Постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 19.11.2015 № 05АП-9302/2015

Пятый арбитражный апелляционный суд

ул. Светланская, 115, г. Владивосток, 690001

тел.: (423) 221-09-01, факс (423) 221-09-98

http://5aas.arbitr.ru/

Именем Российской Федерации

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

арбитражного суда апелляционной инстанции

Резолютивная часть постановления оглашена 19 ноября 2015 года.

Постановление в полном объеме изготовлено ноября 2015 года .

Пятый арбитражный апелляционный суд в составе:

председательствующего Н.А. Скрипки,

судей А.В. Ветошкевич, С.Б. Култышева,

при ведении протокола секретарем судебного заседания А.Д. Беспаловой,

рассмотрев в судебном заседании апелляционную жалобу

Малколма Рональда Янга

апелляционное производство № 05АП-9302/2015

на решение от 11.08.2015

судьи Н.И. Акининой

по делу № А59-1152/2015 Арбитражного суда Сахалинской области

по иску общества с ограниченной ответственностью «ПКТ Учебные услуги» и Негосударственного образовательного учреждения «Сахалинский учебно-технический центр»

к Малколму Рональду Янгу

третьи лица: образовательное учреждение дополнительного профессионального образования «Центр подготовки персонала «МТЕ Учебные услуги», общество с ограниченной ответственностью ООО «МТЕ Сервисез»

о возмещении убытков,

при участии:

от ООО «ПКТ Учебные услуги»: генеральный директор Поддубный О.О., паспорт; представитель Вязова О.С. по доверенности от 07.04.2015 на три года, паспорт: представитель Незнаменов А.В. по доверенности от 07.04.2015, паспорт; представитель Заблоцкис А.Н.  по доверенности от 07.04.2015, паспорт,

от НОУ «Сахалинский учебно-технический центр»: генеральный директор Поддубный О.О., паспорт; представитель Вязова О.С. по доверенности от 07.04.2015 на три года, паспорт, представитель Незнаменов А.В. по доверенности от 07.04.2015, паспорт; представитель Заблоцкис А.Н.  по доверенности от 07.04.2015, паспорт,

от Малколма Рональда Янга: представитель Каштальянов А.А. по доверенности от 04.09.2015 на три года, паспорт,

от третьих лиц – не явились, извещены.

УСТАНОВИЛ:

Общество с ограниченной ответственностью «ПКТ Учебные услуги» (далее – ООО «ПКТ Учебные услуги», ПКТ, общество) и негосударственное образовательное учреждение «Сахалинский учебно-технический центр» (далее – НОУ «СУТЦ», СУТЦ, учреждение) обратились в Арбитражный суд Сахалинской области с иском о взыскании с их бывшего руководителя Малколма Рональда Янга убытков, причиненных обществу и учреждению в сумме 17 835 654 рублей и 18 786 826 рублей соответственно.

В ходе рассмотрения дела истцы неоднократно уточняли размер требований, окончательно просили взыскать с ответчика в пользу ООО «ПКТ Учебные услуги» 7 558 880 рублей реального ущерба и 13 165 717 рублей упущенной выгоды, всего 20 724 738 рублей, в пользу НОУ «Сахалинский учебно-технический центр» 4 011 612 рублей реального ущерба и 18 346 529 рублей упущенной выгоды, всего 22 358 141 рубль.

Определением суда от 28.04.2015 на основании статьи 51 АПК РФ к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены образовательное учреждение дополнительного профессионального образования «Центр подготовки персонала «МТЕ Учебные услуги» (далее – МТЕУУ) и общество с ограниченной ответственностью ООО «МТЕ Сервисез» (далее – МТЕС).

Решением суда от 11.08.2015 исковые требования удовлетворены в заявленном истцами размере.

Не согласившись с решением суда от 11.08.2015, ответчик обратился с апелляционной жалобой об его отмене как незаконного и необоснованного (с учетом письменных дополнений). Доводы апелляционной жалобы сводятся к тому, что истцами не доказана совокупность обстоятельств для привлечения ответчика к гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков. В частности, заявитель полагал недоказанными следующие обстоятельства: наличие конфликта интересов, факт причинения убытков ввиду заключения с МТЕС, МТЕУУ договора аренды транспортных средств, трудового договора с Бочаровым В.П., договора по техническому обслуживанию гидрокостюмов, а также ввиду несения командировочных расходов. Считал, что утверждая о переводе клиентов и о причинении тем самым истцам убытков в виде упущенной выгоды, истцы ввели суд в заблуждение. Усомнился в том, что убытки могли быть причинены оказанием услуг компании «Кюне+Нагель Сахалин». Полагал не установленным судом убыточный характер сделок. Оспорил вывод суда о мнимости трудового договора, об использовании ответчиком денежных средств истца в личных целях. Ссылался на осведомленность контрагентов третьих лиц о роде и характере деятельности третьих лиц. Указал на допущенные судом нарушения норм процессуального права, необъективность и предвзятость, нарушение срока изготовления решения, воспрепятствование в ознакомлении с материалами дела.

В отзывах на апелляционную жалобу (представлены текстом одного документа) истцы выразили несогласие с изложенными в ней доводами, считали обжалуемый судебный акт законным и обоснованным, а апелляционную жалобу - не подлежащей удовлетворению.

Третьи лица также выразили правовую позицию по делу, представив суду письменные отзывы, в которых поддержали доводы апелляционной жалобы ответчика.

В заседании арбитражного суда апелляционной инстанции представители третьих лиц, надлежаще извещенных о времени и месте судебного разбирательства, участия не принимали, через канцелярию суда представили ходатайства о рассмотрении апелляционной жалобы в их отсутствие, которые судом рассмотрены в порядке статей 159, 184-185 АПК РФ и удовлетворены. Апелляционная жалоба рассмотрена в отсутствие неявившихся лиц по правилам статьи 156 АПК РФ.

Представитель ответчика заявил ходатайство о приобщении к материалам дела дополнительных доказательств, приложенных к дополнению на апелляционную жалобу: журнал (тетрадь) учета сменности охранников на 56-ти листах, договор № МТЕ01/11-S от 14.11.2011 на 1-м листе, письмо ответчика финансовому директору Петрофак на 2-х листах, письмо-запрос в ООО «Бэйкер Хьюз» на 2-х листах, переписка сторон на 3-х листах, письмо ООО «Кюне-Нагель Сахалин» от 27.04.2015 на 1-м листе. Представители истцов по заявленному ходатайству возразили. Суд, руководствуясь статьями 159, 184-185 АПК РФ, с учетом требований части 2 статьи 268 АПК РФ, пункта 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 28.05.2009 № 36 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции», определил отказать в приобщении к материалам дела дополнительных доказательств, приложенных к дополнению к апелляционной жалобе, поскольку апеллянтом не представлено доказательств невозможности представления в суд первой инстанции либо необоснованного отказа в их принятии, суд апелляционной инстанции не установил наличие уважительных причин невозможности предоставления названных доказательств в суд первой инстанции. Поскольку указанные документы поступили в суд в электронном виде, ввиду отсутствия подлинников (заверенных копий) основания для их возврата ответчику отсутствуют.

Представители истцов заявили ходатайство о приобщении к материалам дела документов, приложенных к их отзыву на апелляционную жалобу. Представитель ответчика по заявленному ходатайству возразил. Приложенные к отзыву на апелляционную жалобу дополнительные документы признаны апелляционной коллегией доказательствами, представленными для обоснования возражений относительно апелляционной жалобы, которые принимаются и рассматриваются арбитражным судом апелляционной инстанции по существу в соответствии с абзацем 2 части 2 статьи 268 АПК РФ, а потому приобщены к материалам дела.

