом с точки зрения влияния на финансовое положение общества в совокупности с иными обстоятельствами по делу. Кроме того, в указанную сумму взысканных убытков не вошла сумма 48 000 000 руб., полученных ответчиком от должника после наступления объективного банкротства под видом заработной платы за период с 09.01.2017 по 29.03.2018.
Как следует из представленных в дело доказательств, под видом заработной платы ФИО1 с расчетных счетов ООО «Уралэлектрострой» было дополнительно перечислено 48 000 000 рублей, в том числе: 09.01.2017 - 10 000 000 руб., 18.01.2017 – 6 500 000 руб., 20.01.2017 – 1 000 000 руб., 25.01.2017 – 1 000 000 руб., 21.02.2017 – 6 000 000 руб., 19.07.2017 – 10 000 000 руб., 26.02.2018 – 2 000 000 руб., 05.03.2018 – 3 500 000 руб., 29.03.2018 – 8 000 000 руб. Указанные перечисления в действительности не являлись выплатой отработанной заработной платы, поскольку как было преюдициально установлено в споре о взыскании с ФИО1 убытков, заработная плата ФИО1 вместе с иным выплатами согласно расчетным листкам за 2017 год составляла 15 862 912,03 руб., что установлено в абзаце 10 на странице 3 определения Арбитражного суда Оренбургской области от 01.03.2021 по настоящему делу, тогда как только указанными выше перечислениями ФИО1 за январь, февраль и июнь 2017 года было оплачено 34 500 000 руб. Кроме этой суммы ФИО1 за 2017 год получил от должника еще 139 850 375 руб. под видом заработной платы, как было установлено указанным определением суда от 01.03.2021 о взыскании с него убытков. За 2018 год заработная плата и иные начисления, подлежащие выплате ФИО1 по расчетным листкам, составляли 41 891 271,26 руб. (абзац 12 страницы 3 определения Арбитражного суда Оренбургской области от 01.03.2021 по настоящему делу). Однако вместо этой суммы ФИО1 под видом заработной платы за 2018 год было выплачено 85 023 822,5 руб. (установлено определением суда от 01.03.2021), а также еще 13 500 000 рублей, что установлено при рассмотрении настоящего спора о привлечении его к субсидиарной ответственности.
Указанная сумма 48 000 000 рублей не вошла в состав взысканных определением суда от 01.03.2021 убытков по статье 61.20 Закона о банкротстве и подтверждает факт вывода ответчиком в его пользу значительных денежных средств в период кризиса в ущерб интересам кредиторов ООО «Уралэлектрострой».
Протоколом допроса руководителя ООО «Уралкомплектстрой» (ООО «УКС») ФИО13, проведенного ИФНС России по Ленинскому району г.Оренбурга 20.02.2019 установлено следующее: Первоначально ООО «УКС» и ООО «УЭС» отразили в своих книгах покупок и продаж счет-фактуры (УПД о реализации товаров в пользу ООО «УЭС»): в 4 –м квартале 2015 на сумму 661 673 712,94 руб., в том числе НДС 100 933 278,26 руб., в 1 квартале 2016 на сумму 747 378 263,61 руб., в том числе НДС 114 006 853,78 руб., во 2 квартале 2016 на сумму 275 305 275, в том числе НДС 41 995 719,93 руб., а всего на общую сумму 1 684 357 251,55 руб. Таким образом, показанный в документах товарооборот между ООО «УКС» (поставщиком) и ООО «УЭС» (покупателем) являлся значительным в масштабах деятельности ООО «Уралэлектрострой». - впоследствии ФИО13 как руководителем ООО «УКС», был исключен ряд поставок – в уточненных налоговых декларациях по НДС суммы поставок были уменьшены по сравнению с первичными декларациями по контрагенту ООО «УЭС»: в 4 квартале 2015 в размере 362 837 637,47 руб., в 1 квартале2016 в размере 653 967 800 руб., во 2 квартале 2016 в размере 297 319 262,98 руб., а всего показано уменьшение в общей сумме 1 314 124 700,45 руб.; ФИО13 на допросе в налоговом органе объяснил такое уменьшение тем, что из разговора главного бухгалтера ООО «УЭС» с собственником ФИО1 он понял, что поставок от ООО «УКС» в адрес ООО «УЭС» на указанные выше суммы фактически не было. Однако несмотря на то, что ФИО13 в учете ООО «УКС» уменьшил реализацию в адрес ООО «УЭС» на сумму более 1,314 млрд руб. (по поставкам, которых не было), дополнительного соглашения об этом с ООО «УЭС» не было заключено; ФИО13 пояснил, что он являлся номинальным руководителем ООО «УКС», фактическое руководство ООО «УКС» осуществлялось ФИО1, именно ФИО1 принимал решение о закупках товаров, которые в дальнейшем были показаны как реализованные в адрес ООО «УЭС»; компания ООО «УКС» была подарена ему (ФИО13) ФИО1 в 2015 году с нулевым балансом; За продукцию, указанную в универсальных передаточных документах, ООО «УЭС» в 4 квартале 2015 – 2 квартале 2016 года производило оплату в пользу ООО «Уралкомплектстрой» векселями банков, а также по безналичному расчету; ООО «Уралкомплектстрой» не являлось производителем товаров, указанных в УПД, металлопрокат производили магнитогорский, нижнетагильский металлургический комбинаты; ФИО13 и представители ООО «УКС» не присутствовали при отгрузке продукции в адрес ООО «УЭС», если продукция отгружалась не со склада ООО «УКС»; Пункт отгрузки товара в УПД и счетах-фактурах, которые были исключены из реализации ООО «УКС» в 4 квартале 2015 – 2 квартале 2016 года ФИО13 неизвестен, при приемке-передаче товара он не присутствовал, он пояснил, что данной отгрузки вообще не было, оригиналы документы от поставщиков ему передавала бухгалтерия ООО «УЭС», либо документы приходили по почте. По этим документам ФИО13 показывал и отражал «реализацию» в адрес ООО «УЭС»; Товар в адрес ООО «УЭС» должен был поставляться силами поставщика – ООО «УКС», но товар, указанный в УПД за 4 квартал 2015 – 2 квартал 2016 года, на склад ООО «УКС» не завозился; Оплата за товар (исключенный из книги продаж в 4 квартале 2015 – 2 квартале 2016 года в сумме 1,314 млрд.руб., в том числе показанный как поставленный по цепочке: поставщики ООО «Ладома» и ООО «Бизнестройиндустрия» - ООО «УКС» - ООО «УЭС») по большей части осуществлялась векселями банков, при этом сами векселя ФИО13 не получал. Когда ФИО13 узнал, что реализации товара в адрес ООО «УЭС» фактически не было, то он исключил из своей книги покупок приобретение товаров у ООО «Ладома» и ООО «Бизнесстройиндустрия», и одновременно скорректировал книгу продаж в отношении ООО «УЭС» за указанный выше период (металлопрокат, лес, песок, иные ТМЦ); ООО «УЭС», отражая в своих книгах покупок взаимоотношения с ООО «УКС» в 4 квартале 2015 на сумму 661 673 712,94 руб., в 1 квартале 2016 на сумму 747 378 263,61 руб., во 2 квартале 2016 на сумму 275 305 275 руб., предоставляет недостоверную информацию; ФИО13 полагает, что фактически не было также следующих поставок от ООО «УКС» в адрес ООО «УЭС» (которые он исключил из реализации в отчетности ООО «УКС»), то есть данные поставки были оформлены фиктивно на сумму 1 232 616 828,92 руб. с НДС, в том числе по следующим первичным учетным документам: - УТ-388 от 01.10.2015 на сумму 55 517 472,74 руб. - УТ-389 от 02.10.2015 на сумму 56 055 504,69 руб. - УТ-393 от 30.11.2015 на сумму 70 027 643,04 руб. - УТ-394 от 16.12.2015 на сумму 34 573 188,6 руб. - УТ-392 от 31.12.2015 на сумму 146 663 828,4 руб. - УТ-209 от 01.02.2016 на сумму 46 050 680 руб. - УТ-212 от 01.02.2016 на сумму 38 740 816 руб. - №156 от 27.01.2016 на сумму 29 754 930 руб. - №205 от 29.02.2016 на сумму 33 984 000 руб. - №207 от 29.02.2016 на сумму 25 488 000 руб. - №210 от 29.02.2016 на сумму 43 136 080 руб. - №213 от 29.02.2016 на сумму 31 240 028 руб. - №211 от 15.03.2016 на сумму 34 392 280 руб. - №146 от 16.03.2016 на сумму 8 680 434 руб. - №203 от 31.03.2016 на сумму 106 176 400 руб. - №204 от 31.03.2016 на сумму 120 721 080 руб. - №206 от 31.03.2016 на сумму 35 164 000 руб. - №208 от 31.03.2016 на сумму 28 131 200 руб. - №214 от 31.03.2016 на сумму 50 057 016 руб. - №157 от 25.02.2016 на сумму 22 430 856 руб. - №1034 от 03.04.2016 на сумму 48 506 900 руб. - №950 от 04.04.2016 на сумму 10 225 900 руб. - №1029 от 18.04.2016 на сумму 73 918 086 руб. 64 А47-6140/2018 - №1030 от 31.05.2016 на сумму 82 980 505,45 руб. Кроме того, в период с 21.01.2021 по 06.05.2021 налоговым органом была проведена налоговая проверка, по результатам которой было принято решение №2558 от 14.07.2022, в котором было установлено, что: В уточненной налоговой декларации №8 по НДС за 4 квартал 2017 ООО «УЭС» впервые предъявило к вычету счета-фактуры (УПД), выставленные обществом «Уралкомплектстрой»: - УТ-47 от 10.07.2015 на сумму 117 515 239,79 руб. - УТ-48 от 15.07.2015 на сумму 118 019 930,32 руб. - УТ-50 от 31.07.2015 на сумму 76 013 804,42 руб. - №1328 от 01.10.2017 на сумму 25 000 руб. - №1333 от 01.10.2017 на сумму 1 541 руб. - № УТ-1374 от 10.10.2017 сумму 30 497.50 руб. - № УТ-1373 от 10.10.2017 на сумму 12 630.50 руб. - № 1283 от 16.10.2017 на сумму 2 432 820.30 руб. - № УТ-1432 от 19.10.2017 на сумму 84 232.30 руб. - № 1303 от 20.10.2017 на сумму 530 000.00 руб. - № 1292 от 20.10.2017 на сумму 35 000.00 руб. - № 1285 от 24.10.2017 на сумму 24 000.00 руб. - № 1316 от 17.11.2017 на сумму 2 082 335.10 руб. - № 1321 от 23.11.2017 на сумму 1 167 руб. - № 1322 от 23.11.2017 на сумму 14 319 руб. - № 1323 от 23.11.2017 на сумму 277 415 руб. - № 1324 от 23.11.2017 на сумму 987 820 руб. - № 1325 от 23.11.2017 на сумму 239 958 руб. - № 1335 от 28.11.2017 на сумму 315 000 руб. Всего на общую сумму 318 642 710,23 руб. ФИО13 признал себя номинальным руководителем ООО «УКС», фактически руководство этим предприятием осуществлял ФИО1, причем ФИО13 никак не контролировал поставку товара на объекты для ООО «УЭС», а только по указанию подписывал счета-фактуры в офисе. По результатам анализа книг покупок ООО «УКС» налоговым органом установлено, что тот объем товара, который в дальнейшем показан как «реализованный в адрес ООО «УЭС» на сумму 318 642 710,23 руб., не подтверждается реальностью операций. Поскольку ООО «УКС» не является изготовителем (производителем) товара и при этом нет достоверных данных, что ООО «УКС» действительно приобрел товар у сторонних организаций, суд приходит к