Исследовав материалы дела, оценив доводы апелляционной жалобы и отзывов на апелляционную жалобу, проверив в порядке статей 266-271 АПК РФ правильность применения арбитражным судом первой инстанции норм материального и процессуального права, арбитражный суд апелляционной инстанции не находит оснований для изменения или отмены оспариваемого судебного акта в силу следующих обстоятельств.

Как следует из материалов дела и установлено судом, Малколм Рональд Янг являлся генеральным директором ООО «ПКТ Учебные Услуги» в период с 16.03.2008 по 12.11.2014 и НОУ «СУТЦ» в период с 12.03.2008 по 28.11.2014.

Обращаясь в суд с настоящим иском, истцы указали, что в течение нескольких лет с 2011 по 2014 годы, будучи генеральным директором ООО «ПКТ Учебные услуги» и НОУ «СУТЦ», ответчик осуществлял недобросовестные и противоречащие интересам истцов действия, включая введение в заблуждение клиентов истцов, «переманивание» клиентов ПКТ и СУТЦ в пользу собственного предприятия, использование работников ПКТ и СУТЦ в личных интересах, заключение заведомо невыгодных для ПКТ и СУТЦ сделок в интересах самого ответчика, необоснованное использование деловой репутации истцов, а также финансовых, трудовых и иных ресурсов истцов.

По мнению истцов, ответчиком совершены следующие недобросовестные и неразумные действия в отношении истцов, повлекшие причинение убытков последним: учреждены организации-конкуренты с последующим неправомерным присвоением бизнеса истцов путем перевода клиентов от истцом в пользу учрежденных организаций; совершены сделки от лица ООО «ПКТ Учебные услуги» и ООО «СУТЦ» на заведомо невыгодных для них условиях и в интересах учрежденных организаций-конкурентов; осуществлена выплата завышенной заработной лицу по трудовому договору, отвечающему признакам мнимой сделки; использование денежных средств СУТЦ и работников СУТЦ в интересах организации-конкурента.

В соответствии с пунктом 1 статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Порядок назначения или избрания органов юридического лица определяется законом и учредительными документами.

Лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу (пункт 3 статьи 53 ГК РФ).

В силу пункта 1 статьи 44 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее - Закон об ООО) члены совета директоров (наблюдательного совета) общества с ограниченной ответственностью, единоличный исполнительный орган такого общества, члены коллегиального исполнительного органа общества, а равно управляющий при осуществлении ими прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества добросовестно и разумно.

Согласно пункту 2 статьи 44 Закона об ООО единоличный исполнительный орган общества несет ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу его виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены федеральными законами.

С иском о возмещении убытков, причиненных обществу членом совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличным исполнительным органом общества, членом коллегиального исполнительного органа общества или управляющим, вправе обратиться в суд общество или его участник (пункт 5 статьи 44 названного Закона).

В силу пунктов 1, 2 статьи 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере. Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

Таким образом, при обращении с иском о взыскании убытков, причиненных противоправными действиями единоличного исполнительного органа, истец обязан доказать сам факт причинения ему убытков и наличие причинной связи между действиями причинителя вреда и наступившими последствиями, в то время как обязанность по доказыванию отсутствия вины в причинении убытков лежит на привлекаемом к гражданско-правовой ответственности единоличном исполнительном органе.

Добросовестность и разумность при исполнении возложенных на единоличный исполнительный орган общества с ограниченной ответственностью обязанностей заключаются, в частности, в принятии им всех необходимых и достаточных мер для достижения максимального положительного результата от предпринимательской и иной экономической деятельности общества (пункте 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицам, входящим в состав органов юридического лица».

Из содержания Постановления Пленума № 62 вытекает отсутствие необходимости отдельного доказывания вины директора. Действия директора считаются виновными, если с его стороны имели место недобросовестные и (или) неразумные действия (бездействие).

Оценив собранные по делу доказательства в порядке статьи 71 АПК РФ, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о доказанности совершения ответчиком недобросовестных и неразумных действий, при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами истцов, при наличии его фактической заинтересованности в совершении юридическим лицом действий и сделок, в ущерб юридическим лицам-истцам по настоящему делу с сокрытием информацию о совершенных им сделках от участников юридического лица, совершил сделку на заведомо невыгодных для юридического лица условиях, допускал совершение недобросовестных действий, в отношении которых не мог не знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица.

Так, 27.07.2011, находясь в должности генерального директора истцов, ответчик в качестве единственного учредителя создал ООО «МТЕ Сервисез» (далее МТЕ1), он же стал генеральным директором Общества. Согласно выписке из ЕГРЮЛ основным видом деятельности Общества является предоставление прочих услуг, дополнительными – найм рабочей силы и подбор персонала, консультирование по вопросам коммерческой деятельности и управления, аренда машин и оборудования. Решением от 02.04.2013 единственного учредителя - ООО «МТЕ Сервисез» в лице генерального директора Янга Малколма Рональда создано некоммерческое образовательное учреждение «Центр подготовки персонала «МТЕ Учебные услуги» (МТЕ2). На должность директора учреждения также назначен ответчик.

При этом учрежденные общества созданы по аналогии с корпоративной структурой компаний «Петрофак», где дочернее общество «Петрофак» - Petrofac (Cyprus) Limited учреждает ПКТ, а ПКТ является единственным учредителем СУТЦ, организации Ответчика учреждены по аналогичной схеме: ответчик единолично создал МТЕ1, а МТЕ1 выступило единственным учредителем МТЕ2, виды деятельности учреждений идентичны с истцам.

Учреждение генеральным директором ПКТ и СУТЦ прямого конкурента указанных обществ (с учетом проанализированного судом перечня уставных видов деятельности истцов и третьих лиц) в личных интересах само по себе является недобросовестным действием, осуществленным в условиях очевидного конфликта интересов.

Заведомо недобросовестный характер действий ответчика подтвержден также тем, что в нарушение требований статьи 276 ТК РФ ответчик не получил у уполномоченного органа ПКТ разрешения на работу по совместительству у другого работодателя.

Ряд работников СУТЦ был принят по совместительству на работу в МТЕ2, в то время как другая часть работников СУТЦ была вовсе переведена в МТЕ2 посредством увольнения и последующего принятия на работу. При этом, как следует из трудовых договоров таких работников, продолжительность их рабочей недели в СУТЦ составляла 40 часов (8 часов в день), а в МТЕ2 -20 часов (4 часа в день). При этом зачастую указанные работники в течение полного рабочего дня (8 часов) занимались обеспечением оказания услуг в интересах МТЕ2.

Из чего следует, что, обеспечив принятие работников по совместительству в МТЕ2 с выплатой минимальной заработной платы, ответчик, таким образом, возложил бремя несения расходов по оплате труда таких работников на СУТЦ. Однако, неся соответствующие расходы, СУТЦ не получал дохода от такой деятельности своих работников, поскольку счета выставлялись и оплачивались МТЕ2, а не СУТЦ.