выводу о недостоверности УПД, которыми оформлена передача этого товара от ООО «УКС» в ООО «УЭС» и о фиктивности поставок, оплаченных векселями банков и денежными средствами, выведенными из ООО «УЭС». Допрошенные налоговым органом работники ООО «УЭС» ФИО20 (директор по поставке), ФИО21, ФИО22, ФИО23 (инженеры по комплектации) пояснили, что лично они не видели товары ООО «УКС» (подписывали УПД, не видя реального товара), свидетелям неизвестно, у каких поставщиков ООО «УКС» закупало товары, показанные в качестве реализованных в адрес ООО «УЭС». Так например, в протоколе допроса от 28.02.2019 ФИО23 – ведущий инженер отдела комплектации оборудования на вопрос налогового органа пояснил, что ООО «Уралкомплектстрой» не закупало товар у ООО «Ладома», ООО «Бизнесстройиндустрия», ООО «Сияние», ООО «Биз-Про», ООО «Новация», ООО «СТМ Проект» и других организаций, а этот товар впоследствии был показан как реализованный в адрес ООО «УЭС» в 4 квартале 2015 и 1-2 кварталах 2016. Он пояснил: «Данный товар я не видел, с комплектовщиками не сверял. Со слов моего руководителя ФИО24 данный товар «был принят на объект» и так как мне его дали в работу, я должен подписать данные счета-фактуры (УПД), подписанные документы я отдал в бухгалтерию. По заверению ФИО24 товар присутствовал на объектах, и во избежание конфликта или увольнения я, ФИО23 подписывал счета-фактуры (УПД)». Допрошенный 26.02.2019 ФИО24 (директор по поставке ООО «УЭС», начальник отдела комплектации, в трудовые обязанности которого входила комплектация объектов строительства) пояснил налоговому органу: он, ФИО24 не принимал товар от ООО «УКС», не видел его, не может назвать адреса разгрузки товара, поставляемого ООО «УКС» в адрес ООО «УЭС», не присутствовал при погрузке-разгрузке товаров, приобретаемых у ООО «УКС» в 4 квартале 2015 – 2 квартале 2016 года. При этом ФИО24 также пояснил, что заявки на товар приходили от отдела комплектации (начальником которого он являлся), от проектного конструкторского бюро, также поставка могла быть согласована с руководством. Налоговый орган установил, что основной целью заключения ООО «УЭС» сделок с ООО «УКС» являлось не получение результатов предпринимательской деятельности, а необоснованное завышение налоговых вычетов по НДС, а именно: - предоставление стандартного набора документов (договор, УПД) - нет документов, позволяющих детально проанализировать факт транспортировки товаров на объекты ООО «УЭС», не представлены документы, позволяющие установить, где приобретались, кем транспортировались товары, - учредитель, руководитель ООО «УКС» является номинальным, - возможность возмещения налогов из бюджета обусловливается наличием реального осуществления хозяйственных операций, а реальность поставок в действительности ничем не подтверждается. Однако ООО «УЭС» без намерения осуществления реальной сделки, путем заключения фиктивных сделок с ООО «УКС» и создания формального документооборота с ООО «УКС» на сумму 318 642 710,23 руб., необоснованно завысило налоговые вычеты в уточненной №8 налоговой декларации по НДС за 4 квартал 2017 года, хотя в действительности ООО «УКС» не реализовывало эти материалы (работы, услуги) на объекты для ООО «УЭС». Налоговым органом сделан вывод, что источник для применения налоговых вычетов по НДС по контрагенту ООО «УКС» в бюджете не сформирован, сделки между ООО «УЭС» и ООО «УКС» не являлись реальными. Таким образом, общая сумма фиктивных поставок от ООО «Уралкомплектстрой» в ООО «УЭС», составляет: 1 632 767 410,68 руб. (1 314 124 700,45 руб., исключенные ФИО13 из бухгалтерской отчетности по причине отсутствия самих поставок + 318 642 710,23 руб. фиктивные поставки 2015-2017, установленные налоговым органом при проверке). Показанный фиктивно товарооборот на сумму 1,632 мрд.руб. с аффилированным и подконтрольным ФИО1 ООО «УКС» за 2015-2017 годы был оплачен полностью со стороны ООО «УЭС», что подтверждается актами приема-передачи векселей (в общей сложности ООО «УЭС» передало в пользу ООО «УКС» банковских векселей на сумму 400 млн. рублей), а также выписками операций с расчетных счетов ООО «УЭС», открытых в ПАО «Сбербанк», АО «Альфа-банк», ПАО «РГС Банк», ПАО «РНКБ Банк», ПАО «ФК Открытие» (в общей сложности ООО «УЭС» перевело со своих счетов в пользу ООО «УКС» денежные средства в сумме 1 777 566 049,11 руб.) Таким образом, показанный в документах между аффилированными лицами фиктивный товарооборот между ООО «УКС» (поставщиком) и ООО «УЭС» (покупателем) на сумму более 1,632 млрд. руб. был оплачен со стороны ООО «УЭС». ФИО1 не представлено доказательств в обоснование разумности и хозяйственной обоснованности сделок, в результате которых из обладания ООО «УЭС» выбыли активы (денежные средства и векселя банков в сумме более 1,6 млрд. рублей) без встречного исполнения обязательств со стороны подконтрольного ответчику ООО «Уралкомплектстрой». Перечисление денежных средств за несуществующий товар имеет пороки, влекущие их ничтожность, как мнимые сделки. Для возмещения вреда не требуется наличие решения суда о признании этих перечислений недействительными сделками. В данном случае действительная воля ответчика была направлена на противоправный вывод активов должника во вред его кредиторам, а отсутствие решения о признании сделок недействительными не означает, что за эти сделки ответчик не может быть привлечен к ответственности. С контрагентом ООО «Бизнесстройиндустрия» ответчиком был создан фиктивный документооборот, по которому выведены активы общества на сумму 100 млн. руб. Между ООО «Бизнесстройиндустрия» (поставщик) и ООО «УЭС» (покупатель) был заключен договор поставки от 19.06.2015 №БСИ-УЭ/05. ООО «Бизнесстройиндустрия» имеет признаки фирмы-однодневки, не подтвердило возможность поставки и доставки товарно-материальных ценностей в ООО «УЭС», с этой фирмой создан фиктивный документооборот, а также ООО «УЭС» (в лице ФИО1) оплатило в пользу ООО «Бизнесстройиндустрия» 100 000 000 руб. (векселями Альфа-банка) за товар, который в действительности не мог быть поставлен и не поставлялся. Данные обстоятельства подтверждаются материалами налоговой проверки и определением АС Оренбургской области от 11.02.2022 по делу о банкротстве ООО «Уралкомплектстрой» (№А47-18597-41/2019) при привлечении ФИО13 к субсидиарной ответственности. С контрагентом ООО «Автоспецстрой» ответчиком был создан фиктивный документооборот, по которому выведены активы общества на сумму 1 922 000 руб. Документов, запрашиваемых налоговым органом с целью подтверждения реальности возникновения правоотношений между ООО «УЭС» и ООО «Автоспецстрой» предоставлено не было. При этом, как установил налоговый орган, ООО«Автоспецстрой» не отразило в своей отчетности и книгах продаж счета-фактуры на общую сумму 1 922 000 руб. Подписанные со стороны ООО «Автоспецстрой» и ООО «УЭС» акты выполненных работ, услуг, к счетам-фактурам организацией не представлены, хотя по расчетному счету ООО «Автоспецстрой» прошла оплата от ООО «УЭС» в 4 квартале 2017 года на сумму 6 532 000 руб. «за услуги транспортных средств». Налоговым органом сделан вывод, что документооборот с указанным контрагентом носит формальный характер и создан с целью получения налоговых вычетов по НДС. С контрагентом ООО «Спецстройсервис 2» ФИО1 создан фиктивный документооборот и выведены активы общества на сумму 21 774 225 руб. ООО «Спецстройсервис 2» выставило должнику счета-фактуры, предъявленные к вычету ООО «УЭС»: №254 от 01.10.2017г. на сумму 10 303 220,00 руб.; №255 от 01.10.2017г. на сумму 11 471 005,00 руб. (СМР, забивка свай, устройство сварных ростверков). Документов, запрашиваемых налоговым органом с целью подтверждения реальности возникновения правоотношений между ООО «УЭС» и ООО «Спецстройсервис 2», в полном объеме предоставлено не было.ООО «УЭС» под руководством ФИО1 создало формальный документооборот с указанным контрагентом на сумму 21 774 225 руб., наличие фактических взаимоотношений на всю эту сумму контрагент не подтвердил. Помимо этого, как указал налоговый орган, в 2017 году, когда выставлялись вышеуказанные счета-фактуры, в организации работал всего один человек, какое-либо имущество также отсутствует, за исключением единственного самоходного транспортного средства, с 1 квартала 2018 представляется «нулевая» налоговая отчетность, финансово-хозяйственная деятельность не осуществляется, с 03.04.2018 г. в отношении ООО «Спецстройсервис 2» введена процедура банкротства. С контрагентом ООО «Нордекстрой» создан фиктивный документооборот и выведены активы общества на сумму 7 343 000 руб. ООО «Нордекстрой» выставило должнику счета-фактуры, предъявленные к вычету ООО «УЭС»: № 10 от 22.11.2015 на сумму 1 040 000 руб.; № 2 от 16.03.2016 на сумму 6 303 000 руб., (забивка свай, устройство ростверков). Документов, запрашиваемых налоговым органом с целью подтверждения реальности возникновения правоотношений между ООО «УЭС» и ООО «Нордекстрой», в полном объеме предоставлено не было. Налоговый орган при проверке установил, что в налоговых декларациях за указанный период (4 68 А47-6140/2018 квартал 2015 и 1 квартал 2016) у ООО «Нордекстрой» отсутствует закупка материалов, и общество не привлекало сторонние организации для выполнения работ. Следовательно, работ для ООО «УЭС» на сумму 7 343 000 руб. это общество выполнить не могло. При этом, согласно проведенному налоговым органом анализу выписок банка по расчетному счету ООО «Нордекстрой» за 2015-2016 гг., в 2016 ООО «УЭС» перечислило денежные средства в адрес ООО «Нордекстрой» на общую сумму 11 900 000 руб. в качестве аванса по договору от 19.07.2015 г. №19/07. Также установлено обналичивание ООО «Нордекстрой» денежных средств, поступивших от ООО «УЭС». Налоговым органом сделан вывод, что документооборот с указанным контрагентом носит формальный характер и создан с целью получения налоговых вычетов по НДС.