В дальнейшем с мая 2013 года ответчик, являясь генеральным директором СУТЦ и одновременно выполняя функции генерального директора МТЕ2, а также будучи единственным участником последнего, предпринимал действия по «переводу» клиентов от СУТЦ в МТЕ2: клиенту сообщалась несоответствующая действительности информация о якобы проводимой внутренней реорганизации, требующей переоформления договора об оказании услуг с СУТЦ на МТЕ2; полагая, что информация о внутренней реорганизации соответствует действительности, будучи удовлетворенными качеством услуг, оказываемых СУТЦ, и доверяя репутации «Петрофак» как одной из ведущих в мире компаний по оказанию образовательных услуг в сфере нефтегазовой деятельности, клиенты СУТЦ соглашались на переоформление договора, полагая, что этот шаг носит исключительно технический характер и не ведет к каким-либо фактическим изменениям на стороне их контрагента; далее между МТЕ2 и клиентом заключался договор об оказании образовательных услуг на условиях полностью или в наибольшей части идентичных условиям ранее заключенного договора с СУТЦ. В частности, указанные договоры были идентичны в части размера вознаграждения за оказанные образовательные услуги. В этом смысле переход к сотрудничеству с МТЕ2 вместо СУТЦ не создавал для клиента каких-либо экономических преимуществ.

Несмотря на заключение договора между МТЕ2 и клиентом, ранее заключенный договор между этим же клиентом и СУТЦ не расторгался. При наличии двух заключенных договоров (с МТЕ2 и СУТЦ) клиент направлял заявки о проведении тренингов менеджерам ПКТ на корпоративные почтовые адреса, используемые ПКТ (@pkt.net.ru), после получения соответствующих заявок менеджер ПКТ в соответствии с указанием ответчика распределял такие заявки в пользу МТЕ2, а не СУТЦ. Даже в случаях, когда заявки распределялись в пользу МТЕ2, зачастую фактически образовательные услуги оказывались в помещениях СУТЦ и работниками СУТЦ в их рабочее время. Однако регулярно счета на оплату таких услуг клиенту безосновательно выставлял МТЕ2, а не СУТЦ. Клиенты, у которых имелись заключенные договоры с обеими организациями, полагая, что и СУТЦ, и МТЕ2 относятся к «Петрофак», не сомневаясь в обоснованности выставления счетов от МТЕ2, производили оплату в пользу МТЕ2. При этом у СУТЦ были все правовые основания и достаточные ресурсы, чтобы, как и ранее, оказывать услуги в соответствии с заявками клиентов.

Таким образом вышеизложенная схема позволяет прийти к выводу о том, что ответчик, будучи генеральным директором СУТЦ, преследуя свои личные интересы, вводил клиентов СУТЦ в заблуждение с тем, чтобы доходы от образовательной деятельности получал не СУТЦ, а принадлежащее ответчику МТЕ2, в отношении которого ответчик является единственным участником.

При этом ответчик не мог не осознавать, что его действия влекут существенное снижение доходов СУТЦ с сохранением высокого уровня расходов. Следовательно, ответчик умышленно действовал против интересов СУТЦ, понимая, что такие действия неминуемо повлекут для СУТЦ убытки как форме упущенной выгоды (неполученные доходы от образовательной деятельности), так и в форме реального ущерба (расходы на оплату труда работников СУТЦ, которые фактически выполняли работу в интересах МТЕ2).

В результате совершения вышеназванных недобросовестных действий из СУТЦ в МТЕ2 было «переведено» 26 клиентов, включая такие компании как: Baker Hughes, Bertling, BJ, Brunei, Business TradeCameron, CH2M HILL, Champion Technologies, Ecc-veco, Fluor, Halliburton, KCA Deutag, Kentech, Kentz, National Oilwell Varco, Nuovo Pignone, Parker Drilling, Sakhalin Machinery, Schlumberger, SMNM-VECO, Swift, Weatherford, Welltec, Сахвестстрой, Сахалинремфлот, Юником, что подтверждается подготовленным под руководством ответчика расписанием занятий, листами посещения занятий, электронной перепиской с клиентами, включая обмен проектами договоров между МТЕ2 и указанными клиентами, а также иными документами административного учета.

Между тем, добросовестность и разумность при исполнении возложенных на директора обязанностей заключаются в принятии им необходимых и достаточных мер для достижения целей деятельности, ради которых создано юридическое лицо. Такой целью для учреждения является, в частности получение прибыли. Являясь директором СУТЦ, ответчик не принял мер к сохранению клиентской базы СУТЦ, напротив способствовал переводу ранее сложившейся клиентуры СУТЦ в новое учреждение МТЕ2, в том числе путем введения контрагентов в заблуждение относительно функционирования учреждений.

Общий размер упущенной выгоды СУТЦ от недобросовестных действий ответчика по «передаче» клиентов от СУТЦ в МТЕ2 по расчетам истца определен в размере 18 346 529 рублей. Размер упущенной выгоды, выразившей в неполучении доходов от оказания образовательных услуг тем клиентам, которые в результате недобросовестных и неразумных действий ответчика, получали услуги от МТЕ2 вместо СУТЦ, правомерно исчислен как суммарный доход МТЕ2 от оказания образовательных услуг организациям, ранее являвшимся клиентами СУТЦ и перешедшими к сотрудничеству с МТЕ2 в результате недобросовестных действий ответчика. При этом в обоснование достоверности возможности получения такового дохода, истец сослался на то, что СУТЦ осуществлены реальные действия по приготовлению к получению дохода от оказания образовательных услуг.

Так согласно типовому тексту договора об оказании образовательных услуг, который заключался СУТЦ с клиентами, а позднее использовался и МТЕ2 в качестве шаблона, оказание образовательных услуг предусматривает следующие приготовления подрядчика: -наличие помещений для проведения занятий; -наличие в штате инструкторов, обладающих необходимой компетенцией; - наличие необходимых лицензий для оказания образовательных услуг; наличие необходимых учебных материалов.

Выполнение всех вышеназванных приготовлений со стороны СУТЦ подтверждается тем, что как до «перехода» части клиентов в МТЕ2, так и после этого момента, СУТЦ в полном объеме оказывал необходимые услуги всем своим клиентам, не допуская неисполнения или ненадлежащего исполнения своих обязательств. Данное обстоятельство подтверждает, что уровень готовности СУТЦ к оказанию услуг, существовавший до «перехода» клиентов в МТЕ2 является достаточным для оказания образовательных услуг и получения соответствующих доходов от такой деятельности.

Кроме того, выполнение СУТЦ всех необходимых приготовлений к оказанию образовательных услуг подтверждается следующим: - между СУТЦ и ПКТ заключен договор субаренды, предусматривающий право СУТЦ пользоваться помещениями здания, расположенного по адресу г. Южно-Сахалинск, проспект Мира, д. 6Г. В указанном здании в период с 2008 года и по настоящее время СУТЦ проводит свои образовательные мероприятия для клиентов; СУТЦ во все периоды, в том числе с момента «перехода» клиентов в МТЕ2 и до настоящего времени, имел в штате необходимое для оказания образовательных услуг количество специалистов, что, в частности, подтверждается штатным расписанием СУТЦ и списком работников СУТЦ за периоды с 2013 по 2014 год включительно; с 2009 года СУТЦ имеет лицензию на осуществление образовательной деятельности, дающую право оказания всех тех образовательных услуг, которые вместо СУТЦ стало оказывать МТЕ2. В последний раз лицензия продлевалась 26.09.2014 года; СУТЦ продолжает использовать в своей деятельности учебные материалы, которые он использовал до момента «перехода» клиентов СУТЦ в МТЕ2.

В связи с тем, что СУТЦ перестал получать доход от оказания образовательных услуг непосредственно после заключения договоров между МТЕ2 и клиентами, под началом периода нарушения, допущенного ответчиком, следует считать момент заключения договора между МТЕ2 и соответствующими клиентами, которые могут отличаться между собой. Моментом окончания периода нарушения, в течение которого СУТЦ был лишен возможности получать доход от исполнения договоров с клиентами, определен момент, когда СУТЦ в лице нового руководителя, сменившего на посту генерального директора ответчика, получил полную информацию о допущенных ответчиком нарушениях и получил возможность уведомить бывших клиентов о соответствующих фактах. Поскольку «перевод» клиентов из СУТЦ в МТЕ2 стал возможен ввиду дезинформации клиентов о принадлежности МТЕ2 к группе «Петрофак», то получение достоверной информации о статусе указанной компании и всех обстоятельствах заключения договора с МТЕ2 позволило бы клиентам сделать выбор подрядной организации на основе объективных данных

Помимо этого ответчиком совершены действия по переоформлению договора аутсорсинга, заключенного с ООО «Кюне+Нагель Сахалин», от ПКТ в пользу МТЕ1.

Так, между ПКТ и ООО «Кюне+Нагель Сахалин» 01.07.2009 заключен договор на предоставлении услуг № 03-KN-09-001, согласно которому ПКТ обязалось оказывать экспертные услуги путем направления своих работников в адрес Кюне+Нагель для осуществления ими трудовых функций в интересах Кюне+Нагель. При этом ПКТ самостоятельно несло все расходы, связанные с оплатой труда работников, а Кюне+Нагель обязалось выплачивать ПКТ определенное в приложениях к договору аутсорсинга вознаграждение за оказанные услуги. Размер вознаграждения согласовывался в приложениях к Договору аутсорсинга и составлял сумму расходов ПКТ по оплате труда привлеченных к оказанию услуг работников и маржи в размере 10% от таких расходов, что подтверждается сведениями о вознаграждении ПКТ, приведенных в приложении к договору аутсорсинга и сведения из штатного расписания ПКТ.

В декабре 2011 года в отсутствие к тому каких-либо объективных причин по собственной инициативе ответчик предложил Кюне+Нагель перезаключить договор аутсорсинга на аналогичных условиях за тем исключением, что в качестве подрядной организации вместо ПКТ будет выступать МТЕ1 - организация, единственным участником и генеральным директором которой является ответчик.

Исполнение обязательств по Договору аутсорсинга служило источником постоянного дохода для ПКТ, что указывает на отсутствие каких-либо объективных факторов, побудивших ответчика, будучи генеральным директором ПКТ, обратиться к Кюне+Нагель с предложением о прекращении оказания услуг со стороны ПКТ и начале оказания этих же услуг компанией ответчика-МТЕ1.

Учитывая, что условия Договора аутсорсинга, ранее заключенного с ПКТ, фактически дублировали условия договора с МТЕ1, у Кюне+Нагель отсутствовали какие-либо экономически обоснованные предпосылки для заключения договора аутсорсинга с МТЕ1. Аналогичность условий договора подтверждается сведениями бухгалтерского учета МТЕ1 и ПКТ, в соответствии с которыми указанные организации получали от Кюне+Нагель оплату в равном размере за равный объем оказанных услуг. В результате в декабре 2011 года договор о предоставлении работников в пользование между МТЕ1 и Кюне+Нагель был заключен. С указанного момента все доходы от оказания услуг аутсорсинга получало только МТЕ1, в то время как ПКТ прекратило получать такие доходы.

Между тем, начиная с 2009 года и вплоть до конца 2011 года, момента фактического прекращения сотрудничества с Кюне+Нагель, ПКТ не допускало неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств перед Кюне+Нагель, все предусмотренные договором услуги оказывались качественно и в срок. ПКТ ни разу не получало от Кюне+Нагель каких-либо претензий, а счета ПКТ оплачивались со стороны Кюне+Нагель вовремя и в полном объеме. Приведенные обстоятельства свидетельствуют о том, что разумного обоснования целесообразности прекращения оказания услуг Кюне+Нагель со стороны ПКТ не существовало как для самого ПКТ, так и для Кюне+Нагель.

Более того, фактически исполнение договора аутсорсинга, заключенного с ПКТ, и нового договора, заключенного с МТЕ1, осуществлялось одними и теми же работниками. Это связано с тем, что ответчик, будучи одновременно генеральным директором и ПКТ, и МТЕ1, принял действующих работников ПКТ на работу по совместительству в МТЕ1, установив для них минимальную заработную плату и четырехчасовой рабочий день. В результате, работая одновременно в ПКТ по месту основной работы и МТЕ1 по совместительству, работники получали более 80% своего дохода от ПКТ и менее 20% от МТЕ1. При этом, работники административного персонала ПКТ в течение всего рабочего дня выполняли работу по исполнению обязательств по договору аутсорсинга, заключенному между МТЕ1 и Кюне+Нагель.

Наряду с оплатой труда работников, непосредственно задействованных в оказании услуг от лица МТЕ1 по договору с Кюне+Нагель, ПКТ также несло расходы на оплату труда своего административного персонала, осуществлявшего координацию действий работников, оказывающих экспертные услуги Кюне+Нагель от лица МТЕ1. В частности, за 9 месяцев 2014 года ответчику, как работнику ПКТ/СУТЦ было суммарно выплачено в качестве заработной платы 8 015 911 рублей, в то время как за тот же период как работнику МТЕ1 – 209 504 рубля, то есть зарплата в ПКТ/СУТЦ была в 38 раз больше заплаты ответчика в МТЕ1, но при этом ответчик осуществлял свою деятельность в интересах МТЕ1, а не ПКТ.

По итогам оказания экспертных услуг в период с начала 2012 года по конец сентября 2014 года в соответствии с договором аутсорсинга, заключенным с Кюне+Нагель, МТЕ1 получило доход в размере 13 165 717 рублей. При этом, для целей оказания экспертных услуг МТЕ1 несло незначительные расходы по выплате минимальной заработной платы своим работникам, задействованным в исполнении договора аутсорсинга, но при этом получало весь доход от такой деятельности. И напротив, ПКТ продолжало нести несравнимо большую часть расходов по оплате труда работников, в действительности оказывавших услуги от лица МТЕ1, но не получало при этом никакого дохода от исполнения данного договора.

Из изложенного следует, что ответчик, являясь не только генеральным директором, но и единственным участником МТЕ1, действуя в своих собственных интересах, совершил недобросовестные действия по «передаче» договора аутсорсинга с Кюне+Нагель от ПКТ в пользу МТЕ1. При этом, пользуясь своим положением руководителя в обеих из указанных организаций, ответчик переложил бремя несения абсолютного большинства расходов, связанных с исполнением договора аутсорсинга между МТЕ1 и Кюне+Нагель, на ПКТ, чем причинил последнему значительные убытки, как в форме упущенной выгоды (неполученный доход от оказания услуг), так и в форме ущерба (выплата заработной платы работникам, фактически осуществляющим трудовую функцию у другого работодателя - МТЕ1).

Вышеприведенные обстоятельства «передачи» договора аутсорсинга указывают на то, что ответчик действовал осознанно, имея целью в ущерб интересам ПКТ извлечь личную выгоду, обеспечив получение дохода организацией, в которой он владеет 100% долей в уставном капитале, с возложением бремени несения расходов на ПКТ.

Действия ответчика по «передаче» клиента в лице Кюне+Нагель от ПКТ к МТЕ1 являются как неразумными, т.к. влекут снижение доходов ПКТ, так и недобросовестными, поскольку осуществлены в условиях конфликта интересов, в нарушение интересов ПКТ и с личной выгодой для Ответчика. Общий размер причиненных указанными действиями убытков в форме упущенной выгоды Истцы оценивают в 13 165 717 рубля, определен как суммарная прибыль МТЕ1 от оказания экспертных услуг Кюне+Нагель (маржа в размере 1-% от суммы расходов МТЕ1 по договору оказания услуг).