ФИО1 посредством аффилированного и полностью подконтрольного ему ООО «ПЗМО» осуществлен вывод денежных средств под видом займов и иных сделок, в результате такого вывода активов у «ПЗМО» перед ООО «УЭС» образовался реестровый долг в сумме более 692 млн. руб. Целевые кредитные средства ПАО Сбербанк, предоставленные должнику под проценты для выполнения работ по конкретным объектам, ООО «УЭС» по указанию бенефициара ФИО1 зачастую выводило на структуры, подконтрольные ФИО1, например, на ООО «ПЗМО», которое также полностью контролировалось ответчиком. Кредитные денежные средства регулярно выводились под видом беспроцентного займа, на нерыночных условиях, зачастую вообще без какой-либо видимой экономической необходимости. Несмотря на то, что ООО «ПЗМО» впоследствии осуществляло частичные платежи за ООО «УЭС» (то есть частично возвратило полученные от должника беспроцентные займы), в итоге общее сальдо взаимных расчетов сложилось таким образом, что ООО «ПЗМО» осталось должно ООО «УЭС» 692 496 754,04 руб. Данная сумма включена в реестр требований кредиторов ООО «ПЗМО» и подтверждена определениями АС Оренбургской области от 11.02.2020 и от 11.06.2021 по делу №А47-14445/2018. В составе этой суммы задолженность по договору займа (основной долг) составляет 636 759 031,68 руб. ФИО1 не пояснил, для чего ООО «УЭС» понадобилось выводить эти 692 млн. руб., в том числе 636,7 млн. руб. под видом займов на ООО «ПЗМО», если можно было направить эти деньги на расчеты с кредиторами ООО «УЭС». Выдавая беспроцентные займы Обществу «ПЗМО», Ответчик фактически изымал из хозяйственной деятельности ООО «УЭС» денежные средства в значительных объемах на крайне невыгодных для ООО «УЭС» условиях. Кредиты ООО «УЭС» получало в ПАО «Сбербанк» под значительные проценты, но при этом само, находясь в кризисе, предоставляло беспроцентные займы (в частности, пользу ООО «ПЗМО»), что подтверждается: - представленным в дело анализом выписок по расчетным счетам ООО «УЭС» (получение кредитных средств и предоставление беспроцентных займов в пользу ООО «ПЗМО», не обусловленных экономической целесообразностью); - фактом направления многочисленных писем ООО «УЭС» в ООО «ПЗМО» об изменении назначения платежей (на выдачу именно «беспроцентных займов» в пользу ООО «ПЗМО»).
При наличии сомнений в реальности существования обязательства по сделке в ситуации, когда стороны спора заинтересованы в сокрытии действительной цели сделки, суд не лишен права исследовать вопрос о несовпадении воли с волеизъявлением относительно обычно порождаемых такой сделкой гражданско-правовых последствий, в том числе, оценивая согласованность представленных доказательств, их соответствие сложившейся практике хозяйственных взаимоотношений, наличие или отсутствие убедительных пояснений разумности действий и решений сторон сделки и т.п.
В данном случае ответчиком – бенефициаром не представлено убедительных пояснений о том, зачем было необходимо предоставлять Обществу «ПЗМО» беспроцентные займы, выводить на ООО «ПЗМО» значительные денежные средства в сумме 692 миллиона рублей, в том числе более 636,7 млн. руб. под видом займов, разумность таких действий и решений ответчиком не подтверждена. Если бы такие вредоносные для должника операции не были совершены ответчиком, в конкурсной массе ООО «УЭС» были бы сохранены денежные средства в сумме 692 млн.руб.
При этом ответчиком не представлено доказательств, что указанные денежные средства действительно сохранились в группе компаний (например, были замещены ликвидными активами сравнимой стоимости), что они не были выведены из ООО «ПЗМО» и что они могут быть реально получены кредиторами в ходе процедур банкротства компаний группы.
28.04.2018 между ООО «УЭС» и подконтрольным ФИО1 ООО «Ураллесстрой» была заключена недействительная сделка (договор куплипродажи), по которой имущество - линия горячего цинкования стоимостью 11 555 665 евро (609 млн. руб.), было продано всего за 76,4 млн. руб. (путем зачета). Определением АС Оренбургской области от 27.06.2022 №А47-14444-123/2018 (с привлечением ФИО1 в качестве заинтересованного лица) в рамках дела о банкротстве ООО «Оренбургский завод промышленного цинкования», а также определением АС Оренбургской области от 12.08.2022 в рамках настоящего дела о банкротстве (обособленный спор №А47-6140-855/2018) были признаны недействительными взаимосвязанные сделки, в том числе договор №165/18 поставки (купли-продажи), согласно которому линия горячего цинкования, за которую ООО «УЭС» по договору выкупного лизинга №292-УЭС/Л за период с 25.09.2014 по 25.04.2018 в ООО «ВСП-Лизинг» оплатило 609 335 030 руб. (по среднему курсу ЦБ). 27.04.2018, то есть за месяц до возбуждения дела о банкротстве ООО «УЭС» линия горячего цинкования перешла в собственность ООО «УЭС». Однако в тот же день линия горячего цинкования была продана подконтрольному ФИО1 лицу - ООО «Ураллесстрой»всего за 76,4 млн. руб. Судами было установлено, что единственной целью указанных сделок являлось выведение ценного актива на ООО «УралЛесСтрой» (общество, не связанное обязательствами перед основными кредиторами группы компаний). Все взаимосвязанные сделки были признаны судом ничтожными, направленными на вывод ценного актива. Судом отмечено, что директор «УралЛесСтрой» ФИО25 - брат ответчика, требования конкурсного управляющего ООО «ОЗПЦ» признал в полном объеме. Данный факт свидетельствует не только о выводе ценного актива должника, но и том, что в действительности ФИО1 не преследовал цели восстановления платежеспособности общества и не стремился вести безубыточную деятельность. Ответчиком необоснованно включена сумма 1 244 230,94 руб. (оплата ООО «Уралкомплектстрой» лизингового платежа за супругу Ответчика, никак не связанная с деятельностью ООО «УЭС») в счет увеличения кредиторской задолженности ООО «УЭС» перед ООО «Уралкомплектстрой». В уточнениях, поданных в судебное заседание 01.03.2023, конкурсный управляющий указывает на факт необоснованного взаимозачета 16.02.2017 между ООО «Уралкомплектстрой» и ООО «УЭС» на сумму 1 244 230,94 руб. Эта сумма была ранее уплачена обществом «Уралкомплектстрой» в пользу ООО «Автоподключ» по договору лизинга №Л31444/1 за супругу ответчика - ФИО26 в счет оплаты одного из лизинговых платежей за ее личный автомобиль BentleyBentayga, стоимостью 28,1 млн. руб. Указанный взаимозачет помимо факта причинения вреда свидетельствует еще и о полном фактическом контроле ФИО1 над деятельностью общества, поскольку очевидно, что именно по указанию самого ответчика номинальным руководителем были совершены указанные операции, конечным выгодоприобретателем которых является его бывшая супруга. Также ответчиком в расчеты с подконтрольным ему ООО «УКС» была необоснованно включена сумма 1 100 550 руб. (проведение платежа «Уралкомплектстрой» за ООО «УЭС» в пользу супруги Ответчика, никак не связанного с деятельностью должника). Согласно бухгалтерской справке №Ц0000223 от 13.04.2017, ООО «Уралкомплектстрой» в адрес ФИО26 был произведен платеж в размере 1 100 550 руб. с назначением платежа «Соглашение от 30.08.2016, УКС, договор поставки от 01.05.2015 № 1». Данную сумму ООО «УКС» оплатило ФИО26 платежным поручением № 474 от 13.04.2017. Соглашение от 30.08.2016, по которому ООО «Уралкомплектстрой» провело оплату «за УЭС», было подписано между ФИО1 и ФИО26, оно регулировало их семейные (алиментные) отношения, по нему ФИО1 обязывался выплачивать ФИО26 алименты - половину суммы заработка и любого иного вида доходов. Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 01.03.2021 по настоящему делу (о взыскании убытков с ФИО1 и ФИО26) соглашение от 30.08.2016 в части, определяющей порядок оплаты алиментов, было признано ничтожной сделкой. Поэтому для ООО «УЭС» и ООО «Уралкомплектстрой» соглашение от 30.08.2016 (ничтожная в силу закону сделка) не порождало никаких обязанностей, на основании этого соглашения ни сам должник, ни аффилированное с ним ООО «УКС» не должны были производить никаких выплат в пользу ФИО26 за ФИО1 Однако платеж, произведенный ООО «Уралкомплектстрой» в размере 1 100 550 руб. от 13.04.2017 в пользу ФИО26 (операция по ничтожному соглашению, не имеющая отношения к производственной деятельности) был необоснованно включен в сумму задолженности должника перед ООО «Уралкомплектстрой». Данный платеж в силу ничтожности сделки и неотносимости его к производственной деятельности ООО «УЭС» не мог учитываться в качестве задолженности ООО «УЭС» перед ООО «Уралкомплектстрой». Эта операция представляла собой один из эпизодов незаконного вывода средств ООО «УЭС» в пользу ФИО1 и его семьи.