Упущенная выгода ПКТ составляет неполученные доходы от оказания услуг аутсорсинга в пользу ООО «Кюне+Нагель Сахалин», которое в результате недобросовестных и неразумных действий Ответчика, получало услуги от МТЕ1 вместо ПКТ.

Согласно п. 2.1 договора аутсорсинга № 03-KN-09-001 от 01.07.2009 года, заключенного между Кюне+Нагель и ПКТ, последнее обязано предоставить персонал для оказания экспертных услуг Кюне+Нагель.

В рамках указанного договора в соответствии с приложениями Кюне+Нагель предоставлялся следующий персонал: водитель, бухгалтер, координатор морских перевозок, менеджер отдела координации береговых работ, супервайзер отдела координации береговых работ, менеджер по транспорту, ассистент по складу временного хранения, специалист по материальному учету.

С целью исполнения своих обязательств после получения от Кюне+Нагель соответствующей заявки и подписания приложения к договору, ПКТ осуществляло поиск соискателей соответствующей должности, проверяло квалификацию такого специалиста, а затем заключало с ним трудовой договор. В дальнейшем в соответствии с договором аутсорсинга указанный сотрудник ПКТ направлялся в Кюне+Нагель для оказания соответствующих экспертных услуг.

В период после заключения договора аутсорсинга между МТЕ1 и Кюне+Нагель и до момента прекращения полномочий ответчика в качестве генерального директора МТЕ1, весь административный персонал ПКТ, для которого это общество было основным местом работы, также работал по совместительству в МТЕ1. Следовательно, .из этого следует, что если бы Кюне+Нагель прибегало к услугам ПКТ, а не МТЕ1, то такие услуги оказывались бы не менее успешно, чем их фактически оказывало МТЕ1 в период с 2012 по 2014 годы.

В связи с тем, что ПКТ перестало получать доход от оказания услуг аутсорсинга Кюне+Нагель непосредственно после заключения аналогичного договора между МТЕ1 и Кюне+Нагель, под началом периода нарушения, допущенного Ответчиком, следует считать момент заключения договора между МТЕ1 и Кюне+Нагель - декабрь 2011 года.

Моментом окончания периода нарушения, в течение которого ПКТ было лишено возможности получать доход от исполнения договора с ООО «Кюне+Нагель Сахалин» следует считать момент, когда новый руководитель ПКТ, сменивший на посту генерального директора Ответчика, получил полную информацию о допущенных Ответчиком нарушениях и получил возможность уведомить Кюне+Нагель о соответствующих фактах. Поскольку «перевод» Кюне+Нагель из ПКТ в МТЕ1 стал возможен ввиду дезинформации Кюне+Нагель о принадлежности МТЕ1 к группе «Петрофак», то получение достоверной информации о статусе указанной компании и всех обстоятельствах заключения договора с МТЕ1 позволило бы Кюне+Нагель сделать выбор подрядной организации на основе объективных данных.

Также материалами дела подтверждается факт совершения Ответчиком от лица СУТЦ сделок на заведомо невыгодных условиях в интересах МТЕ1.

Будучи генеральным директором одновременно и СУТЦ, и МТЕ1, Ответчик, действуя от имени указанных организаций, заключил несколько сделок между ними. По мнению Истцов, указанные сделки носили заведомо невыгодный для СУТЦ/ПКТ характер и способствовали получению необоснованно высоких доходов МТЕ1.

Так, в феврале 2012 года МТЕ1 приобрело по договорам купли продажи фронтальный погрузчик New Holland L180 по цене 1 410 000 рублей, включая НДС, а также легковой автомобиль Niva Chevrolet, модель 212300-55, 2011 года выпуска по цене 489 000 рублей. Суммарная стоимость указанного имущества составила 1 899 000 рублей.

В марте 2012 года между МТЕ1 и СУТЦ были заключены два договора аренды, в соответствии с которыми МТЕ1 передало СУТЦ во временное пользование Погрузчик и Автомобиль. В первоначальной редакции договоров размер арендной платы был равен 80 000 рублей в месяц, как за аренду Автомобиля, так и за аренду Погрузчика, что суммарно составляло 160 000 рублей в месяц. Договоры от лица обеих сторон подписан одним лицом - ответчиком.

Позднее в марте 2013 года дополнительным соглашением к договору аренды Погрузчика МТЕ1 и СУТЦ повысили размер арендной платы до 120000 рублей в месяц. Суммарные размер арендной платы за пользование Погрузчиком и Автомобилем составил 200 000 рублей в месяц.

В период с марта 2012 года по ноябрь 2014 года СУТЦ перечислил МТЕ1 в качестве арендных платежей 6 010 322 рубля, то есть сумму более чем в 3 раза превышающую рыночную стоимостью погрузчика и автомобиля.

Более того, согласно условиям договоров аренды все расходы на содержание, ремонт и эксплуатацию Погрузчика и Автомобиля нес СУТЦ, а МТЕ1 никаких эксплуатационных расходов не несло вовсе.

Из изложенного следует, что установленный в договорах аренды размер арендной платы был настолько значителен, что МТЕ1 смогло полностью окупить приобретение Погрузчика и Автомобиля за 13 месяцев действия договоров аренды, получив при этом чистую прибыль от заключенных договоров арендыв размере не менее 4 111 322 рублей.

Очевидная невыгодность и неразумность условий договоров аренды подтверждается тем, что в случае получения СУТЦ банковского кредита в 2012 года на период 12 месяцев по ставке 9,5% (превышает средневзвешенную ставку по рублевым кредитам нефинансовых организациям сроком до одного года в 2012 году, то для приобретения автомобиля и погрузчика в собственность СУТЦ пришлось бы заплатить суммарно 1 998 710 рублей, ежемесячный платеж в этом случае составил бы 166 511 рублей.

Таким образом, установленный в договорах аренды Автомобиля и Погрузчика размер арендной платы за период в 12 месяцев приблизительно равен стоимости покупки этих Автомобиля и Погрузчика с учетом получения банковского кредита и его погашения равными платежами в течение 12 месяцев.

Кроме того, переданный в аренду СУТЦ автомобиль регулярно и практически ежедневно использовался для поездок в офис МТЕ1 и МТЕ2, что подтверждается путевыми листами. Из этого следует, что передача автомобиля в аренду СУТЦ носила во многом фиктивный характер, так как в действительно автомобиль во многих случаях продолжал эксплуатироваться в интересах МТЕ1 и МТЕ2.

Таким образом, ответчик, будучи генеральным директором СУТЦ и МТЕ1, действуя против интересов СУТЦ, на заведомо неразумных и не соответствующих рыночным условиях заключил договоры аренды, которые привели к причинению убытков СУТЦ в форме реального ущерба в размере не меньшем, чем 4 011 612 рублей, исчисленные как разница между внесенной арендной платой за погрузчик и автомобиль в размере 6 010 322 рублей и ценой выкупа автомобиля и погрузчика с учетом привлечения кредита.

Кроме этого, ответчиком осуществлена выплата завышенной заработной платы по трудовому договору, отвечающему признакам мнимой сделки.

Так, 01.05.2009 ответчик, действуя от лица ПКТ, заключил трудовой договор с Бочаровым Владимиром Петровичем, согласно которому Бочаров В. П. был принят на работу по совместительству на должность охранника, установив последнему заработную плату в размере 65 517,00 рублей в месяц. Трудовым договором для Бочарова В. П. была предусмотрена сокращенная рабочая неделя продолжительностью 20 часов. Дополнительным соглашением от 01.01.2012 № 1 к трудовому договору от 01.05.2009. Подписанным ответчиком от лица ПКТ, заработная плата Бочарова В.П. была увеличена до 99 999,90 рублей в месяц. 27.10.2014 трудовой договор с Бочаровым В. П. был расторгнут по соглашению сторон, от имени ПКТ соглашение подписал ответчик. Согласно условиям соглашения Бочарову В.П. была выплачена компенсация за неиспользованный отпуск продолжительностью 90 рабочих дней.

В ноябре 2014 года вновь назначенным генеральным директором ПКТ была проведена служебная проверка, в ходе которой им было установлено отсутствие каких-либо свидетельств осуществления Бочаровым В. П. трудовой деятельности в ПКТ. Так, ни один из работников ПКТ и СУТЦ не смог подтвердить, что когда-либо видел на предприятии Бочарова В. П., что когда-либо слышал о существовании такого работника и о фактическом осуществлении Бочаровым В. П. какой-либо трудовой функции.

Более того, в силу особенностей работы охранником, Бочаров В. П. должен был ежедневно получать ключи от помещений в здание офиса ПКТ от обслуживающего персонала офиса, осуществляющих уборку офиса. Однако ни один из указанных работников не смог подтвердить, что когда-либо Бочаров В. П. обращался к ним за получением ключей от помещений офиса ПКТ.

Согласно трудовому договору для Бочарова В. П. был установлен режим гибкого рабочего времени, при котором в силу части 2 статьи 102 ТК РФ работодатель обеспечивает отработку работником суммарного количества рабочих часов в течение учетного периода. Применительно к Бочарову В. П. такой период был равен 20 часам в неделю. Следовательно, Ответчик, будучи генеральным директором ПКТ, был обязан обеспечить отработку Бочаровым В. П. суммарного количества рабочих часов.

Как следует из части 1 статьи 102 ТК РФ при работе в режиме гибкого рабочего времени начало, окончание или общая продолжительность рабочего дня (смены) определяется по соглашению сторон, однако подобных соглашений Ответчик с Бочаровым В. П. не заключал, что подтверждается отсутствием соответствующих документов в распоряжении ПКТ.

Названные обстоятельства указывают на мнимый характер заключенного трудового договора. В действительности ни ответчик, ни Бочаров В. П. при подписании трудового договора не предполагали реальное вступление в трудовые отношения ПКТ и Бочаровым В. П. Данное обстоятельство подтверждается еще и тем, что за 5 лет предполагаемого действия трудового договора, в условиях, когда Бочаров В.П. трудовые функции не выполнял, ответчик не предпринял каких-либо мер по привлечению Бочарова В. П. к дисциплинарной ответственности, а, напротив, вместо этого продолжал выплачивать ему высокую заработную плату.

Существенное завышение размера заработной платы Бочарова В.П. подтверждается сведениями из штатного расписания ПКТ по состоянию на 01.03.2014, из которого следует, что заработная плата охранника с учетом сокращенной рабочей недели (20 часов в неделю) больше, чем заработная плата бухгалтера, менеджера по персоналу, менеджера, заместителя директора по административно-хозяйственной части. В случае пересчета заработной платы работника на должности охранника, которую предположительно занимал Бочаров В. П., с учетом полной рабочей недели (40 часов), размер зарплаты охранника превышает размер зарплаты всех иных работников ПКТ, кроме генерального директора и инструктора.

При этом перечисление заработной платы Бочарову В.П. осуществлялось не на счет самого Бочарова В. П., а на счет другого работника ПКТ-Бочарова Д.В., фактически выполнявшего функции водителя ответчика и, предположительно, являющегося сыном Бочарова В. П. Как следует из пояснений сотрудников бухгалтерии, выплата на счет Бочарова Д. В. производилась на основании якобы имевшегося заявления Бочарова В. П. Документального подтверждения указанного обстоятельства истцам обнаружить не удалось.

В результате заключения мнимого трудового договора с Бочаровым В. П., ПКТ безосновательно несло бремя выплаты заработной платы Бочарову В. П., а также взносов во внебюджетные фонды. Суммарно за период с 2009 по 2014 годы ПКТ выплатило заработную плату Бочарову В. П. в размере 5787 877 рублей, а также взносы во внебюджетные фонды и ЕСН в размере 1019 683 рублей. Сумма всех названных выплат составила 6 807 560 рублей.

Произведенные выплаты являются реальным ущербом ПКТ, возникшим у организации в связи недобросовестными и неразумными действиями ответчика, связанными с заключением трудового договора, имеющего мнимый характер, с Бочаровым В. П.

Наряду с изложенным ответчиком неправомерно использовались денежные средства СУТЦ и работники СУТЦ в интересах МТЕ2.

Так, из материалов дела следует, что на преподавание специализированных курсов, таких как BOSIET, FOET, HUET и др. требуется наличие лицензии ОПИТО, каковая имеется у СУТЦ. МТЕ2 в отсутствие лицензии ОПИТО было лишено возможности осуществлять преподавание целого ряда курсов, которые на регулярной основе преподавал СУТЦ. Имея целью восполнить указанный пробел, пользуясь своим положением в качестве генерального директора СУТЦ, ответчик направил одного из работников СУТЦ Горелову Марию Николаевну в штаб-квартиру ОПИТО в Азиатско- Тихоокеанском регионе (Малайзия, Куала-Лумпур).

Как следует из служебного задания для направления в командировку и отчета о его выполнении, подписанного и г-ном Янгом и Гореловой М. Н., целью командировки определено посещение семинара ОПИТО. В графе «краткий отчет о выполнении задания» Горелова М. Н. указала, что посетила семинар, проведенный организацией ОПИТО.

В то же время, как следует из электронного письма от 27.08.2014, направленного г-ном Янгом в адрес представителей ОПИТО, целью поездки Гореловой М. Н. являлось посещение семинара для новых учебных центров ОПИТО, к коим СУТЦ не относится, т. к. уже является авторизованным центром ОПИТО. Следовательно, если посещение семинара и являлось целью командировки, то осуществлялось оно в интересах МТЕ2.

Из электронной переписки между Янгом и Гореловой М. Н. от 29.08.2014 следует, что во время поездки в Куала-Лумпур Горелова М. Н. представила в ОПИТО заявку МТЕ2 на получение лицензии, а также провела переговоры с представителями ОПИТО по поводу процедуры получения лицензии для МТЕ2. Также из переписки следует, что, осуществляя свои действия, Горелова М. Н. действует в соответствии с инструкциями г-на Янга и представляет ему отчет о проделанной работе.

Тот факт, что Янг активно занимался получением лицензии ОПИТО, выполняя свои полномочия в качестве генерального директора ПКТ и СУТЦ, подтверждается, например, электронным письмом от г-на Янга в адрес Бин Анастасии Енсиковны, менеджера по персоналу ПКТ, от 10.09.2014, в котором содержатся проекты документов, входящих в заявку на получение МТЕ2 лицензии ОПИТО, и просьба их распечатать.