Конкурсный управляющий также сослался на то, что ответчиком совершен незаконный вывод денежных средств в сумме более 14 млн. руб. на счета ИП ФИО27 Установлено, что ООО «УЭС» в адрес ИП ФИО27 за период с 13.04.2016 по 13.02.2018 были перечислены денежные средства с назначением платежа: «за товары», на сумму 14 085 955 руб. в личных интересах ФИО1 Согласно анализу банковских выписок, проведенному конкурсным управляющим, ИП ФИО27 полученные денежные средства должнику не возвратила. Арбитражным управляющим не установлено сведений, подтверждающих поставку ею каких-либо товаров в адрес должника. Ответчик по этому поводу пояснений не дал – какие именно товары он заказывал у ИП ФИО27 и как эти товары были связаны с деятельностью ООО «УЭС». Вывод денежных средств в сумме 3,6 млн. руб. со счетов должника под видом предоставления беспроцентного займа в пользу ООО «Готика». Как указывает конкурсный управляющий ООО «УЭС», в адрес ООО «Готика» в период с января 2015 по апрель 2018 должник перечислил денежные средства в размере 3 630 500 руб. с назначением «по договору беспроцентного займа от 16.05.2014». Однако сам договор беспроцентного займа 16.05.2014 отсутствует. Денежные средства, перечисленные в адрес ООО «Готика», были направлены на содержание личного имущества ФИО1 и скрыты проводками «по беспроцентному займу». У должника не имелось никакой экономической целесообразности выдавать беспроцентный займ в пользу ООО «Готика». Проанализировав выписки из банковских счетов, управляющий установил, что ООО «Готика» полученные денежные средства ООО «УЭС» не возвратило. Никакого отношения к реальной производственной деятельности должника такие перечисления в пользу ООО «Готика» не имеют, доказательств обратного ответчиком не представлено.
Довод ответчика, что каждая из указанных сделок как самостоятельно, так и в совокупности, не привели к банкротству должника, не оказала существенного влияния на платежеспособность должника, не соответствует действительности.
В общей сложности указанными сделками должника, совершенными под контролем ФИО1 и по его указанию, был причинен вред на общую сумму 3 477 064 138,28 рублей (343 364 482,62 + 48 000 000+ 1 632 767 410,68 + 72 А47-6140/2018 100 000 000 + 1 922 000 + 21 774 225 + 7 343 000 + 692 496 754,04 + 609 335 030 +1 244 230,94 + 1 100 550 + 14 085 955 + 3 630 500).
Все эти сделки в совокупности являются значимыми в масштабах деятельности должника, скоординированными ответчиком, все они еще больше углубили финансовый кризис должника, имевшийся с 31.12.2015, и стали причиной, по которой невозможно удовлетворить требования реестровых кредиторов. Совершение этих сделок также сделало невозможным восстановление платежеспособности должника. Многие из контрагентов, на которые выводились наибольшие объемы денежных средств должника, признаны банкротами (например: ООО «Уралкомплектстрой», ООО «ПЗМО», ООО «Спецстройсервис 2», в процедуре банкротства находится и ООО «Ураллесстрой»), реальное пополнение конкурсной массы должника за счет обжалования этих сделок и применения реституционных последствий представляется невозможным, иного ответчиком не доказано.
Суд проанализировал общий экономический эффект от совершения совокупности указанных сделок (платежей), сопоставил имущественное состояние должника до совершения совокупности этих сделок с тем финансовым положением, в котором должник оказался после совершения этих операций, и обоснованно пришел к следующим выводам.
До совершения этих операций у должника было 3,477 млрд. руб., а после их совершения эти деньги были утрачены без получения от контрагентов встречного предоставления и без возможности реального возвращения денежных средств, то есть эти сделки привели к явно отрицательному экономическому эффекту для должника на сумму более 3,4 млрд. рублей, повлекли уменьшение его реальных активов.
Вывод ответчиком денежных средств в столь значительном размере привел к невозможности удовлетворения требований кредиторов. За счет этих денежных средств могла быть погашена значительная часть требований независимых кредиторов должника. При этом ответчик как лицо, контролировавшее большинство получателей денежных средств по указанным выше вредоносным сделкам, получил необоснованную выгоду за счет должника: существенный и ликвидный актив ООО «УЭС» (денежные средства) был выведен, по сути, на безвозвратной основе.
В качестве причины банкротства суд признал недобросовестные действия ответчика, при этом иные (объективные рыночные и т.д.) варианты ухудшения финансового положения должника, на которые ссылался ответчик, судом исключены как не доказанные надлежащим образом.
Банкротство должника вызвано указаниями и иными действиями ответчика по выводу активов и сокрытию истинного положения общества.
Под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает совокупность влияния действий ответчика на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством (п.16 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 №53). Процесс доказывания указанных выше оснований для привлечения к субсидиарной ответственности упрощен законодателем для заявителей посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для привлечения к ответственности.
Одной из таких презумпций предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и бездействия контролирующего должника лица в ситуации, когда имущественным правам кредиторов причинен существенный вред в результате совершения ответчиком или одобрения им ряда сделок должника (подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, абзац первый пункта 23 постановления Пленума ВС РФ №53).
В данном случае негативные последствия для кредиторов ООО «УЭС» выразились в неспособности должника удовлетворить требования кредиторов. Эти последствия наступили из-за виновных действий ответчика по выводу активов.
Суд исследовал совокупность сделок и других операций по выводу активов, совершенных под влиянием ответчика, и установил, что они способствовали возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства. Упомянутые выше сделки являются значимыми в масштабах деятельности должника и существенно убыточными для его кредиторов. По сути, они были совершены без встречного предоставления от контрагентов и представляли собой вывод ликвидных активов. В их результате произошло существенное ухудшение финансового состояния должника. Правило о защите делового (корпоративного) решения в данном случае неприменимо, поскольку действия ФИО1 явно выходили за пределы обычного делового риска и были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов. Ответчик не доказал, что он при выводе активов действовал согласно условиям гражданского оборота, добросовестно и разумно в интересах должника и его кредиторов. В данном случае вывод активов явно не был совершен для предотвращения еще большего ущерба интересам кредиторов.
Судом с учетом всех обстоятельств дела выявлена действительная воля ФИО1 при совершении перечисленных выше действий (вывод денежных средств и активов в свою пользу, искажение бухгалтерской отчетности в части несуществующих запасов, оплата своим аффилированным лицам).
Эти действия суд оценил в комплексе и пришел к выводу, что они не случайно сопутствовали развитию и сокрытию кризиса. ФИО1 действовал намеренно, за что должен быть привлечен к субсидиарной ответственности. Сложившаяся в обществе система ведения бизнеса в части контроля за действиями работников, совершение платежей с согласия ФИО1, создавалась и поддерживалась им же. Действия по созданию и поддержанию указанной системы явились необходимой причиной банкротства должника, поскольку эта система была направлена на противоправный вывод значительной части активов. Причинами, приведшими к возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства, явились сделки с ООО «Уралкомплектстрой» и иными лицами, направленные на вывод значительных активов, перечисления в пользу ФИО1 лично и членов его семьи, совершенные в кризисной ситуации, связанной с недостаточностью собственных средств.
Датой возникновения кризисной ситуации является 31.12.2015, поскольку уже тогда ответчику было понятно, что деятельность предприятия убыточна, собственных средств для ведения деятельности недостаточно, но это скрывалось искусственно завышенными запасами. Описанные сделки по выводу активов в совокупности являются значимыми по масштабам деятельности должника. Эти сделки являлись существенно убыточными для должника, способствовали углублению и развитию кризиса. С учетом кризиса в группе компаний, возникшего 31.12.2015 (действительный убыток общества за 2015 - 988 млн. руб.), вывод активов на сумму 3,4 млрд. руб., совершенный под контролем ФИО1, существенным образом сказался на финансовом положении общества и повлек невозможность расчетов с кредиторами.