Таким образом, пользуясь своим положением генерального директора СУТЦ, за счет средств СУТЦ Ответчик направил Горелову М. Н. в командировку для выполнения действий исключительно в интересах другой организации - МТЕ2. Более того, учитывая, что в России лицензия ОПИТО имеется лишь у трех организаций, две из которых находятся на Сахалине, при этом наиболее полная лицензия ОПИТО имеется в распоряжении СУТЦ, действия Янга по оформлению аналогичной лицензии для «своей» организации направлены на создание прямого конкурента СУТЦ и, соответственно, потенциальное снижение доходов СУТЦ от осуществления образовательной деятельности.

Расходы СУТЦ по направлению Гореловой М. Н. согласно авансовому отчету от 01.09.2014 и документам, подтверждающим оплату гостиницы, составили 93 320 рублей и являются реальным ущербом для СУТЦ.

Кроме того установлено, что 14.11.2011 между ПКТ и МТЕ1 заключен договор № МТЕ01/01-S, предметом которого является выполнение работ по техническому обслуживанию спасательных костюмов. Согласно актам от 30.11.2011 и от 30.12.2011 выполнено работ на сумму 238 000 рублей и 420000 рублей соответственно, всего на общую сумму 658 000 рублей.

Как следует из п.2.2 договора от 14.11.2011 под техническим обслуживание спасательных костюмов понимается из осмотр перед выдачей пассажирам и при возврате пассажирами, стирка, чистка после каждого третьего применения. Для выполнения указанных задач МТЕ1 требовалось иметь в штате работников соответствующей квалификации, стиральные машины и инвентарь, необходимые для ремонта спасательных костюмов.

Однако представленными в дело документами со стороны МТЕ1 подтверждается отсутствие в штате каких-либо работников в ноябре 2011 года, а в декабре имеется только один работник Самарев М.П., который был принят в штат МТЕ1 для целей исполнения договора аутсорсинга, заключенного с ООО «Кюне+Нагель Сахалин», который не мог осуществлять обслуживание спасательных костюмов, в порядке субподряда МТЕ1 иных организаций не привлекало, какого-либо оборудования (стиральных машин) в период до конца 2011 года МТЕ1 также не закупало, что позволило прийти к выводу о том, что в действительности МТЕ1 никаких услуг по обслуживанию спасательных костюмов ПКТ не оказывало, а сама сделка является мнимой, совершенной лишь для вида.

В результате указанных недобросовестных действий ответчика на стороне ПКТ образовались убытки в виде реального ущерба в сумму 658 000 рублей.

Оценив представленные в дело доказательства по правилам статьи 71 АПК РФ, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что Янг, являясь генеральным директором СУТЦ и ПКТ и единственным участником и директором МТЕ1 и МТЕ2, действовал при наличии конфликта между интересами его аффилированных лиц - МТЕ1 и МТЕ2 и интересами истцов, при этом должен был знать о том, что его действия на момент их совершения не отвечали интересам истцов.  Поскольку суд установил недобросовестное и неразумное осуществление ответчиком полномочий директора ПКТ и СУТЦ, повлекшее возникновение у последних убытков, что составляет установленные статьями 15, 53 ГК РФ и статьей 44 Закона об ООО условия для применения ответственности в виде взыскания убытков с ответчика, суд обоснованно удовлетворил исковые требования в заявленном размере.

Ответчик полагает, что хотя в его действиях и присутствуют формальные признаки конфликта интересов, его действия по созданию конкурирующих обществ таковыми не являются и могут быть оправданы желанием расширить направления образовательной деятельности.

Однако указанные доводы не соответствуют п. 2 постановления Пленума ВАС от 30.07.2013 № 62, согласно которомунедобросовестность действий директора считается доказанной, в частности, когда директор действовал при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами юридического лица, в том числе при наличии фактической заинтересованности директорав совершении юридическим лицом сделки, за исключением случаев, когда информация о конфликте интересов была заблаговременно раскрыта и действия директора были одобрены в установленном законодательством порядке; совершил сделку без требующегосяв силу законодательства или устава одобрения соответствующих органов юридического лица.

Конфликт между интересами ответчика и интересами ПКТ/СУТЦ возник ввиду самого факта создания ответчиком, будучи генеральным директором ПКТ и СУТЦ, прямых конкурентовуказанных организацией, а именно МТЕ1 и МТЕ2. Он задействовал работников СУТЦ и ПКТ в интересах МТЕ1 и МТЕ2, заключил ряд невыгодных для СУТЦ и ПКТ сделок с МТЕ1 и МТЕ2, осуществил перевод клиентов СУТЦ и ПКТ в МТЕ2 и МТЕ1 соответственно, недобросовестно использовал репутацию «Петрофак» в интересах МТЕ1 и МТЕ2.

Ответчик утверждает,что истцы скрыли от суда факт проведения по указанию «Петрофак» финансового аудита компанией «КПМГ» в 2011 году и финансовой дирекцией самого «Петрофак» в 2012 году, результаты которого, по мнению ответчика, могли подтвердить обладание компанией «Петрофак» сведениями о создании ответчиком МТЕ1 и заключении этой компанией договора с ПКТ. Однако аудит 2011 года проведен службой внутреннего аудита «Петрофак». Ни одно из названных аудиторских заключений не содержит какой-либо информации ни о создании МТЕ1, а равно никакой иной информации, которая могла бы прямо или косвенно указывать на создание указанной организации ответчиком и заключении этой организацией договоров с ПКТ.

Таким образом, будучи одновременно генеральным директором четырех разных обществ, интересы двух из которых прямо противоречат интересам двух других ввиду их конкурирующего положения на рынке образовательных услуг, ответчик тем самым создал неустранимый конфликт личных интересов (интересов аффилированных с ним обществ) и интересов СУТЦ и ПКТ. Согласие или несогласие с позицией участника ПКТ по вопросам развития ПКТ и СУТЦ не устраняет указанный конфликт, а соответственно аргумент ответчика о несогласии с позицией органов управления истцов для данного спора правового значения не имеет.

Относительно заключенных ответчиком договоров аренды транспортных средств (автомобиль и погрузчик) материалами дела подтверждено, что ответчик заключил указанные договоры, выступая одновременно и от лица МТЕ1, и от лица СУТЦ, при этом СУТЦ выплатил в качестве арендных платежей более чем тройную стоимостьэтого имущества, что повлекло для СУТЦ убытки в виде необоснованной переплаты за аренду имущества. При этом согласно данным бухгалтерского учета МТЕ1 и МТЕ2 после расторжения договоров аренды с СУТЦ МТЕ1 передало погрузчик и автомобиль в аренду МТЕ2,при этом арендная плата составила 25 000 и 10000 рублей соответственно,т. е. в 6-8 раз меньше сумм, по которым имущество было передано в аренду СУТЦ. При таких ставках за аналогичный период аренды МТЕ2 заплатит МТЕ1 1155 000 рублей, т. е. более чем в 5 раз меньше, чем СУТЦ заплатило МТЕ2 по договорам аренды.Получение прибыли от использования автомобиля и погрузчика не влияет на вывод о совершении сделки на невыгодных условиях и фактической переплате в размере более 4 млн. рублей, допущенной СУТЦ в результате действий ответчика как его руководителя.

Доводы о недоказанности мнимости заключенного с Бочаровым В.П. трудового договора несостоятельны, поскольку судом установлено, что Бочаров В. П. никогда не работал в ПКТ, однако согласно договору в течение 5 лет продолжал получать заработную оплату, общий размер выплат превысил 6 000 000 рублей.

В отношении заключенного между ПКТ и МТЕ1 договора по техобслуживанию спасательных костюмов представленными самим МТЕ1 данными бухгалтерского учета за подписью ответчика подтверждено, что в период предполагаемого оказания услуг ни имущества, ни сотрудников, необходимых для оказания услуг по техническому обслуживанию спасательных костюмов, у МТЕ1 не было. Так, в ноябре 2011 года, у МТЕ1 не было ни одного работника, а в декабре единственный работник был привлечен к исполнению обязательств перед ООО «Кюне+Нагель Сахалин», в связи с чем полученная от ПКТ оплата таких услуг является необоснованный выгодой для МТЕ1 и убытками для ПКТ.

Относительно расходования денежных средств СУТЦ на командировку в интересах МТЕ2, установлено, что ответчик направил работника СУТЦ Горелову М. Н. в командировку в Куала-Лумпур за счет СУТЦ, при этом целью командировки было посещение семинара
ОПИТО в интересах МТЕ2, а потому расходы на командировку являются убытком СУТЦ. В своем отзыве на иск ответчик признал, что Горелова М. Н. совершила поездку в Куала-Лумпур для участия в семинаре ОПИТО в качестве представителя МТЕ2. При этом все расходы на командировку оплатил СУТЦ. Как следует из электронной переписки ответчика и представителей ОПИТО, направление Гореловой М. Н. в качестве представителя было осознанным и не является бухгалтерской ошибкой, как о том утверждал апеллянт.

Доводы о недоказанности наличия убытков в форме упущенной выгоды опровергаются совокупностью представленных истцами доказательств. Обстоятельства «перевода» клиентов и потенциальных клиентов СУТЦ в МТЕ2 подтверждаются электронной перепиской ПКТ/СУТЦ и их клиентов, ответами бывших клиентов СУТЦ на адвокатские запросы, сведениями бухгалтерского учета, актами сверки, договорами и иными документами, представленными в материалы дела МТЕ2 за подписью самого ответчика. Обстоятельство переоформления заключенного ПКТ с ООО «Кюне+Нагель Сахалин» договора на МТЕ1 ответчиком не оспорено, в результате чего ПКТ лишилось существенного дохода, а МТЕ1 продолжило получать такой доход вместо ПКТ, при этом условия получения услуг для ООО «Кюне+Нагель Сахалин» не изменились.

Доводы о недоказанности размера упущенной выгоды несостоятельны. Из пояснений СУТЦ следует, что, предъявляя иск, он руководствовался сведениями бухгалтерского учета и операционной деятельности МТЕ2, которые хранились на персональном компьютере бывшего работника СУТЦ/ПКТ, который также занимался ведением бухгалтерского учета МТЕ2. Кроме того, в распоряжении СУТЦ имелись копии договоров МТЕ2 с отдельными клиентами, а также база данных тренингов МТЕ2, которая также велась на персональном компьютере, принадлежащем СУТЦ. Располагая указанными сведениями, СУТЦ смоделировал размер упущенной выгоды. Однако в дальнейшем, в соответствии с определением суда первой инстанции от 28.04.2015 МТЕ2 представило все договоры с контрагентами, ответчик представил в материалы дела все необходимые для точного доказывания суммы упущенной выгоды доказательства (договоры, внутренняя база тренинга, акты сверок взаиморасчетов, карточки счетов по учету расходов с дебиторами, оборотно-сальдовые ведомости, отчет по бухгалтерским проводкам с информацией по субсчетам и др.), которые были положены истцами в основу скорректированного расчета. Ссылаясь на недостоверность карточки счетов по учету расчетов с покупателями и заказчиками (счет 62)МТЕ2, ответчик не учитывает, что указанный документ представлен не истцами, а третьим лицом вместе с отзывом на иск от 20.05.2015, заверен самим ответчиком, т.е.в апелляционной жалобе ответчик ссылается на недостоверность доказательств, которые им самим были заверены и представлены.

Несогласованность действий представителей ответчика относительно признания и последующего опровержения тех или иных обстоятельств при рассмотрении дела судом первой инстанции и на стадии апелляционного пересмотра дела не может быть истолкована в пользу ответчика, напротив, свидетельствует об искажении ответчиком фактических обстоятельств дела, намеренном введении в заблуждение.

Доводы апелляционной жалобы о нарушении судом таких принципов арбитражного процесса, как равноправие сторон и состязательность, не нашли своего подтверждения материалами дела. В силу закрепленного в статье 9 АПК РФ принципа состязательности задача лиц, участвующих в деле, - собрать и представить в суд доказательства, подтверждающие их правовые позиции. Принцип диспозитивности, характерный для гражданских правоотношений, распространяет свое действие и на процессуальные отношения; в арбитражном процессе диспозитивность означает, что процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются, главным образом, по инициативе непосредственных участников спорных правоотношений, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться процессуальными правами и спорным материальным правом.

Коллегия полагает, что арбитражным судом при рассмотрении настоящего дела были созданы все необходимые условия для установления фактических обстоятельств, имеющих существенное значение для правильного разрешения спора (часть 3 статьи 9, статья 66 АПК РФ). Вопреки утверждению апеллянта, принятие судом мер по примирению сторон полностью отвечает требованиям статьи 138, пункту 2 части 1 статьи 135 и др. норм АПК РФ.

Рассмотрение дела в одном судебном заседании требованиям статьи 137 АПК РФ не противоречит. Семейное положение ответчика не имеет значение для рассмотрения спора. Неисполнимость решения суда в случае покидания ответчиком территории РФ не подтверждена. Усомнившись с беспристрастности судьи, ответчик не воспользовался правом на отвод в порядке статьи 21 АПК РФ. Полномочия судьи прекращены на основании письменного заявления судьи об отставке применительно к подпункту 1 пункта 1 статьи 14 Закона РФ «О статусе судей» с 01.09.2015, т.е. решение принято в период исполнения судьей арбитражного суда возложенных на нее полномочий.

То обстоятельство, что ответчик сдал в канцелярию суда первой инстанции заявление, содержащее требование ознакомить его с материалами дела, не означает, что он не был ознакомлен с делом по обстоятельствам, от него не зависящим. Кроме того, несвоевременное ознакомление ответчика с материалами дела, как и нарушение предусмотренного статьей 176 АПК РФ срока, по смыслу части 3 статьи 270 АПК РФ не является основанием для отмены решения суда, поскольку не привело к непринятию незаконного судебного акта.

Ссылка заявителя на судебную практику по аналогичным, по его мнению, делам не принимается, поскольку в каждом конкретном случае суд устанавливает фактические обстоятельства дела и применяет нормы права к установленным обстоятельствам, с учетом представленных доказательств.

Таким образом, все доводы заявителя апелляционной жалобы по существу сводятся к переоценке законных и обоснованных выводов суда первой инстанции, не содержат фактов, которые не были бы проверены и не учтены судом первой инстанции при рассмотрении дела и имели бы юридическое значение для вынесения судебного акта по существу, влияли на обоснованность и законность судебного акта, либо опровергали выводы суда первой инстанции, и не могут служить основанием для отмены оспариваемого судебного акта.

Нарушений норм процессуального права, влекущих безусловную отмену судебного акта, судом апелляционной инстанции не установлено.

При таких обстоятельствах основания для отмены обжалуемого судебного акта и удовлетворения апелляционной жалобы отсутствуют.

Руководствуясь статьями 258, 266-271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Пятый арбитражный апелляционный суд

ПОСТАНОВИЛ:

Решение Арбитражного суда Сахалинской области от 11.08.2015  по делу №А59-1152/2015  оставить без изменения, апелляционную жалобу – без удовлетворения.

Постановление может быть обжаловано в Арбитражный суд Дальневосточного округа через Арбитражный суд Сахалинской области в течение двух месяцев.