Как следует из обстоятельств дела, для восстановления платежеспособности ООО «УЭС» и завершения действующих контрактов в процедуре наблюдения и внешнего управления потребовалось дофинансирование должника путем выделения ПАО «Сбербанк» 8,3 млрд. руб. целевых кредитных средств (генеральное соглашение №8623-0014 от 03.09.2014 об открытии невозобновляемой рамочной кредитной линии для финансирования текущих расходов на выполнение работ по контрактам).
В соответствии с пунктом 4 статьи 10 Закона о банкротстве если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам. Пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц при наличии, в том числе следующего обстоятельства: причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве. Контролирующее должника лицо, вследствие действий и (или) бездействия которого должник признан несостоятельным (банкротом), не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в признании должника несостоятельным (банкротом) отсутствует. Такое лицо также признается невиновным, если оно действовало добросовестно и разумно в интересах должника.
Согласно пункту 23 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 №53 презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (ряда сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам. К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными.
Из правовой позиции Верховного Суда РФ, приведенной в Определении от 22.06.2020 №307-ЭС19-18723(2,3), следует, что при установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание, является ли ответчик инициатором такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий. По смыслу абзаца третьего пункта 16 Постановления №53 к ответственности подлежит привлечению то лицо, которое инициировало совершение подобной сделки и (или) получило (потенциальную) выгоду от ее совершения.
В данном случае ответчик ФИО1 являлся не только инициатором указанных сделок по выводу активов, но и выгодоприобретателем возникших в связи с этими сделками негативных последствий. Именно он лично и подконтрольные ему компании, такие как ООО «Уралкомплектстрой», формально возглавляемые номинальными директорами, выполнявшими все указания ответчика, получали денежные средства и активы неплатежеспособного ООО «УЭС», начиная с 2015 года.
Именно действия ответчика стали причиной финансовой неплатежеспособности, перехода должника в стадию объективного банкротства, не позволяющего должнику удовлетворить требования кредиторов. Получая новые кредиты на строительство новых объектов, ответчик не мог не сознавать невозможность исполнения по ним своих обязательств с учетом невысокой рентабельности проектов (контрактов), наличия многочисленных неисполненных обязательств перед поставщиками и подрядчиками, а также перед заказчиком по предыдущим незавершенным объектам, финансовой неустойчивости предприятия, невозможности исполнения обязательств без создания новых кредитных долгов по другим объектам строительства.
ФИО1 выводил активы не только из ООО «УЭС», но и из ООО «Уралтранспортстрой» (ООО «УТС»), входящего в ту же группу компаний и оказывавшего должнику транспортные услуги при строительстве объектов.
Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 02.06.2021 по делу №А47-9119/2017 о банкротстве ООО «Уралтранспортстрой» было установлено, что признаки банкротства ООО «УТС» возникли по итогам 2015 года – оно стало отвечать признакам неплатежеспособности в связи с формированием задолженности за 2015 год перед бюджетом, при этом в 2014 году был выведен существенный актив ООО «УТС» (391 млн. руб.), с 1 квартала 2015 года начала формироваться задолженность перед уполномоченным органом, кроме того, за период с 01.08.2014 по 23.08.2016 ФИО1 недобросовестно выводил активы группы на сумму более 445 млн. рублей. В рамках банкротства ООО «Уралэнергострой» №А47-10485/2017 определением Арбитражного суда Оренбургской области от 19.05.2022 установлено, что ФИО1, являясь контролирующим должника лицом и бенефициаром группы компаний, давал указания номинальному руководителю ФИО13, которые привели к банкротству ООО «Уралэнергострой», при этом кредиторская задолженность перед Банком ВТБ начала расти в прогрессии с конца 2015, а с сентября 2016 все расчеты с кредиторами прекратились вовсе. Указанным судебным актом ФИО1 был привлечен к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «Уралэлнергострой».
Банкротство ООО «Уралэлектрострой» явилось следствием влияния ответчика на финансовое состояние должника. Изъяв из оборота должника значительные денежные средства в размере, превышающем размер собственных средств, которые могли быть направлены на расчеты с кредиторами, ответчик способствовал развитию кризиса и переходу его в стадию объективного банкротства. Использованные ответчиком схемы вывода денежных средств оказали существенное негативное воздействие на деятельность должника с учетом общей суммы выведенных и не возвращенных средств (УКС – более 1,6 млрд. руб., ПЗМО – около 690 млн.) Финансовое положение должника в результате значительно ухудшилось, реальные экономические (бухгалтерские) показатели приобрели тенденцию снижения, недостаточности активов. При этом, получая новые кредиты, ответчик не мог не сознавать, что группа не сможет их возвратить даже с учетом получения новых заказов от ФСК ЕЭС и ЦИУС, которые не могли иметь такой рентабельности, за счет которой можно выполнить и прежние, и новые обязательства по новым заказам. Отсутствие у должника кредиторов вплоть до 2014 года само по себе не свидетельствует о безубыточной деятельности и отсутствии кризиса, поскольку оплата должником задолженности по его обязательствам осуществлялась за счет новых кредитов, которые остались невозвращенными. Кредиты получались на новые объекты, а расходовались на недостроенные ранее объекты, а также на вывод средств. При этом выведенные денежные средства не были полностью возвращены ФИО1 контролируемому им обществу.
Судом проведен анализ значения сделок, совершавшихся по указанию ФИО1 в его интересах. В результате суд пришел к выводу о том, что эти сделки напрямую способствовали наступлению банкротства ООО «УЭС».
Отражение в бухгалтерской отчетности чистой прибыли за 2015, 2016, 2017 годы с учетом явного и существенного искажения такой отчетности в части величины запасов не опровергает наличие объективного банкротства с 31.12.2015 и наращивания задолженности перед кредиторами, которая на дату возбуждения дела о банкротстве достигла 11 млрд. руб. (третья очередь реестра с учетом неустойки) и 47 млн. руб. (вторая очередь реестра).
Ответчик не доказал, что у него имелся план реального выхода из кризиса, который бы действительно реализовывался им, и за счет которого предприятие могло бы преодолеть кризис. Не представлены доказательства, раскрывающие существо такого плана и обстоятельства его реализации. Ответчик заявляет, что должник был платежеспособным в 2018 году. Однако это утверждение ответчика опровергается в том числе и тем, что задолженность перед ООО «Мехколонна-100» в сумме всего 6 млн.руб. не была погашена даже после возбуждения дела о банкротстве 29.05.2018 при отсутствии заявлений иных кредиторов о признании должника банкротом. Кроме того, представители должника еще в начале 2017 года заявляли в судах, что у должника отсутствуют денежные средства в размере даже 10 млн. руб. для оплаты задолженности по мировому соглашению и что выдача исполнительного листа на взыскание этой суммы приведет к аресту расчетных счетов ООО «УЭС» и затруднит взаимоотношения с контрагентами (определение АС Оренбургской области от 22.07.2016 по делу №47-6316/2016).
Экономический план по завершению должником действующих контрактов с ПАО ФСК ЕЭС с целью попытаться восстановить платежеспособность группы компаний был просчитан мажоритарным кредитором - ПАО «Сбербанк» и реализовывался под контролем суда после многомиллиардного дофинансирования группы компаний и вхождения ООО «СБК Премьер» в уставные капиталы обществ в целях контроля над целевым использованием денежных средств.
В качестве причины кризиса и объективного банкротства ООО «УЭС» ФИО1 ссылается на:
- аннулирование уведомлением заказчика от 14.06.2018 результатов выгодного для должника конкурса ПАО «ФСК ЕЭС» по контракту «Выполнение работ по поставке оборудования, СМР и ПНР по титулу «Строительство второй ВЛ 220кВ Минусинская опорная-Камала-1» для нужд филиала ПАО «ФСК ЕЭС» - МЭС Сибири» общей стоимостью 8 273 254 510 руб.;
- отсутствие новых контрактов;
- инициирование заказчиком ПАО ФСК ЕЭС в 4 квартале 2017 года по контрактам «Преображенская» и «Ермак-Славянский» выполнения дополнительных объемов работ на сумму 3,4 млрд. руб., что повлекло перераспределение оборотных средств общества на указанные контракты и необходимость получения у ПАО Сбербанк кредитных средств в сумме 1,7 млрд. руб.
Ответчик со ссылкой на рабочую встречу с ПАО Сбербанк от 30.05.2018 утверждал, что до аннулирования контракта «Минусинская» (по состоянию на момент возбуждения дела о банкротстве – 29.05.2018) у него имелся реальный экономический план вывода общества из кризиса. По утверждению ответчика, для завершения иных действующих контрактов должнику требовалось ещё 2,9 млрд. руб. на материалы + 2,6 млрд. руб. на заработную плату, ГСМ, налоги и платежи по процентам, т.е. требовалось привлечение средств на сумму 5,5 млрд. руб. По расчетам ФИО1 положительное сальдо по всем контрактам должника составляло примерно 400 млн. руб. Однако данных денежных средств (положительного сальдо) было явно недостаточно, чтобы рассчитаться даже только с Банком ВТБ (задолженность 1 млрд. руб.) и по фактической кредиторской задолженности в сумме 800 млн. руб. Поэтому ФИО1 указал, что погашение задолженности перед Банком ВТБ (1 млрд. руб.) и иными кредиторами (800 млн. руб.) предполагалось за счет рентабельности контракта «Минусинская опорная-Камала-1» в сумме 2 млрд. руб. При этом, как указывает ответчик, требовалось одновременно наличие двух условий: - от ПАО Сбербанк требуется согласие снизить процент списания с выручки, поступающей по контрактам, в счет погашения кредиторской задолженности ООО «УЭС» перед ПАО Сбербанк в сумме 6,4 млрд. руб.; - от заказчика АО «ЦИУС ЕЭС» требовалось отменить зачет аванса от выполненных работ по контрактам. При этом в пункте 1 протокола совещания от 30.05.2018 достигнута договоренность об организации рабочей трехсторонней встречи с участием ООО «УЭС», ПАО Сбербанк и Заказчика «…для ужесточения контроля за поступлениями по контрактам, выработки общей стратегии дальнейшей работы, согласования модели по деятельности ООО «Уралэлектрострой». Такие рабочие встречи были проведены 18.06.2018, однако каких-либо существенных договоренностей, как в плане согласования объема предстоящих материальных затрат для полного исполнения контрактов, так и в части отмены зачета аванса от выполненных работ по контрактам – между заказчиком АО «ЦИУС ЕЭС» и подрядчиком - ООО «УЭС» достигнуто не было. Более того, протоколом производственного совещания, проведенного 18.06.2018 под руководством Генерального директора АО «ЦИУС ЕЭС» ФИО28 с представителями ООО «УЭС» (с участием бенефициара ФИО1, генерального директора ФИО10) и ПАО Сбербанк зафиксирован: - срыв сроков производства работ на объектах, находящихся в зоне ответственности ООО «УЭС»; - нарушение графика производства работ по титулу ВЛ 500 кВ «Невинномысск-Моздок с ПС Моздок» с указанием на расторжение договорных отношений в случае отсутствия положительной динамики до 01.07.2018. Впоследствии контракт по этому объекту был расторгнут, ПАО Сбербанк исполнило требования ПАО «ФСК ЕЭС» по банковским гарантиям на сумму 995 млн. руб. за ООО «УЭС», определением АС Оренбургской области от 24.06.2019 соответствующие требования ПАО Сбербанк включены в реестр требований кредиторов. Таким образом, уже в конце 2017 года ООО «УЭС» не исполнялись обязательства по действующим контрактам (сорваны сроки выполнения работ) перед Заказчиком АО «ЦИУС ЕЭС», ПАО «ФСК ЕЭС». В связи с нарушением ООО «УЭС» условий контракта 17.11.2017 бенефициаром АО «ЦИУС ЕЭС» в адрес гаранта - ПАО «Сбербанк» было направлено требование №Ц0/ПН/1877 об оплате банковских гарантий №54/8623/0013/181, №54/8623/0013/181/1, №54/8623/0013/181/2 от 16.02.2017, возврате авансовых платежей по договору №ББ-1000 от 23.11.2016 на выполнение строительно-монтажных, пусконаладочных работ и поставке материально-технических ресурсов 2-й очереди строительства по титулу: «Строительство ПС 500 кВБелобережская с заходами ВЛ 500 кВНовобрянская-Елецкая, ВЛ 220 кВБелобережская-Цементная, ВЛ 220 кВБелобережская-Машзавод, ВЛ 220кВ Белобережская-Брянская» - на сумму 269 409 625, 58 руб.; 16.02.2018 в связи с неисполнением обязательств Обществом «УЭС» бенефициаром ПАО «ФСК ЕЭС» в адрес гаранта ПАО Сбербанк направлены 2 требования об оплате банковских гарантий: - №Ц0/ПН/264 по 5 банковским гарантиям (с №54/8623/0013/172 по №54/8623/0013/172/4) возврата авансовых платежей по договору №421346 от 20.04.2016 на выполнение строительно-монтажных, пуско-наладочных работ и поставке материально-технических ресурсов на строительство ВЛ 220 кВ Февральск-Рудная по титулу «ВЛ 220кВ Февральск-Рудная с ПС 220 кВ Рудная (оплата ТП заявителем)» - на сумму 436 814 637, 63 руб.; - №Ц0/ПН/263 по банковской гарантии №54/8623/0013/173 исполнения обязательств по договору №421346 от 20.04.2016 на выполнение строительномонтажных, пуско-наладочных работ и поставке материально-технических ресурсов на строительство ВЛ 220 кВ Февральск-Рудная по титулу «ВЛ 220кВ Февральск-Рудная с ПС 220 кВ Рудная (оплата ТП заявителем)» - на сумму 163 279 394,50 руб. В связи с нарушением ООО «УЭС» условий контракта 19.03.2018 бенефициаром АО «ФСК ЕЭС» в адрес гаранта ПАО «Сбербанк» направлено требование №ЭССК/310/866 об оплате банковской гарантии №54/8623/0013/174/16 от 26.03.2017 в связи с ненадлежащим исполнением обязательств, связанных с участием в конкурсе на право заключения договора на выполнение работ и поставку оборудования по титулу «Строительство второй ВЛ 220 кВ Минусинская опорная – Камала-1 ориентировочной протяженностью 445 км» - на сумму 166 267 490, 20 руб.
На момент возбуждения дела о банкротстве (29.05.2018) группа компаний ООО «УЭС» уже находилась в кризисной ситуации. Несмотря на заверения ФИО1, требования заявителя по делу о банкротстве ООО «Мехколонна100» не были погашены даже в сумме 6 млн.руб.
Аннулирование контракта «Минусинская опорная - Камала-1» (уведомление 14.06.2018) произошло после возбуждения дела о банкротстве и за 6 дней до введения процедуры наблюдения. Расторжение указанного контракта само по себе не могло являться причиной возникновения признаков банкротства. Эти признаки возникли гораздо ранее – 31.12.2015.
Что же касается нового контракта, то ФИО1 не смог представить в ПАО «ФСК ЕЭС» банковскую гарантию исполнения обязательств от Банка «Восточный»/Банка ВТБ/РНКБ Банка по контракту «Минусинская опорнаяКамала-1».
Суд посчитал необоснованным довод ответчика о том, что инициирование заказчиком ПАО ФСК ЕЭС в 4 квартале 2017 года выполнения дополнительных объемов работ на сумму 3,4 млрд. руб. по контрактам «Преображенская» и «Ермак-Славянский» стало одной из причин объективного банкротства должника. Если следовать логике ответчика, его план выхода из кризиса состоял в том, чтобы привлечь как можно больше заказов со стороны крупных заказчиков, таких как ФСК ЕЭС. Поэтому поручение обществу выполнения дополнительных и оплачиваемых объемов работ на сумму более 3 миллиардов рублей, само по себе не могло быть причиной банкротства.
Ответчиком не представлено доказательств, что дополнительные работы по тем объектам, которые уже выполнялись обществом «УЭС», были для должника явно убыточными. Представляется, что заключение с заказчиком новых договоров на выполнение работ на новых объектах, в отличие от дополнительных работ по старым объектам, влечет необходимость несения дополнительных значительных расходов, например, на перебазировку техники к новому объекту, организацию материально-технического снабжения на новом месте работ и т.д. Таким образом, если бы заказчиком не было поручено выполнение дополнительных работ на сумму 3,4 млрд. руб., финансовое положение должника не могло стать лучше, чем оно было без этого дополнительного крупного и оплачиваемого заказа по уже разрабатываемым ООО «УЭС» объектам.
Довод ответчика о необходимости получения у ПАО Сбербанк кредитных средств в сумме 1,7 млрд. руб. на выполнение этих дополнительных работ сам по себе не свидетельствует об их убыточности. На работы по новым объектам ООО «УЭС» так же должно было привлекать кредитные средства, без них строительство являлось невозможным. Практика поручения заказчиком дополнительных объемов работ должнику являлась обычной и по другим объектам строительства. Например, 20.04.2016 ООО «УЭС» заключило с ПАО ФСК ЕЭС договор на выполнение работ по проектированию, оформлению земельно-правовых отношений, получению исходно-разрешительной документации и строительству объекта - ВЛ 220 кВ Февральск – Рудная по титулу «ВЛ 220 кВ Февральск – Рудная с ПС 220 кВ Рудная» с ценой договора не более 3,265 млрд.руб. и с гарантийным удержанием 10% от стоимости работ. Работы должны быть выполнены в срок не позднее 31.10.2017. В дальнейшем 03.05.2018 было заключено дополнительное соглашение, которым предусматривалось увеличение срока выполнения работ до 31.07.2018 и увеличение предела цены работ до 3,754 млрд.руб.
Причиной банкротства ООО «УЭС» явились не внешние факторы (например, кризис в области строительства/электроэнергетики; чрезвычайные ситуации на объектах строительства; отсутствие субподрядчиков и т.п.), а построенная ответчиком «котловая» модель ведения бизнеса, при которой денежные средства (кредиты банков и авансы от Заказчика), выделенные на строительство одного объекта, в действительности направлялись ФИО1 на финансирование иных контрактов (бухгалтерский учет общества в разрезе контрактов специально не велся в целях затруднения установления данного факта, что усложнило производство судебной экспертизы). ФИО1, показывая в отчетности несуществующие запасы, искусственно скрывал имеющиеся признаки недостаточности имущества в целях получения им новых кредитных средств и авансов. Действительный кризис в обществе скрывался ФИО1 путем искажения бухгалтерской отчетности в целях обмана кредиторов. При этом, одновременно, в условиях недостаточности собственных средств для выполнения контрактов ФИО1 на личные нужды и нужды семьи со счетов ООО «УЭС» выведено порядка 391 млн. руб., а также выведено активов на сумму более 3 млрд.руб. в результате сделок, совершенных под контролем ФИО1 и по его указанию, то есть причинен существенный вред кредиторам.
Суд обоснованно пришел к выводу, что названные действия ФИО1 способствовали еще более значительному ухудшению финансового состояния должника. Наличие признаков недостаточности имущества носило длящийся характер, поскольку на 31.12.2015 должник уже обладал этими признаками, в дальнейшем его финансовое положение ухудшалось.
Для привлечения к субсидиарной ответственности имеют значение не только действия ответчика, повлекшие неплатежеспособность, но также и его действия, совершенные после наступления неплатежеспособности, поскольку они существенно ухудшили финансовое положение должника и, по сути, лишили кредиторов возможности получить удовлетворение своих реестровых требований в значительном размере.
Доводы ответчика о квалификации вменяемых деяний в качестве убытков, а не субсидиарной ответственности судом обоснованно отклонены по следующим основаниям.
Субсидиарная ответственность, предусмотренная Законом о банкротстве, сосуществует одновременно с положениями закона, предусматривающими обязанность лиц, осуществляющих руководство должником, возместить последнему или его кредитором причиненные убытки. Параллельное существование нескольких видов ответственности руководящего состава общества, различающихся, прежде всего, последствиями причиненного должнику вреда, обязывает суд верно квалифицировать заявленные требования, поскольку от правильной квалификации спорных правоотношений зависит как возможность восстановления прав, нарушенных действиями контролирующих должника лиц, так и круг обстоятельств, подлежащих установлению и доказыванию. Первоочередной задачей суда является создание условий для восстановления нарушенных прав лиц, обратившихся за судебной защитой (или иных лиц). В случае, если соответствующая задача может быть достигнута в рамках инициированного спора, суд не должен ограничиваться формальной проверкой спорных обстоятельств. Глубина последствий и нанесенного должнику материального урона являются ориентирующим суды критерием для применения той или иной меры ответственности к контролирующему должника лицу.
Так, когда причиненный контролирующими лицами, вред исходя из разумных ожиданий, не должен был привести к объективному банкротству должника, такие лица обязаны компенсировать возникшие по их вине убытки в размере, определяемом по правилам статей 15, 393 ГК РФ.
Субсидиарная же ответственность предполагает, что действия указанных лиц явились необходимой причиной банкротства должника, то есть установлению подлежат такие действия, без которых объективное банкротство не наступило бы. При этом независимо от того, каким образом при обращении в суд заявитель поименовал вид ответственности и на какие нормы права он сослался, суд применительно к положениям статей 133 и 168 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации самостоятельно квалифицирует предъявленное требование.
При недоказанности оснований привлечения к субсидиарной ответственности, но доказанности противоправного поведения контролирующего лица, влекущего иную ответственность, в том числе установленную статьей 53.1 ГК РФ, суд принимает решение о возмещении таким контролирующим лицом убытков (пункт 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве"). Буквальный смысл указанных разъяснений означает, что преобразование формы ответственности из субсидиарной в убытки происходит вследствие оценки судом обстоятельств, положенных в обоснование соответствующего заявления.
Вопреки доводам ФИО1 о наличии оснований для перехода к рассмотрению заявления в качестве требования о взыскании убытков, суд посчитал необходимым отметить, что при рассмотрении спора надлежащими доказательствами конкурсным управляющим обоснован вывод масштабности и системности недействительных сделок по выводу активов, в том числе, указанием на наличие в действиях контролирующих должника лиц последствий объективного банкротства должника. Экономический план выхода из кризиса, на который ФИО1 ссылается в споре о привлечении его к субсидиарной ответственности, не являлся реальным и был связан не с собственным поведением ответчика, а целиком зависел от волеизъявления других лиц – Заказчика ПАО «ФСК ЕЭС» и его структур, а также от ПАО Сбербанк. В действительности ООО «УЭС» не имело собственных средств, как для завершения действующих контрактов, так и средств, для погашения кредиторской задолженности перед ПАО Сбербанк (6,4 млрд. руб.), Банком ВТБ (ПАО) (1 млрд. руб.) и иными кредиторами (800 млн. руб.) Заявленная ответчиком рентабельность контракта «Минусинская опорная - Камала-1» (2 млрд. руб.) является гипотетической и ничем не подтверждена. Отчётность ООО «УЭС» за предыдущие периоды показывает, что текущая деятельность никогда не имела такой рентабельности. Чистая прибыль по данным бухгалтерской отчетности за 2017 год составляла лишь 18,3 млн. руб., а на самом деле деятельность должника без завышенных показателей запасов являлась убыточной, начиная с 2015 года. Таким образом, ООО «УЭС» не имело возможности, используя собственные ресурсы, завершить действующие контракты и погасить перед кредиторами задолженность в сумме 8,2 млрд. руб.
Модель по выходу из кризиса, предложенная ФИО1, являлась формальной, имела целью минимизировать риски привлечения к уголовной и субсидиарной ответственности, была нереальной к исполнению и осталась нереализованной. При этом ответчик вместо преодоления кризиса принимал меры, направленные на незаконный вывод активов, то есть существенно ухудшал положение общества. В протоколе рабочей встречи от 30.05.2018 фактически констатируется необходимость выработки «…общей стратегии дальнейшей работы, согласование модели по деятельности ООО «Уралэлектрострой», что свидетельствует о признании ФИО1 бесперспективности собственного плана и о необходимости разработки нового плана с участием ПАО «Сбербанк» и АО «ЦИУС ЕЭС». ПАО Сбербанк, осознав, что меры, предлагаемые ФИО1, не позволят вывести из кризиса ООО «УЭС», осуществило собственные экономические расчеты и установило, что для завершения действующих контрактов требуется значительное дофинансирование текущей деятельности общества - выделение дополнительных кредитных средств на сумму 8,3 млрд. руб. (и это на завершение именно действующих контрактов, то есть без учета объекта «Минусинская опорная – Камала-1» на сумму 8,2 млрд. руб., который в итоге был аннулирован заказчиком). Поэтому ПАО Сбербанк разработало свой план вывода из кризиса группы компаний ООО «УЭС», который предполагал: - инициирование введения реабилитационной процедуры в отношении ООО «УЭС» - внешнего управления, с сопутствующим полезным экономическим эффектом (улучшение электроэнергетики, сохранение рабочих мест, уплата налогов в бюджет) – цель достигнута; - установление строгого контроля за целевым использованием денежных средств, выделенных ПАО Сбербанк на дофинансирование текущих контрактов – цель достигнута; - завершение действующих контрактов, сдача объектов заказчику ПАО «ФСК ЕЭС», получение выручки по ним – цель достигнута; - попытку заключения с ПАО «ФСК ЕЭС» новых контрактов с целью окончательного восстановления платежеспособности общества и расчета со всеми кредиторами – цель не достигнута; - исключение раскрытия банковских гарантий ПАО «Сбербанк» перед ПАО «ФСК ЕЭС» на сумму порядка 6 млрд. руб. и недопущение увеличения на данную сумму реестра требований кредиторов (ущемление прав иных кредиторов) – цель достигнута.
03.09.2018 между ПАО Сбербанк и ООО «УЭС» (в лице нового независимого директора ФИО29) было заключено Генеральное соглашение №8623-0014, согласно которому ПАО Сбербанк открыло обществу «УЭС» невозобновляемую рамочную кредитную линию в размере 8 300 000 000 руб. для финансирования текущих расходов в процедуре банкротства Заемщика на выполнение работ по действующим контрактам. В рамках указанного Соглашения должником с ПАО Сбербанк заключены соответствующие договоры об открытии невозобновляемых кредитных линий. Максимальный единовременный остаток ссудной задолженности по указанным договорам не может превышать 4 200 000 000 руб.
14.03.2019 состоялось первое собрание кредиторов ООО «УЭС», на котором большинством 75,58% голосов с учетом дофинансирования контрактов принято решение о переходе к процедуре внешнего управления и об обращении в суд с соответствующим ходатайством.
Определением Арбитражного суда Оренбургской области от 20.05.2019 на основании ходатайства временного управляющего, заключения временного управляющего о финансовом состоянии должника, содержащего вывод о наличии оснований для восстановления платежеспособности ООО «УЭС» (согласно разделу 5.3 с учетом расходов на достройку 4,8 млрд. руб. общество сможет сгенерировать прибыль в сумме 3,5 млрд. руб. и истребовать дебиторскую задолженность в сумме 5,1 млрд. руб.), суд пришел к выводам (стр. 28-29), что пролонгированные с ПАО «ФСК ЕЭС» 8 действующих контрактов могут быть завершены за счет дофинансирования по Генеральному соглашению №8623-0014 от 03.09.2018, что позволит получить денежные средства за уже выполненные работы (291 млн. руб.), выручку в дальнейшем (8,6 млрд. руб.), а также принять участие в новых конкурсах с целью получения дополнительной выручки – в связи с чем, судом в отношении ООО «УЭС» введено внешнее управление сроком на 18 месяцев.
В дальнейшем в рамках процедуры внешнего управления под контролем ПАО Сбербанк за целевым использованием денежных средств ООО «УЭС» исполняло именно данный план, в результате чего все контракты в итоге были завершены Подрядчиком и сданы Заказчику ПАО «ФСК ЕЭС» (ПАО «Россети»). Под контролем ПАО Сбербанк должником в настоящее время исполняются и гарантийные обязательства перед Заказчиком. Гарантийные обязательства обеспечены банковскими гарантиями ПАО Сбербанк, выданными бенефициару ПАО «ФСК ЕЭС» во внешнем управлении и конкурсном производстве. Таким образом, план вывода из кризиса группы компаний ООО «УЭС», на который ссылается ответчик, являлся экономически нереальным, его реализация была заведомо невозможной. Мажоритарным кредитором ПАО Сбербанк был разработан и согласован с ПАО «ФСК ЕЭС» собственный план по завершению действующих контрактов и минимизации убытков для кредиторов и должника: частичное (33%) временное вхождение (с соглашением об опционе) в участие ООО «УЭС» (и иные аффилированные компании) общества Группы Сбербанк (ООО «СБК Премьер»); назначение неподконтрольного ФИО1 генерального директора (ФИО29); существенное целевое дофинансирование текущих расходов по действующим контрактам (рамочная кредитная линия на 8,3 млрд. руб. с максимальным остатком ссудной задолженности по 6 кредитным линиям в сумме не более 4,2 млрд. руб.); предоставление ПАО «ФСК ЕЭС» новых банковских гарантий (по качеству, срокам исполнения и по возврату авансовых платежей). Именно план ПАО «Сбербанк», а не план ФИО1 послужил основанием для введения в отношении ООО «УЭС» процедуры внешнего управления и был положен в основу плана внешнего управления.
Дебиторская задолженность как актив в значительной степени представлена задолженностью группы компаний перед должником по внутригрупповым сделкам. Эти компании группы также являются банкротами. Например, у должника имеется право требования к ООО «ПЗМК» на сумму 107 514 157,30 руб., подтвержденное определением Арбитражного суда Оренбургской области по делу №А47-14446/2018 от 01.10.2019, право требования к «ПАРЗ» - 126 476 469,02 руб., подтвержденное определением Арбитражного суда Оренбургской области от 29.08.2019 по делу № А47- 14443/2018, к ООО «УТС» на сумму 8 609 408 руб., подтвержденное определением Арбитражного суда Оренбургской области по делу № А47- 9119/2017 от 28.06.2019, к ООО «ОЗПЦ» на сумму 56 412 061,34 руб., подтвержденное определением АС Оренбургской области от 24.12.2021 №А47- 14444/2018 (очерёдность, предшествующая распределению ликвидационной квоты), к ООО «ПЗМО» - на сумму 692 496 754,04 руб., подтвержденное 85 А47-6140/2018 определениями АС Оренбургской области от 11.02.2020 и от 11.06.2021 по делу №А47-14445/2018. Эта дебиторская задолженность осталась непогашенной, она не могла быть погашена при такой модели отношений, выстроенной ответчиком. Компании группы, будучи полностью зависимыми от указаний ответчика и от заказов ООО «УЭС», практически не вели своей хозяйственной деятельности. Они могли рассчитываться с ООО «УЭС» либо за счет денег, выведенных на них должником (как, например, ПЗМО, которое однако, так и не возвратило переплату, полученную от ООО «УЭС»), либо за счет новых заказов, получаемых от ООО «УЭС». Но и для того, чтобы выполнять реальные новые заказы должника, у этих компаний не имелось достаточных собственных средств. Поэтому наличие у должника дебиторской задолженности (прав требования) к компаниям группы, по сути, не являлось ликвидным активом и не могло помочь преодолеть кризис и выйти из состояния объективного банкротства. В составе активов ООО «УЭС» показана значительная внутригрупповая дебиторская задолженность по номинальному значению, но с учетом вышеизложенного она в конечном итоге способствовала еще большему завышению общего размера активов. Активы, показанные в балансах, не отражали реальную рыночную стоимость имущества должника. В данном случае неспособность должника удовлетворить реестровые требования кредиторов в размере более 11,8 млрд.руб. спровоцирована волеизъявлением ответчика – контролирующего должника лица. Поведение ответчика, выводившего денежные средства должника в свою пользу и в пользу своей семьи, производившего оплаты несуществующих товаров в пользу аффилированных лиц, выводившего активы неплатежеспособного должника - не отвечало критериям добросовестности и разумности. Такие сделки и поведение ответчика не были связаны с рыночными или иными объективными факторами, явно выходили за пределы разумного делового риска, присущего предпринимательской деятельности (статья 1064 ГК РФ, статья 61.11 Закона о банкротстве, пункт 3.1 статьи 3 Закона об обществах с ограниченной ответственностью).
Представленные в материалы дела доказательства свидетельствуют, что после наступления объективного банкротства действиями, совершенными в его интересах и по указанию ответчика, из оборота должника был выведен значительный объем денежных средств, что существенно ухудшило финансовое положение должника, сделало невозможным продолжение нормальной хозяйственной деятельности, повлекло наращивание кредиторской задолженности, погасить которую должник был явно не в состоянии.
Проведенными в ходе внешнего управления мероприятиями, благодаря получению дополнительного финансирования от ПАО «Сбербанк», было завершено строительство объектов, но не была восстановлена платежеспособность предприятия. Возможность реального погашения всех долговых обязательства в будущем за счет средств ООО «УЭС» и реализации его активов также отсутствует.
По мнению суда, ответчик не доказал, что банкротство Общества «УЭС» было обусловлено исключительно внешними факторами (неблагоприятной рыночной конъюнктурой, существенным изменением условий ведения строительного бизнеса, стихийными бедствиями и тому подобными событиями). Финансовый кризис возник в 2015 году и развивался с участием ФИО1, который не только искажал бухгалтерскую отчетность, пытаясь скрыть кризис от кредиторов, но и осознав наступление кризиса, осуществлял вывод наиболее ликвидных активов предприятия.
По своей правовой природе требование о привлечении к субсидиарной ответственности направлено на компенсацию последствий негативных действий контролирующих лиц по доведению должника до банкротства. Конечная цель предъявления требования о привлечении к субсидиарной ответственности заключается в необходимости возместить вред, причиненный кредиторам. О недопустимости двойного взыскания с ответчика убытков и денежных средств в порядке привлечения к субсидиарной ответственности. Требование о взыскании убытков по статье 61.20 Закона и требование о привлечении к субсидиарной ответственности за совершение вредоносных сделок возникли из разных оснований, но они направлены на удовлетворение одного экономического интереса кредиторов. Поэтому кредиторы могут получить удовлетворение либо по требованию о взыскании убытков, либо по требованию о привлечении к ответственности (недопустимость двойной ответственности).
К субсидиарной ответственности ФИО1 привлекается за совершение вредоносных сделок и размер его ответственности составит сумму неудовлетворенных требований кредиторов, которая будет определена после окончательного формирования конкурсной массы и расчетов с кредиторами. При этом после определения размера субсидиарной ответственности исполнительный лист на взыскание с ФИО1 убытков будет признан не подлежащим дальнейшему исполнению, чтобы не допустить двойного взыскания с ответчика, либо взыскание будет осуществлено за минусом ранее взысканных сумм.
По мнению судебной коллегии, суд первой инстанции, усматривая наличие оснований для привлечения ФИО1 к субсидиарной ответственности по заявленным основаниями, оценил все имеющиеся в деле доказательства в совокупности и пришел к обоснованному выводу.
Оснований для переоценки выводов суда у судебной коллегии не имеется.
В соответствии с пунктом 7 статьи 61.16 Закона о банкротстве, если на момент рассмотрения заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по основанию, предусмотренному статьей 61.11 Закона о банкротстве, невозможно определить размер субсидиарной ответственности, арбитражный суд после установления всех иных имеющих значение для привлечения к субсидиарной ответственности фактов выносит определение, содержащее в резолютивной части выводы о доказанности наличия оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности и о приостановлении рассмотрения этого заявления до окончания расчетов с кредиторами либо до окончания рассмотрения требований кредиторов, заявленных до окончания расчетов с кредиторами. Как следует из материалов дела, в настоящее время продолжаются мероприятия конкурсного производства, конкурсный управляющий принимает меры к формированию конкурсной массы.
В настоящее время не утрачена возможность пополнения конкурсной массы должника и частичное погашение за счет этого требований кредиторов, что будет напрямую влиять на размер субсидиарной ответственности, определяемый после окончания расчетов.
Судом первой инстанции обоснованно приостановлено рассмотрение заявления в части определения размера ответственности (пункт 7 статьи 61.16 Закона о банкротстве).
Кроме того, судом верно отмечено, что в настоящем деле установлено наличие оснований для привлечения ФИО1 к субсидиарной ответственности как на основании статьи 61.11, так и по пункту 2 статьи 61.12 Закона о банкротстве. При этом размер ответственности на основании статьи 61.11 за невозможность полного погашения требований кредиторов поглощает собой размер ответственности по пункту 2 статьи 61.12. Закона.
Доводы апелляционной жалобы подробно изучены судебной коллегией, полностью повторяют доводы (возражения) ответчика в суде первой инстанции, полно и обоснованно оценены судом первой инстанции по изложенным в постановлении основаниям, оснований для иных выводов у суда апелляционной инстанции не имеется.
В судебные заседания суда апелляционной инстанции податель жалобы не являлся, пояснений не предоставлял.
В целом доводы апелляционной жалобы не содержат достаточных фактов, которые имели бы юридическое значение для вынесения судебного акта по существу, влияли на обоснованность и законность судебного определения, либо опровергали выводы суда первой инстанции, в связи с чем, признаются судом апелляционной инстанции несостоятельными и не могут служить основанием для отмены определения. Убедительных доводов, основанных на доказательственной базе и позволяющих отменить обжалуемый судебный акт, апелляционная жалоба не содержит, в силу чего, удовлетворению не подлежит.
При указанных обстоятельствах основания для отмены или изменения обжалуемого судебного акта отсутствуют.
Нарушений норм процессуального права, являющихся согласно пункту 4 статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации безусловным основанием для отмены судебного акта, судом апелляционной инстанции не установлено.
При подаче апелляционных жалоб на определения, не перечисленные в подпункте 12 пункта 1 статьи 333.21 Налогового кодекса Российской Федерации, государственная пошлина не уплачивается.
Руководствуясь статьями 176, 268-272 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд
ПОСТАНОВИЛ:
определение Арбитражного суда Оренбургской области от 29.09.2023 по делу № А47-6140/2018 оставить без изменения, апелляционную жалобу ФИО1 - без удовлетворения.
Постановление может быть обжаловано в порядке кассационного производства в Арбитражный суд Уральского округа в течение одного месяца со дня его принятия (изготовления в полном объеме) через арбитражный суд первой инстанции.
Председательствующий судья И.В. Калина
Судьи: Л.В. Забутырина
С.В. Матвеева
